Ревизор: возвращение в СССР 32

Регина побледнела, и Володин продолжил усталым голосом человека, не спавшего уже несколько суток.

— Сейчас наша задача не допустить, чтобы стало известно о тебе и о нас, кто ещё остался на свободе. Тебе надо немедленно залечь на дно, сидеть тихо, как мышь и надеяться, что пронесёт. Срочно выходи из всех комсомольских структур МГУ, а лучше переводись в другой университет, чтобы сбить следствие с толку. Еще лучше, если он будет не в Москве… И неплохо бы сразу замуж выйти и фамилию сменить, чтобы найти тебя было сложнее…

— Но как же так? — спросила она, всхлипнув.

— Вот так, Регина. Когда решила поиграть во взрослые игры, то и отвечать приходится по-взрослому. И это касается всего, не только закона. Тут свои правила игры и они гораздо жёстче. Представь, что будет, когда выйдет из тюрьмы тот из нас, кто из-за твоего письма в тюрьму сядет… Я понятия, не имею, что у него будет в голове, и насколько он будет зол на тебя, что ты ему этим письмом всю жизнь разрушила…

Володин направился к выходу и, задержавшись перед дверью, добавил:

— Поторопись, у тебя мало времени.

Выйдя на улицу, он реально ощутил себя человеком, не спавшим несколько суток. Но большой камень под названием «Регина Быстрова» свалился у него с души. Он был уверен, что достаточно её напугал, чтобы никогда больше о ней не услышать.

Кстати, пришла ему в голову мысль, — надо немедленно сжечь это чертово письмо… Такая улика в руки следствия попасть никак не должна… Вот она, мотивация для, как ее называют следователи, преступной группы,кажется, пойти на завод подчинять его себе…

* * *

Регина, так и оставшись сидеть за столом, опустила голову на руку и горько расплакалась.

Ну, почему? Почему так получилось? — думала с горечью она. — Только стало всё налаживаться и деньги хорошие должны были вот-вот появиться… Это Ивлев приносит мне одни несчастья! И с Рашидом так нехорошо получилось из-за него! И вот сейчас опять!.. Володин велел из МГУ уйти!.. А куда?! Что же ей делать? С кем посоветоваться? Кому можно довериться по «таким» вопросам?

* * *

Москва. Дом Ивлевых.

Возвращаясь с работы в стройотряде, Мартин столкнулся в подъезде с Ингой, подругой Альфредо.

Что им, понедельника, среды и пятницы не хватает, когда я на тренировку после работы иду? — с раздражением подумал он.

Мартин не понимал такой любвеобильности Альфредо и считал, что тот с огнём играет.

— Ингу сейчас твою встретил, — сказал он приятелю. — Довольная, счастливая… Ты бы осторожнее с ней. Сдаётся мне, она влюблена в тебя по уши.

— Серьёзно? — настороженно взглянул он на друга. — Только этого не хватало. Мы же так встречаемся, погулять, порадовать друг друга…

— Со стороны очень заметно, что она настроена на намного более серьезные отношения, чем «погулять» — кивнул Мартин. — Рискуешь, друг.

— Что же делать? — растерянно уставился на него Альфредо. — А я ей и про день рождения уже свой сказал…

— Ну, до этого ещё две недели, — возразил ему Мартин.

* * *

Москва. Партком завода «Серп и молот».

Ваганович по долгу службы перезнакомился уже с кучей народу на заводе. Но дружбу завести получилось только с главным энергетиком Лосевым. Он был на пару лет моложе Аркадия Павловича и был чем-то похож на него внешне, такой же невысокий и жилистый. Лосев откровенно говорил, что ему очень интересно общаться с Вагановичем и не скрывал, что восхищён его послужным списком. Правда, Аркадий Павлович ему рассказал о себе так, что получалось, как будто он сначала был директором завода, а потом только стал первым секретарём горкома. Он специально это сказал таким образом, чтобы всегда можно было перевернуть всё с ног на голову, мол, это вы, просто, не так поняли мои слова.

Ваганович давно пришёл к выводу, что откровенно врать себе дороже. Надо действовать тоньше, недоговаривать, замалчивать, но никогда не говорить заведомую ложь, на которой можно поймать.

Он планомерно прощупывал Лосева на предмет готовности делать деньги. И уже к своему удовлетворению выяснил, что тот завидует своему заместителю, который крутит шашни с их сотрудницей.

— Он всего на три года моложе меня, и не сказать, что чертовски привлекателен, — рассказывал главный энергетик, слегка хлебнув сегодня коньячку в конце рабочего дня, — а жена молодая и любовница такая же. Вот, как это? Чем он их берёт?

— Ну, ясно, чем, — многозначительно подмигнул ему Ваганович. — Деньги, подарки, красивое времяпровождение…

— Ну, согласен, — задумчиво кивнул Лосев. — Кирсанов у нас любитель шикануть. Он квартиру матери сдаёт, а её в свою жить забрал…

— Это хорошо, когда есть что сдавать, — кивнул он, сделав грустное лицо.

— А тут не можешь лишний костюм себе купить, — продолжал жаловаться Лосев. — А вот, скажите, Аркадий Павлович, как ваша супруга относится к тому, что у вас три костюма?

— А что в этом такого? — напрягся Ваганович.

— Ну, вот, моя считает, что двух костюмов достаточно. А то, что я начальник?..

— Ну, подождите, Вадим Матвеевич. Если у женщины денег на руках достаточно, она никогда не будет считать, сколько у мужа костюмов, — уверенно ответил он. — Более того, она сама будет ему их покупать.

— Правда, что ли? — скептически посмотрел на него главный энергетик. — А достаточно — это сколько?

— Эта цифра постоянно растёт вместе с ростом семейного благосостояния, — рассмеялся Ваганович. Очень искренний ответ, если вспомнить, как аппетиты его супруги росли с каждым новым его назначением. А особенно по мере того, как он осваивал новые способы извлечения неофициальных доходов из своих должностей. Когда-то лишней сотне так бурно радовалась, а потом стала равнодушно на тысячу смотреть…

— Золотые слова! — поднял свой недопитый стакан Лосев. — Сколько не дай, ей всё мало…

— Ну, что, ей даже пятьсот рублей в месяц будет мало? — удивился Аркадий Павлович.

— Где ж их взять-то? — хмыкнул тот, но через секунду удивлённо посмотрел на Вагановича.

Аркадий Павлович сделал вид, что не заметил этого взгляда. Решил, что на сегодня с Лосева хватит. Пусть переваривает информацию. Ничего он ему не скажет, пока сам не придет и не попросит научить, как богато жить. Он уже знал, что это резко облегчит дело. Одно дело — если он уговаривает идти против закона, другое — когда его упрашивают показать, как и что надо делать…