Ревизор: возвращение в СССР 32
Шрифт:
— Анатолий Степанович! — быстрым шагом вошёл я к нему в кабинет. — А что Быстрова в группе разбора делает?
— Это я у тебя хотел спросить, — поднялся он и протянул мне руку.
— Добрый день, — с опозданием поздоровался я.
— У вас там, точно, всё получилось с тем письмом? — пристально смотрел он на меня. — Она как ходила, так и ходит. И сидит себе преспокойно!
— Сейчас я всё узнаю, — озадаченно произнёс я. — Это надо было мне раньше к вам зайти!
Взглянув на часы, попрощался с ним и поспешил на Старую площадь. На вопрос, что делает Быстрова в моей группе разбора, мне мог ответить только Захаров. Решил не тратить время на передачу информации через
Москва. Пролетарский исполком. Комиссия по усыновлению.
Директор детского дома Титова специально приехала на комиссию, чтобы поддержать супругов Данченко. Ну, и чтобы сразу узнать о результатах заседания…
— Александра Мироновна, а я вам сразу сказал, что отдать ребёнка цыганам — плохая идея! — с видом победителя положил перед ней председатель комиссии Исаков какой-то документ.
Это оказалась справка о судимостях Якова Романовича Данченко. Много лет назад он был судим…
— Но это было сто лет назад, — попробовала возразить Титова.
— Да, Александра Мироновна? И вас даже не заинтересовало, что это за статьи? А я не поленился! Я связался со знакомым из УВД и выяснил, за что он был судим! Более того, я попросил его собрать для меня всю информацию по этому гражданину.
— И что? — обеспокоенно спросила она.
В кабинет к председателю стали подходить другие члены комиссии.
— А то! Что это грабёж! И будь ему на момент совершения преступления восемнадцать лет, он бы получил не условный срок, а полноценный!
— Но не получил же, — попыталась ухватиться за соломинку Титова.
— Я считал и считать буду, Александра Мироновна, что отдавать детей цыганам нельзя, — настойчиво произнёс Исаков.
— А кто там цыгане? — с любопытством спросила одна из членов комиссии. — Я не видела в коридоре никого похожего…
— Артисты театра «Ромэн» Данченко, — с надеждой ответила директор детского дома.
— Да будь они хоть артистами балета! — начиная раздражаться, проговорил председатель комиссии. — Они и так крадут наших детей, ещё не хватало, чтобы мы сами им своих детей добровольно отдавали! Вы забыли, Александра Мироновна, ту историю, когда ребёнок пропал, а потом нашёлся в цыганском таборе через два года? Только у него за это время бабушка умерла от инфаркта и мать в психушку попала.
— Да… Хорошо ещё, мы тогда отца нашли, — поддержала его ещё одна член комиссии, — хоть в детский дом ребёнок не попал!
Эту историю Титова, конечно, хорошо помнила, но понять, какое отношение к ней и к цыганскому табору имеют артисты, так и не смогла. Она вышла из кабинета, предоставив комиссии возможность начать свою работу, хотя, её результат ей и так уже был ясен…
Захарова пришлось ждать в приёмной больше часа. Он был на совещании и вошёл к себе с решительным видом. Увидев меня, удивился, конечно.
— Добрый день, Виктор Павлович, — сделал я ему шаг навстречу. — Прошу прощения, что без предварительной договоренности…
— Заходи, — распахнул он передо мной дверь к себе в кабинет, невзирая на других ожидавших. — Обождите, пожалуйста, товарищи.
— Что случилось? — спросил он, едва закрыв дверь.
— Сам не пойму, Виктор Павлович. Пришёл сегодня в свою группу разбора писем, а Быстрова сидит, работает с письмами, как ни в чём не бывало.
— Как? — потрясённо уставился было он на меня, но очень быстро его охватила натуральная ярость. Зубы сжаты, глаза горят, желваки ходуном ходят, покраснел весь.
Только мне инсульта тут сейчас какого-нибудь не хватало, —
подумал я, и схватился за графин с водой. Протянул ему наполненный стакан, но он как будто не заметил его.— Да они там, в Гагаринском, вообще охренели, что ли?! — прошипел он. — Жизнь вообще ничему не учит?! Володин даже первокурсницу проконтролировать не в состоянии?..
Он схватился за телефон. Ох, сейчас прольётся чья-то кровь… Поставил стакан на стол перед ним и, посчитав свою миссию выполненной, попрощался и вышел из его кабинета. У меня лекция от общества «Знание» скоро, а ещё доехать надо. Попрощался с его помощницей и кивнул всем остальным присутствующим, мол, извиняюсь, что пролез без очереди.
Москва. Старая площадь.
Нервно стуча костяшками пальцев по столу, Захаров ждал, пока помощница соединит его с Володиным. Ситуация с Быстровой выбила его из колеи. Он не мог больше ничем заниматься и плевать, что за дверью ждут люди!
Если он не выполнил такое простое условие, то что с остальными?! Это так Володин относится к их договоренностям? Это так он выполняет свою часть уговора? А если там и с Некрасовым начнутся какие-то проблемы? Во что это выльется для всех?
Наконец, помощница соединила его.
— Герман Владленович, — едва сдерживаясь, чтобы не выругаться по матери, начал он, — жду вас сегодня в семь в сквере на Песчаной улице.
— Хорошо, Виктор Павлович, — ответил изрядно озадаченный Володин и с недоумением уставился на трубку, в которой послышались короткие гудки.
Ни здравствуйте, ни до свидания, — напряжённо думал он. — Что случилось-то? Какая муха его сегодня укусила? Он никогда не был таким жёстким и резким. Что опять не так-то? И не спросишь же по телефону… И совещание собирать не с кем, один Белов остался. Да и что он мне скажет? Что он может посоветовать? Остаётся только ждать вечера и волноваться… Чёрт! Как я до такого докатился? Сначала Самедов, потом Некрасов… Гончарук сам ушёл…
Ионов отправил меня, в этот раз, в Цех по производству художественных красок и лакокрасочной продукции Мосбытхима, который оказался нормальной полноценной фабрикой по производству акварельных красок. Когда меня председатель профкома провела через участок упаковки, засмотрелся, как молодые работницы отработанными движениями упаковывали десятицветные наборы красок. Вспомнил сразу детство и этот запах свежих красок, когда новую коробку открываешь…
Тема лекции про советское здравоохранение не вызвала каких-либо споров, но порадовала некоторыми цифрами. Даже мне самому было любопытно прочитать в методичке, что по темпам подготовки медицинских работников и обеспеченности врачами наша страна занимает первое место. Каждый четвёртый врач на планете — советский. Ежегодно более тридцати миллионов трудящихся и членов их семей лечатся и отдыхают в санаториях и на курортах, в пансионатах, на туристических маршрутах и базах.
Вот это я, понимаю, та статистика, которую никакой «Голос Америки» словоблудием исказить не сможет в умах людей…
Глава 14
Москва. Квартира Ивлевых.
Вернулся домой, положил на кухне свёрток с десятью коробками детских красок. Нашим-то мальчишкам ещё не скоро понадобятся. Но жена разберётся, есть Аришка, есть Ларчёнок у Брагиных, у бати два пацана… О! У Данченко же была сегодня комиссия по усыновлению, как раз и Брагин мне напомнил! Надо узнать, как там всё прошло?