Ретранслятор

— Все тот же метод программирования. — Ханой повел широкими плечами и потянулся к мятой сигаретной пачке, но остановился и внимательно посмотрел на своего помощника. — Ты пойми, Арсений, это может быть наша единственная возможность до аппаратуры добраться. Не оплошай только. Если попадут в наши руки карты вышек, подходы, инженерные ключи, то, если не вспять все повернем, так хотя бы стабилизируем.

— И ты выпустишь всю власть из своих рук? — Сенечка недоверчиво скривился и, отставив опустевший стаканчик в сторону, подошел к окну, откуда открывался удивительный вид на рынок. Сотни людей сновали по рядам, предлагая и покупая, обменивая и меняя всевозможный хабар. Кто-то тащил упаковку влажных салфеток, пустячок в наши дни, но сейчас вещь незаменимую. Другой с гордостью нобелевского лауреата выставлял на прилавок, сколоченный из гнилых досок и деревянных ящиков, пару резиновых сапог с треугольным клеймом. Город жил, пока шла торговля, и торговля существовала, пока мегаполис, пусть и видоизмененный, покалеченный и хромой, продолжал свое существование.

— С этим не так-то просто, как ты думаешь. — Ханой встал и, пошарив в ящике стола, вытащил на свет новую бутыль горячительного. — Будешь?

— Нет, не стоит. — Сенечка вздохнул и, отойдя от окна, вновь опустился на стул. — А то захмелею и очень сложно будет изображать трусливую сволочь. Ты же знаешь, я во хмелю буйный.

— Помню. — Комендант довольно прищурился и, пододвинув к себе свой стаканчик, плеснул коллекционного виски на пару пальцев, а затем одним махом осушил его, невзирая на благородность напитка.

— Как водку пьешь, — сокрушенно покачал головой проглот, неодобрительно посматривая на шефа.

— А что с ним церемониться, — удивился тот. — Я человек военный, не привык миндальничать. Раз бухло, так закидывай в глотку, а сантименты прибереги для свиданий.

— Ладно, к делу, — печально вздохнул Арсений. — Что конкретно от меня-то требуется?

— Направлять и сообщить, когда нужно будет, — вновь усмехнулся Ханой. — Сами мы к испытателям не подберемся. На это годы понадобились бы с нашими-то техническими возможностями, а парень выведет нас буквально через пару недель. Теперь слушай и запоминай. Скоро с тобой свяжется некто слепой. Он мой человек на второй базе. Он и выведет на ретранслятора, ибо у всех подопытных той волны внутренняя связь. Что-то вроде ментального контакта между близнецами, только лучше и надежней. Почуять эти парни могут друг друга уже на расстоянии пятиста метров, а у слепого это выходит лучше, дальше и надежней. Он своего рода ретранслятор-сканер. Одна из его специализаций по крайней мере в этом и состоит. У него она особенно обострена.

— Реально слепой? — охнул Сенечка, но, встретив серьезный взгляд Ханоя, вовремя заткнулся и потянулся за сигаретами на столе.

— Куда, — шеф отщелкнул сигареты и с ехидством посмотрел на подчиненного. — Или снова закурил?

— Да с вами закуришь. — Проглот обиженно нахохлился и, скрестив руки на груди, мрачно взглянул в окно. — Что там у тебя еще?

— Дам одну хитрую приспособу, — доверительно сообщил комендант. — Таких, наверное, и не осталось. Очень тебе пригодится.

Действовать надо было быстро, но срываться с места и, сверкая голым задом, скакать по неизвестной местности Сенечка не решился. Едва заслышав в коридоре чью-то уверенную поступь, он вновь юркнул под одеяло и притворился спящим.

— Как самочувствие, больной? — Ввалившись в палату, одутловатый и с красным лицом местный эскулап, не церемонясь пропыхтел к койке и самым наглым образом откинул одеяло, под которым прятался Арсений.

— Хамство. — Проглот открыл один глаз и неодобрительно взглянул на незваного гостя.

— А все же? — Рухнув на жалобно охнувший табурет, толстяк вытащил фонарик и уж совершенно по-хамски, притянув Арсения за ворот, начал светить ему в глаза, ощупывать шею и заглядывать в рот, будто и не человека смотрел, а выбирал себе борзого щенка.

— Если бы не ваше вмешательство, — проглот решительно отстранил руку наглого врача и, завернувшись в одеяло, поспешил ретироваться в угол, на ходу прикидывая, стоит ли огреть халат табуреткой по жирной макушке или достаточно будет потратить на него остатки пирокинеза. — То было бы замечательно. — Эти слова прозвучали уже из угла, где Сенечка занял оборонительную позицию и выставил вперед худые кулачки.

— Настроение боевое, — заухал краснолицый, на удивление ловко для тучного человека, вскакивая с табурета. — Значит, так. — Пухлая ладошка скользнула в карман халата и извлекла оттуда пригоршню таблеток всевозможных форм и размеров. — Это вам от всего, что душенька захочет. Слабость снимет, изжогу уберет, головокружение там или понос, тоже как корова языком. Кушайте и отдыхайте. — И не дожидаясь ответной реплики, врач шустро покинул палату.

Оставшись наедине с порцией медикаментов, проглот поморщился брезгливо и, немного посомневавшись, аккуратно смел кругляши под подушку, а затем принялся одеваться. Несколько минут ушло на комплектацию, минут десять, рюкзак с хабаром хоть и был ему дорог и любим всем сердцем, но в ходе предстоящей операции мог серьезно осложнить жизнь. Вещи решено было оставить в покое.

На выходе Арсений в последний раз глянул на пухлый рюкзак и, шагнув в коридор, нос к носу столкнулся с вездесущим Мишаней.

— Ты что болтаешься без дела? — Придав себе как можно более обеспокоенный вид, поинтересовался проглот у мальчугана.

— Да так, дядя, — воришка смерил язвительным взглядом помятую фигуру Арсения и, усмехнувшись, шагнул в сторону. — Вот хожу-гуляю, жду, когда остальные проснутся.

— Проснутся, значит?

Из всей честной компании Мишане проглот доверял в последнюю очередь. Одной из его особенностей было чистовидение, а если по-простому, то лишь взглянув на человека, будь то псионик или обычный гражданин, Арсений понимал, задумал ли тот плохое. Андрея срисовать было сложнее, но то и понятно. Повреждение в ходе аварии и специфические данные очень осложняли поверхностный анализ, а лезть глубже Сенечка не решался. С Димой все было проще простого. Прямолинеен, зачастую груб, но добродушен. Своего не упустит, но и щелкать клювом не станет, когда имеется дармовщинка. Замыслы такого простака поддавались расшифровке, едва Арсений бросал на него взгляд. С Мишаней же все обстояло несколько сложнее, чем могло казаться. Не видел проглот мальца, хоть ты тресни.

— Да, проснутся. — Мишаня смешно шмыгнул носом и вдруг, потеряв всяческий интерес к персоне Арсения, направился вдоль по коридору.

— Пронесло, чтоб ты был здоровенький. — Сенечка вытер со лба вдруг проступившие крупные капли пота. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, проглот сел на пол и, закинув ногу, отодвинул каблук на одном из ботинок в сторону, а затем извлек из углубления в подошве продолговатую колбаску черного цвета. То же он проделал и с вторым ботинком, однако оттуда появились на свет три стальные таблетки с крохотными диодами посередине. Поставив каблуки на место, Арсений рассовал устройства по карманам, оставив в руке только колбаску, и, взяв ее обеими руками, переломил пополам. Устройство щелкнуло и тихо запищало. Следующие несколько минут проглот потратил на то, что подбегал к каждому воздуховоду и прислонял колбаску к решетке. Звук вибрировал, перерастая то в визгливую трель, то и вовсе замолкал, но полученным результатом Арсений доволен не был, и каждый раз, печально вздыхая, перебегал к следующему вентиляционному колодцу. Удача ждала Сенечку уже за поворотом, когда, высунув голову за угол и убедившись, что и этот рукав комплекса на данный момент безлюден, он пробежал к очередной решетке и, прислонив устройство, расплылся в довольной улыбке. Сломанная колбаска бодро затикала, завибрировала, давая хозяину понять, что цель достигнута и пора действовать дальше. Щелкнув устройством в обратном порядке, Арсений засунул его во внутренний карман куртки и двинулся к первой же двери. Обычное техническое помещение с какой-то странной аппаратурой проглота не заинтересовало, а вот скамейка пришлась весьма кстати. Подхватив ее, Сенечка бодро выскочил в коридор, поставил скамейку прямиком под решеткой и взобрался на нее. Свинтив крепежные винты перочинным ножом, Арсений просунул решетку боком в проход железного короба, а затем быстро оттащил скамейку назад и, притворив дверь технички, бросился к полученному лазу. Подпрыгнув, проглот подтянулся, уцепившись за край, и, втянув тело внутрь, как можно более аккуратно поставил решетку на место.

Продвижение по узким, запыленным и заросшим паутиной проходам неработающего воздуховода принес массу неудобств. Исправно функционирующие короба Арсению не подходили категорически. На пути мог встретиться ремонтник, проверяющий работоспособность узлов, или не дай бог, работающий вентилятор, а курочить механизм, находясь в узком пространстве, Арсений не собирался. Минут тридцать приходилось двигаться как можно тише, стараясь не чихнуть или не удариться головой о низкую переборку, и в итоге все его старания были вознаграждены. Достигнув окончания вентиляционного туннеля, особо не церемонясь, Сенечка выломал проржавевшую насквозь железную сетку и с облегчением вывалился в мрак подземки за стенами бункера.

Приземление прошло гладко. Извернувшись в полете, проглот ловко приземлился на ноги и, быстро включив фонарик, зашарил лучом по бетонным стенам в поисках опасности. Такой, слава богу, не нашлось, а вот время на исполнение плана заканчивалось, и следовало удвоить усилия. В ход пошла первая стальная таблетка. Вытащив ее из кармана, Сенечка прикрепил устройство на железное основание воздуховода и, вдавив пальцем блестящий кругляш, прислушался в ожидании реакции. Таблетка пискнула, и на лице Арсения отразилась довольная улыбка. Следующая таблетка легла в основании туннеля, а последняя на развилке, когда он уже основательно отошел от стены.