Ревизия командора Беринга

— Инструкция мне ясна, господин генерал-адмирал! — вытянув руки по швам, ответил Беринг.

Схлынул гнев Апраксина. Чуть раздвинулись в усмешке плотно сжатые губы Фёдора Матвеевича.

— Это очень хорошо, капитан... — сказал он, остывая. — Распоряжение сие покойный государь, за болезнью своею, моему попечению поручил, дабы точно по сим пунктам исполнено было... На мою помощь можешь надеяться... Я уже Михайле Владимировичу Долгорукову, губернатору сибирскому, письмо составил. Слухай...

И, взяв со стола бумагу, прочёл вслух:

«В надежде вас яко моего благодетеля... отправился отсюда в Сибирь морского флота капитан Беринг с порученною командою, которому по прибытии в Охоцк велено зделать боты и на оных следовать, как на то данная ему инструкция повелевает, которого извольте принять благоприятно и в потребностях ево к той экспедиции прикажите чинить всякое вспоможение. О чём паки прилежно прошу изволите ко оному приложить свой труд и производить с осторожностью...»

Беринг поклонился, принимая письмо.

И тут снова стальным холодом резанули его глаза генерал-адмирала.

— Составленную императором инструкцию должно исполнить в точности! За тое и спрос с тебя, капитан, будет! Уразумел?

— Уразумель... — ответил Беринг.

На следующий день Беринг с лейтенантом Мартыном Шпанбергом выехал из Петербурга в Вологду, а 16 февраля — уже всем обозом — двинулись дальше и ровно через месяц прибыли в Тобольск.

Наконец-то увидели и в Сибири неведомую ещё здесь форму морских солдат. Испуганно крестились бабы вслед красноногим матросам. Дивились, разглядывая многопудовые якоря, бывалые казаки. Непредставимо было, что через горные перевалы и топкие болота, через бесконечные тысячи вёрст перевезли все эти тяжести.

Умер Пётр, но воля мёртвого царя гнала посуху корабли с запада на восток. Отрывисто звучали в подгнивших острожках непривычные морские команды. Казалось, вся Сибирь превращается по воле покойного императора в корабль. Куда, в какие времена суждено плыть ему?

Скребли в затылках сибирские купцы, грозно хмурились всевластные местные воеводы. Подобно набегу неприятелей, опустошало города снаряжение экспедиции. Оставив свои работы, строили дощаники тобольцы. Казаки прислушивались по вечерам к тягучим песням, думали о своём.

«Занесла меня кручинушка... — пели у костров матросы. — Что кручинушка велика-ая — служба грозна-ая государева...»

Уносился в насторожившуюся тайгу печальный напев.

Когда сошёл с Иртыша лёд, на четырёх барках двинулись в путь. Здесь, на Иртыше, Алексей Ильич начал вести морское счисление.

«Оное чинится для проверки меркаторской карты и узнания, верно ли она сочинена...» — записывал он в путевом журнале, но на самом деле, словно координаты островов в открытом море, исчислял Чириков местоположение затерявшихся в океане тайги городков, потому что это напоминало ему морское плавание. Записи Алексей Ильич вёл теперь сам. Ещё на Оби, у Самарского яму, Беринг послал на лодке гардемарина Чаплина с капралом и десятью солдатами в Якутск, чтобы поторопить тамошнего воеводу с отправкой в Охотск плотников.

С великим трудом и бережением дошли до Маковского острога в истоке Кети... Здесь сгрузились с дощаников и волоком пошли в Енисейск. Дошли. А там опять задержка. Дощаники для дальнейшего плавания были ещё не готовы.

— Кабы указали, с какого места людей взять... — чесал в затылке енисейский воевода. — Тогда б конешное дело... Или денег прислали, плотников нанять...

— Вижу, будто нарочно остановка учинена! — вспылил Алексей Ильич. — Капитан Беринг повинен будет господину губернатору в Тобольск отписать о воровстве этом!

— Дак ведь чего же? — не испугался воевода. — Коли положено, надобно писать. Служба у вас такая... Экспедиция... Надо сообщать, попятное дело. А я бы и рад помочь, да возможностев нет. Столько экспедиций зараз... Мыслимое ли дело такую ораву кормить?

Экспедиций для маленького Енисейска и впрямь собралось многовато. Целых две. В Енисейске встретились с отрядом Даниила Мессершмидта, посланным в Сибирь ещё пять лет назад.

Известие это обрадовало Беринга. Хотя он и не показывал вида, но чем дальше в Сибирь заплывал корабль, тем тревожнее становилось на душе капитана.

Оставив Чирикова объясняться с воеводой, Беринг заспешил засвидетельствовать своё почтение именитому путешественнику.

Даниил Мессершмидт был учёным господином. В стране Сибирии он описал и народы здешние, и языки, и животный мир, и растительность. За минувшие пять лет совершил великие открытия в археологии и географии, и всё это сам, своим умом обширным и пытливым... Ежели б Беринг возвращался сейчас из назначенного ему плавания, Мессершмидт охотно бы побеседовал с ним, а сейчас разговор не складывался. Именитый путешественник просто сообразить не мог, о чём ему говорить с капитаном Берингом.

И возможно, и не стал бы великий путешественник попусту время терять, но события в Петербурге тоже занимали пытливый ум. Однако Беринг пожал плечами, когда Мессершмидт направил разговор в более занимательное русло.

— Ничего не изменилось в Петербурге... — сказал он. — Все указы покойного императора сохраняют силу... Никто не отменяет сделанных распоряжений... Пока...

— Пока?

Испытующе смотрел на Беринга Мессершмидт. Рыхлый, мешковатый человек сидел перед ним. Не верил великий исследователь, что ничего не знает капитан, кроме того, что знают все. Сам Мессершмидт перед своей экспедицией в Сибирь не раз беседовал с императором, настроения придворных знал в точности. Только это было пять лет назад, а сейчас каковы они, к чему дело клонится? Мессершмидту в скором времени предстояло давать отчёт о результатах. А разве может по-настоящему великий учёный составить отчёт, не зная, что желают от него услышать?

Чтобы расположить капитана Беринга к откровенности, Мессершмидт исключение для Беринга сделал. Свои чертежи и карты показал. Вот те, что он с таким великим трудом и тщанием сам составлял... Вот чертежи, которые ему великою ценою здесь, в Сибири, удалось добыть... А эту карту покойный император вручил, когда отправлял экспедицию. Много ошибок в данной карте содержится... Великая работа им, Мессершмидтом, по уточнению проведена...

Не слушая Мессершмидта, Беринг впился глазами в карту. Мессершмидт, видя такой интерес, хотел убрать карту, но передумал. Карта эта, составленная Витсеном, была уже широко известна на Западе, и едва ли, глядя на неё, сумеет капитан похитить какие-нибудь открытия... Пусть смотрит. Не жалко. Тем более что карта эта — неверная...

А Берингу и не важно было, верна или ошибочна карта Витсена. Главное, что на неё смотрел покойный император, снаряжая экспедицию Мессершмидта. Может быть, и экспедицию Беринга задумывал Пётр Великий, руководствуясь этой картой?

Беринг ясно представлял путь до Якутска. Далее, хотя и качали головами бывалые казаки, сомневаясь, удастся ли протащить по тамошним тропам корабельное снаряжение, тоже всё было ясно. Приблизительно представлял себе Беринг и путь на Камчатку... Зато дальше начиналась полная неизвестность. Что значит: плыть вдоль земли, которая идёт на норд? Какую землю имел в виду император? Где сыскать её? Казаки, бывавшие на Камчатке, ничего не слышали про эту землю... Не было этой земли и на карте Мессершмидта...