Реши это

– Я там совсем обалдел, – признался он, помрачнев. – Я имею в виду Дезмонда - и мне пришлось спросить у кого-то, кто он такой, потому что сегодня я встретил так много людей, что понятия не имел, - но Дезмонд, Дез, я думаю... он красивый мужчина. И этот красавчик сидел там, флиртовал с тобой, разговаривал с тобой часами, пока я там пел, наблюдал за тобой все это время, а вы, ребята, сначала пьете с другими парнями, а потом остаетесь вдвоем.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на него.

– А потом он наклонился, обхватив твое плечо, и я увидел, как он повернул голову, и его рот был... – у него перехватило дыхание. – Господи... Я чуть не закричал, но вместо этого встал, подошел к нему и...

– Я двигался, – сказал я ему. – Я вставал.

– Да, я видел.

– То есть, да, я немного не в себе, но когда я почувствовала его дыхание на своей коже, я...

– Вот, – сказал он, скользнув рукой по моей шее и поглаживая, притягивая меня к себе. – Я видел, как его губы разошлись, и он собирался попробовать на вкус вот это место.

– Я бы никогда не позволил ему.

– Я знаю, – прошептал он, сокращая пространство между нами, чтобы поцеловать меня.

На мгновение он стал нежным, а затем просунул язык между моих губ, раздвинул их и впился в мой рот, жадно, собственнически, толкая меня вниз, пока я не оказался на спине, и все равно он брал и требовал, пока мне не пришлось оттолкнуть его от себя, чтобы отдышаться.

– Ник, – тихо простонал я. – Тебе нужно...

– Скажи мне и не лги, – мягко потребовал он между жадными поцелуями. – Тебе стыдно, что ты любишь быть внизу?

– Нет, – честно ответил я. – Это то, что мне нравится большую часть времени. Иногда нет, но это не имеет никакого отношения ко мне за пределами этой комнаты.

– Значит, тебе было больно, потому что ты думал, что я поделился чем-то, что было только между нами.

– Да, – признал я со вздохом.

– Тогда мы снова на одной волне, – пробормотал он, положив руки на мою футболку и подняв ее над головой. – А теперь снимай ботинки, носки, джинсы и нижнее белье и ложись на кровать.

– У тебя есть люди, чтобы...

– После ссоры? – он чуть не подавился словами. – Ты ожидаешь, что я брошу тебя после ссоры? – его брови нахмурились. – Этого не случится. Этого никогда не случится.

– Ты приехал сюда, чтобы увидеться с этими людьми, снять документальный фильм и написать свой альбом, а я отвлекаю тебя, и это не...

– Клянусь Богом, – сказал он, внезапно захихикав, его глаза сверкнули в лунном свете, – твоя суперсила - это спорить. Ты мог бы выиграть Олимпийские игры.

Я нахмурился.

– Но посмотри на это... сейчас..., – сказал он, вздыхая. – Твое лицо «Ник раздражает меня до усрачки» делает мой член твердым.

– Ник...

– Снимай одежду, – приказал он, и это было мягко, но я услышал под этим требование.

– Тебе действительно нужно...

– Пожалуйста, детка, – прохрипел он.

Умоляющий тон и его глаза в темноте — я хотел все исправить, чтобы все было как прежде, и в этот момент я впервые почувствовал его притяжение ко мне и мое желание, чтобы он хотел только меня. Это станет необходимостью, если я не буду осторожен.

Сев на край кровати, я стянул с себя ботинки, один за другим, снял носки, а затем встал и расстегнул пояс.

Он подошел к кровати, когда я спустил нижнее белье и джинсы на бедра, и сдернул покрывало, прежде чем опрокинуть меня обратно на матрас.

– Не помогло, – поддразнил я его, наслаждаясь выражением его лица, полного жара и потребности.

Аккуратно, словно нарочно медленно, стараясь не допустить грубости, он взялся за края моих джинсов и стянул их, не забыв прихватить и нижнее белье. Как только я оказался голым, он наклонил голову, и я, как по команде, перевернулся на живот, а затем поднялся на руки и колени.

– Ник, ты... Ник, – застонал я, когда он открыл рот на моей спине, посасывая, облизывая, целуя позвоночник до лопаток, и на мгновение отстранился от меня, прежде чем я услышал, как загрохотала тумбочка, когда он открыл ящик, не потрудившись закрыть его снова, как звякнула пряжка его ремня, а затем грубый звук дернувшейся молнии. Его движения были торопливыми, я понял это, даже не глядя, потому что слышал их - характерные звуки раздевания. Его рука внезапно оказалась у меня в волосах, он повернул мою голову так, что смог дотянуться до моего рта.

– Я должен кое-что прояснить, – хрипло сказал он, прежде чем быстро поцеловать меня. – Ты самый важный человек в моей жизни.

Я поцеловал его медленно, желая, чтобы он почувствовал, что мы, по крайней мере пока, вместе. Его ответ был одурманивающим и чувственным, каждое движение моего языка было лучше предыдущего, и я громко застонал, когда он просунул два смазанных пальца в мою попку.

Невозможно было стесняться того, чего я хотел, когда Ник уже показал себя всем, чего я жаждал, - любовником, который будет использовать меня, доставлять мне удовольствие, но не спрашивать разрешения. Он был моложе меня, так сильно отличался от меня во всех отношениях, и все же уже инстинктивно знал, как со мной обращаться, словно я принадлежу ему.

Когда он оторвал свой рот от моего и опустил меня лицом на матрас, задержав на мгновение, чтобы я понял, что именно там я и должен оставаться, я раскинул руки на простынях, когда он обхватил мое бедро, направляя широкую головку своего члена к моей дырочке.

– Я хочу, – начал он, его голос был гортанным и низким, – чтобы ты теперь садился рядом со мной, чтобы я мог говорить с тобой между песнями, видеть тебя, – сказал он, подаваясь вперед, растягивая меня вокруг своего ствола, заполняя меня, ни разу не замедлившись и не остановившись, от этого толчка у меня перехватило дыхание; было мучительно и давяще, больно и желанно - все одновременно. Невозможно сказать, где кончается одно и начинается другое. – Потому что когда ты рядом, когда ты рядом со мной, в моей груди возникает удивительное чувство заземления, успокоения, прочности. Я чувствую себя хорошо и полноценно.

Полностью опустившись на меня, его пах оказался вровень с моей задницей, я задрожал, когда он погладил меня по бокам, а затем взял мой член правой рукой и медленно погладил меня, его кожа скользила по моей, когда я напрягся, чтобы прижаться к нему, даже когда я отталкивался от его члена, мои мышцы с каждым разом расслаблялись на долю секунды.

– Флинт говорил, какие у тебя темные и страшные глаза, но для меня... для меня... все, что я вижу, это то, какие они глубокие и красивые, и мне нужно, чтобы ты смотрел только на меня.