Республика ученых

«А вот и огни Юрики. — Я высажу вас возле таможни. — Нет; мне надо тут же отправляться дальше, в Портленд». Окинул все шоферским взглядом; напряженно наморщил лицо (и пробежал пальцами чуть ли не по всем кнопкам —: оп-ля, еще вот эту!).

Рукопожатия у стен таможни; (над нами здоровенная верхушка маяка: как раз в этот момент его отключили; и тут же из-под крыши гигантской пусковой шахты вспыхнуло солнце, как будто опять взорвался атомный реактор (не хватало лишь трубы, отвратительно-всеведущей, эдакий Страшный суд местного масштаба!)). /: «Ну что ж, счастливой поездки, сержант! Вы уже в следующем письме вашего брата найдете доказательство того, что я все сделал, как обещал. — Нетнет: это я должен вас благодарить: Аu revoir!». [85]

85

До свидания (фр.).

И место, где он стоял, опустело. Я подхватил портфель /с альбомом: ну и тяжелый, черт! бумага ручной выделки пергамент, в правую руку, в левой легонький мешок (в нем тоже лежал кусок mask-linen; перевязанный голубой шелковой ленточкой, я сам видел!: «Отцвел под летним ветром,/ отбелен на лугу, / теперь в шкафу заветном его я берегу/»: [86] так некогда мой двоюродный прадедушка мрачно потешался над святынями своего детства — а ведь тогда еще не было материй из гоминидов!).

86

Древнее бытовое заклинание, применявшееся при выделке полотна; в оригинале также по-немецки.

За отсутствием третьей руки пришлось стучать ногой; дверь тут же отворили два человечка, один в сером, другой в белом халате. И тут же признались: «Мы вас уже давно ждем». (И наблюдают; готов поклясться)./Они тут же раздвоились, и еще, и еще, так что там уже было несколько белых и серых:: «Надо поторопиться; корабль отправляется через полчаса.»: серые занялись моим багажом; белые повели меня в стеклянный закуток.

«Вначале предполагалось провести обследование прямо на борту…» (Тем временем он прижал шпателем мой язык, так что я не мог даже пискнуть. И заглянул мне в рот (с таким усилием, как будто это яма глубиной в тридцать ярдов: а правой рукой уже подхватил какие-то щипцы)…): «- но потом мы… у нас ведь еще — достаточно —: времени!» (и одновременно с последним словом энергично намазал йодом мой язычок, так что я сконфуженно икнул: вот что им надо, этим костоправам!: только чтобы несчастный пациент вульгарно-беспомощно икал; высовывал язык; говорил идиотское «ааааа»; если захотят, они тебе и ноги зажмут: сами-то прилично одеты, а ты тут лежишь голый и беззащитный!) /Мой мучитель вытащил из моего рта шпатель и кисточку, лицо его просияло, будто ему удалось сделать нечто значительно-неподражаемое, брови от любознательности полезли вверх (а молоточки уже выстукивали мое тело. На спине трубки четырех стетоскопов. Ассистентка с помощью какой-то рукоятки затянула покрепче ленту на моем пульсе (так что кончики пальцев набрякли и покраснели). Ну а потом мне, конечно, пришлось лечь на белую, лакированную, мерзко холодную кожаную кушетку. И пока одна (или один?) давила мне на гениталии; другой алчно подсчитывал количество пальцев на руках и ногах; третий вырывал у меня во всех местах волоски для анализа; еще один изо всех сил тянул меня за ногу; словом, мне казалось, что они искололи больше мест, чем может вместить поверхность нормального человеческого тела: сыворотки и растворы лились в изобилии.) /Потом: «Встаньте, пожалуйста!»: и какая-то «сестра» — (в этом выражении скрыта глубокая ирония: да вот только где?) — со зверским взглядом уже несла какую-то особую иглу ужасающей длины: теперь, в качестве вознаграждения, они хотели получить от меня еще и жидкость! (Ощущение? — : как будто протыкают игральную карту. Когда брали на анализ спинномозговую жидкость: «Только капельку; вы не почувствуете даже головокружения; поясничный карман останется наполненным.» /Оказывается, во мне есть еще и такая штука: поясничный карман!).

Оделся; и остался наедине с главным врачом: /Скажите — э-э — в принципе всё в порядке: небольшие дефекты мы устранили с помощью инъекций; провели дезактивацию: я бы посоветовал вам обратиться к зубному врачу — кстати, что это за сыпь у вас там? Совершенно безвредные пузырьки, разумеется, мы исследовали содержимое одного из них, но…» и он хищно посмотрел на меня:? /Тут пришлось ему выложить ту историю, участником которой были я и 1 ветреная девица, про экзекуцию пучками крапивы. /«Ага!» произнес он, удовлетворенный ответом. И кивнул, как будто он и сам это давно знал. Но тут же для пущей важности наморщил лоб; и мне, только на всякий случай, еще раз пройти с ним в кабинет; и на покрытую лизолом стеклянную пластинку положить…, пока химики и врач с микроскопом не подтвердили мои показания: «Извините; но мы обязаны…» (Да уж, вы обязаны!) — И в заключение церемонии еще раз незаметно продезинфицировали меня; на всякий случай).

Опять наедине со своим — тоже пахнущим больницей — багажом. / (Который час?: «Ммм: Пять пятнадцать…» развратно проворковал альт: надо было все-таки взять деловитое сопрано!).

Поднялся наверх: и в дверном проеме, весь темно-синий с золотом, — господин капитан. Среднего роста, подтянутый, одетый в безукоризненную униформу (ходячий образец деловитости: команды посыльных судов тоже были — что известно по бесчисленным телепередачам — подобраны по принципу фотогеничности: первый шаг на моем пути в страну совершенства, страну духа и всех идеалов, какие только есть, «Voyage de Zulma dans les pays des Fees» [87] /. / Вот тут я немножко занервничал: это было уже огромным достижением, что меня, репортера, туда допустили! Первый за последний добрый десяток лет?:это могло, если соответствующим образом этим воспользоваться, принести кучу благ: Златославупочести, долгую здоровую жизнь! — Я решил по возможности взять себя в руки! [88]

87

«Путешествие Зульмы в страну фей» (фр.).

Сочинение с таким названием мне незнакомо. Труды по истории французской литературы также не содержат никаких ссылок.

88

Чего всякий серьезный читатель, несомненно, уже давно желает автору (может быть, отягощенному дурной наследственностью? Как не вспомнить о его знаменитом двоюродном прадедушке!).

На пристани склады: «Да тут огромный комплекс! «(я; выказывая почтительное удивление. А тот, сдержанно): «Более десяти акров.»»/На мой сдержанно-провоцирующий вопрос (я как-никак здесь почетный гость. И они посчитали бы совершенно «неестественным» — даже невежливым, — если бы я не проявил самого беззастенчивого любопытства; лишь чуть-чуть выйти из рамок приличий, ровно настолько, чтобы вызвать снисходительную улыбку окружающих; держаться по-юношески доверчиво и открыто, этаким простаком-провинциалом из Канады. Но далеко не пустышкой — время от времени обнаруживать достаточно солидные знания — но не слишком глубокие: а то эти специалисты тут же (ведь и население острова состоит из сплошных «спецов»!) переходят на профессионально-непонятный язык. И под этой маской собирать и собирать материал, чтобы блокнот трещал, bon. [89] (Впрочем, я не очень-то на себя полагался: слишком уж я импульсивен и простодушен для подобной миссии! К тому же я испытывал чересчур большое почтение к великим людям; слишком любил и понимал искусство [90] — но сначала надо развязаться с этим делом.)

89

Отлично (фр.).

90

Позже необходимо будет сравнить соответствующие пассажи: мы, разумеется, от всей души пожелали бы автору, чтобы он обладал такими качествами!

Я имею в виду складские помещения: «Разумеется. Мистер Фитцсиммонс может вас сопровождать; у нас еще целых 8 минут: прошу.» /Живой как ртуть ирландец повел меня в стоявшие поблизости гигантские склады: ящики («обитые цинком») с книгами из всех стран света (каждое издательство обязано представлять по одному экземпляру каждого нового издания. Он распахнул дверь в упаковочную: пачки газет, вплоть до самой маленькой районной газетенки, мелькали в руках людей в передниках!) /«Здесь срочные ценные «посылки»: да, да, отсылаются сейчас же. — Да, лекарства. По заказу жителей островов. От бельтана до самхайна рассылаются также свежие фрукты в ледниках…»: [91] но кто-то от дверей перебил его: «мистер Уайнер?:!» и я живенько пожал руку рыжему: ясно, они показали мне лишь то, что сочли нужным!/Потом вдоль пристани и вверх по трапу.

91

Гэльское: с 1 мая по 31 октября.

На борту: мне представили моего «консультанта» (который, стало быть, будет за мной следить. А может, и вправду охранять, чтобы я не слишком часто проваливался в люки: «Лейтенант Уилмингтон»). /Краны подняли на борт какие-то стальные бочки: «Жидкое атомное горючее; для запуска нашей островной части.» (Что не делало переправу более привлекательной; я проводил мрачным взглядом покачивающиеся тумбы). / «Нет. Все посыльные суда имеют одинаковое водоизмещение: тысяча тонн. Более крупные не могут причалить к островным гаваням.»: «… гаваням»!: во множественном числе?»: «Да, конечно, их две. — Нет: Я не уполномочен показать вам карту острова.» / (и тут же смягчил свой ответ, добавив): «Вы бы в ней все равно не разобрались; мы пользуемся только морскими картами, где даны лишь внешние очертания. Но там вам непременно дадут такую карту.» (А если нет, то я ее потребую; надо сейчас же взять на заметку).

За кормой длинная полоса пены; в углублении, специально для рук, железный выступ (и еще один, на который можно было опереться кончиками пальцев): «У нас очень сильные машины, развивают максимальную скорость до 35 морских миль; обычная средняя скорость около 30 миль.» И, отвечая на мой, естественно вытекающий отсюда вопрос о длительности переезда: «Ах нет, что вы: самое большее через 12 часов мы уже будем на месте; мы только что прошли исходную точку.» /Сам он еще никогда там не бывал; только один раз видел в бинокль краешек острова с верхушки мачты. (Ах так, значит, здесь ничего интересного не узнаешь. — : «Нельзя ли здесь где-нибудь прилечь на часок? В последние ночи для сна у меня было не так уж много времени.»: Я давно уже не видел на человеческом лице такого облегчения, какое отразилось сейчас на лице лейтенанта Уилмингтона! (Ну ясно: во-первых, у него, конечно, были и какие-то служебные обязанности; никто другой его работу делать не будет. И, кроме того, назойливый наблюдатель в штатском устранился сам: очень хорошо!)).

Сначала еще в туалет (и, спуская воду, осторожно отойти от унитаза: а то в Уругвае, в одной сельской гостинице, вот так же — потянул за цепочку, а он вдруг возьми и зафонтанируй; со мной такие вещи дважды не случаются!). /Но мне и вправду надо было поспать: кости так и ломило, от зевоты я чуть не вывихнул челюсть. На борту этой маленькой керосинки смотреть было нечего (захватывающее описание переезда мне ничего не стоит выдумать: скажу без хвастовства, воображения у меня пока еще хватит, чтобы выдать без всяких усилий описание переправы на каком-то буксирчике! Я грустно ухмыльнулся, представив себе, какого голубого тумана подпущу я моему читателю: как я в волнении прохаживался по палубе, неужели я вскоре окажусь лицом к лицу с бессмертными?! С величайшими и художниками, каких сумело дать наше поколение? Настоящее путешествие в Элизиум; сплошь беседы с богами и героями! — И мои записи как исторический документ сохранят их значительность, «вечно» (неизменноследуязаними) — и я вздрогнул, охваченный тоской: если бы у меня была какая-нибудь приличная профессия!) [92] .
– .-.
– .
– .

92

Не говоря уже о неправомерном использовании цитаты из Гёте, в целом весь этот пассаж позволяет сделать немаловажный вывод относительно правдивости автора; что касается мелких деталей и нравственных тонкостей: сии иронически описываемые им чувства, как-то: благоговение etcetera, он, разумеется, мог проявлять, не роняя своего достоинства. Но приходится — вследствие полного отсутствия информации другого характера — извлекать все возможное и из донесений такого рода.

И я кряхтя выпрямился: моя: не хочу я больше ни о чем думать!! / Встал и трясущимися руками почистил зубы /нет; не «трясущимися», а то вся эта чушь снова полезет мне в голову!: Мне приснилось, что вхожу в деревенский дом. В коридоре вместо все еще встречающихся порой варварски-привычных оленьих и лосиных рогов на стенах висят человеческие головы!: шляпу надо было вешать прямо на них; шарф бросать на обрубок шеи; для пальто к зубам было подвешено кольцо, на нем крючки и плечики (и боже упаси их уронить!: головам тотчас же отвешивались такие оплеухи, что они закатывали глаза и стонали!). /Вбежала софоморочка и повелительно щелкнула пальцами: тут же на мужском лице, там наверху, появилась красная стрелка языка; когда он медленно высунулся (до самого корня) с правой стороны рта, она провела по нему своей маркой; намочив ее таким образом; и пришлепнула ее на свое розовое треугольное письмецо: 'twill make a holiday in hell, [93] тут уж не до сна!!

93

Здесь: Ну и дела здесь творятся! (англ.).