Ревизор: возвращение в СССР 30

— Сколько надо времени на конфискацию проб? — поинтересовался Женя Булатов.

— Да там главное никого к ним не подпускать, — ответил я. — Но если пищеблок закрыт на ключ, то мы попали. Там второй вход с улицы стопудово должен быть.

— Ничего не попали, — задумчиво ответил Ильдар, — мы и с улицы встанем.

— Значит, как только видим выходящих тёток с сумками наперевес, — подвёл я итог, — шесть человек сопровождают поварих, и трое перекрывают пищеблок. Один встаёт с улицы, один у дверей в самом детском саду. А Ильдар Ринатович объясняет заведующей, что происходит и требует предоставить суточные пробы за текущий день.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — задумчиво проговорил Марк Анатольевич.

— Риск есть все завалить, мы же не профессионалы, — кивнул я. — Но авось все же повезет и пройдет все гладко.

* * *

Детский сад встретил нас тишиной.

— У них сейчас тихий час, похоже, — заметил Ильдар. — Ну что, расходимся?

— Расходимся, — кивнул Марк. — За мной, парни!

Он увёл за собой Женю Булатова, Костяна Брагина, Витю Макарова, Лёху Сандалова и Ираклия.

А мы остались с Ильдаром и Мишей Кузнецовым.

Ждать пришлось целый час. Ровно в три часа из детского сада вышли две дородных тётки и у каждой в руках было по большой сумке из грубого холста. Они были раза в три больше обычных тряпичных сумок.

Они еле тащили их, но при этом довольно улыбались, что-то обсуждали и иногда хохотали.

— И правда, мешки, — усмехнулся я.

Несмотря на наши опасения, пошли они в одном направлении. Они прошли мимо нас, не обращая на нас никакого внимания, и мы с Ильдаром стремительным шагом направились к двери, из которой они только что вышли. А Миша бегом побежал на противоположную сторону детского сада, ему ещё надо было найти второй вход в пищеблок, если он был.

Дверь в сад оказалась не заперта. Присмотра за входом никакого. Покачал головой. Нам-то хорошо сейчас, удобно, но… Тут не только кто угодно зайти может, похоже, но и дети сбежать на улицу могут без проблем. А улица оживленная, по ней много машин ездит.

Мы быстро прошлись по первому этажу и нашли дверь с нужной нам надписью «Пищеблок». Она оказалась открыта. Распахнули её, и я остался у двери как охранник, а Ильдар отправился искать заведующую.

Пока он ходил, в окно заглянул Миша. Не заметив в помещении пищеблока второго выхода, помахал ему рукой, мол, иди сюда.

* * *

— Здравствуйте, женщины, — встал на пути двух поварих Марк Анатольевич и показал им своё красное кремлёвское удостоверение, а позади него синхронно достали свои удостоверения Алексей и Ираклий.

Две приятельницы сразу поняли, что запахло жаренным и попытались развернуться и убежать в обратную сторону, но к ним уже подбегала вторая группа, которая контролировала пути отхода с противоположной стороны садика.

Оказавшись в ловушке, одна из них швырнула сумку на землю и зло прошипела:

— А это не моё!

— Да что вы, гражданочка? А чьё же?

— А не докажете! — бросила на землю сумку вторая.

— А мы не милиция, — ответил Марк. — Мы не будем ничего доказывать.

Он поднял одну из сумок, что бросила одна из поварих первой и кивнул Ираклию на вторую.

— Берите их, парни, и ведём обратно в детский сад, — скомандовал он.

Услышав, что это не милиция, женщины притихли. Видимо, решили, что это КГБ.

* * *

Пока Ильдар привёл бледную заведующую, мы с Мишей уже вдвоём охраняли вход в пищеблок. Вскоре наши привели и тех двух тёток, и принесли их огромные мешки.

Ильдар с Марком изъяли суточные пробы. Это были поллитровые банки, накрытые листом бумаги и перевязанные бинтом, как банка варенья. На листе была указана дата.

— Тут и за вчера, и за сегодня, — разглядывая даты, заметил Марк.

— Всё берём, — распорядился Ильдар.

Аккуратно сложили всё это в коробку, найденную тут же под столом. И Марк встал с ней в сторону, кивнув Ильдару на обычные магазинные весы. Начали доставать продукты из сумок этих тёток и взвешивать. Я вёл опись на отдельном чистом листе, который нашёл в папке, что дал мне подержать Ильдар.

Сверху в сумках было по четыре буханки или батона. Можно было подумать, что в сумках только хлеб. Но самое интересное оказалось под ним. Ильдар разбирал сумки, вытаскивая свёрток за свёртком. Сливочное масло, подсолнечное масло в водочных бутылках, заткнутых пластмассовыми пробками, сахар, мясо, яйца, творог, горох, манка целыми пачками. Ещё выпечка, брикеты киселя и пачки чая. Молоко в треугольных пакетах по три штуки. Овощей всего понемногу… Картошки, моркови, лука много не брали, видимо, потому что уже и так каждая сумка была килограммов под двадцать.

Заведующая с убитым видом смотрела на это всё. Явно потому, что прекрасно знала, что тут день изо дня творится…

— И это только за один день, — сокрушённо проговорил я, когда Ильдар закончил взвешивать.

— Мяса по шесть килограммов… Какое у вас сегодня мясное блюдо было? — повернулся я к заведующей.

— Гуляш с подливкой, — ответила она с потерянным выражением лица.

— А суп, я так понимаю, гороховый? Получается, без мяса? На одних костях?

— Может, и гуляш без мяса, — недобро глядя на поварих, заметил Марк.

— Выясним, Марк Анатольевич, — ответил Ильдар. — Анализы покажут.

Он взял у меня список, просмотрел его и заставил заведующую поставить свою подпись под этим списком с расшифровкой.

Рейд наш прошёл на удивление спокойно, женщины стояли пришибленные и тихие. Поварихи поглядывали на нас затравленно, но попыток разжалобить не предпринимали.

— Мне для статьи нужны будут имена и фамили, — обратился я к Ильдару.

— Нам тоже, — кивнул он с мрачным видом и повернулся к заведующей.

Та тут же продиктовала нам все данные на своих поварих. Записал себе в ежедневник.

— И ваши, — добавил я.

Ей пришлось и свои данные продиктовать.

— А для какой статьи вам это нужно? — с откровенным беспокойством спросила она.

— Для газеты «Труд», — показал я ей своё журналистское удостоверение.

— А с продуктами что теперь делать? — спросил Костян.

— Пусть едят, — отрезал Марк. — Если им кусок теперь в горло полезет.

— Зачем же. Пусть детям к завтрашнему меню добавят, — решил Ильдар. И, взглянув сурово на женщин, сказал: