Революционер

Но откладывать начало было уже невозможно – нас начали активно подозревать в подготовке какой-то военной операции – за две недели к нам почти четыре раза спускались с проверкой тяжеловооружённые работорговцы, замурованные в броню как черепашки в свой панцирь. К сожалению к нам ни разу не спустился ни Добб, ни Тенесси, ни Бульк – от них не было никаких вестей. Чувства вызывали только беспокойство, а холодная военная логика говорила, что с ними всё в порядке. Иначе за нами уже пришли бы. Однако получить хоть какую-нибудь весточку от наших диверсантов было бы очень неплохо.

Чёрный шакал забрался на небольшую импровизированную сцену возле водородной станции, держа в лапах длинную указку, и без всяких вступлений начал рассказывать генеральный план, который вчера мы с ним разработали. Мне досталось почётное место рядом с ним, и поэтому я видел те четырнадцать тысяч морд, готовых ему внемлить. Ради такого случая Ботаник даже пожертвовал свой мощный наладонник, который служил генералу... Микрофоном.

– Ровно через девятнадцать часов, в двадцать-ноль-ноль, начнётся операция по свержению действующей власти и свержения местного деспотического режима. В этот момент противник будет наименее подготовлен, уязвим к атаке. Мы наступим с моментом неожиданности и внезапности – нанесём единственный точный удар по самому сердцу режима – и разгромим его.

Говорил генерал спокойно и важно, но очень выразительно. Я знал, что шакал умеет толкать такие речи, но сейчас он превосходил сам себя.

– Наступление пройдёт в один этап, с разных направлений. Все присутствующие знают к кому они относятся – штурмовой отряд, который поднимется на поверхность отсюда, и отряд прикрытия, который воспользуется аварийными проходами, когда-то запечатанными. Обращусь сначала к ним...

Шакал кашлянул в кулак.

– Итак, отряд прикрытия – вас больше всего. Пять тысяч бойцов – это ваш основной козырь. Помните о том, что вы не должны жалеть никого на своём пути – если кто-то будет стрелять по вам – стреляйте в него без промедления. В бой вас поведёт Виктор, и вместе с вами пойдёт наш Сержант – Шакал указал лапой на Динозаврика, – Он поможет вам расчистить путь до поверхности. Надеюсь, что потери не будут столь велики, и ваша помощь не понадобится. Далее по плану – Штурмовой отряд.

Конечно же Генерал не мог позволить себе упомянуть такой маленький факт, что Прикрытию почти не досталось оружия. Весь огнестрел, который Дино успел наделать ушёл к штурмовикам. Все это знали, но никто не хотел об этом говорить.

– Именно вы и осуществите революцию в типичном понимании этого слова – свергнете власть. Я и все наши бойцы, включая бойцов красной бригады – идём с вами. Вы знатные бойцы и на вас лежит главная ответственность. Вам достанется почёт. Слава. Честь.

Генерал сделал небольшую паузу.

– Мы с вами выходим в наступление ровно в семь часов. Разведчики и киборги заберутся на поверхность, откуда спустят вам канатные дороги с лебёдками. На одном тросе должно находится не более двадцати бойцов – отправляться с интервалом не менее двадцати секунд. Всего будет двадцать лебёдок. Это позволит нам в полном составе подняться на поверхность менее, чем за полчаса. Конечно такая толпа не останется незамеченной, поэтому как только первый боец ступит на поверхность – мы сразу же вступаем в бой, без промедления. Но старайтесь не привлекать к себе лишнего внимания. Мы точно не знаем сколько нас ждёт противников, но одно ясно точно – их будет гораздо меньше, чем нас. По поводу мирного населения ящеров – не трогать, но за спиной не оставлять. Брать в плен и всех проверять на личное оружие. Ссылать всех в тыловой лагерь Прикрытия. Когда у нас всё получится, они будут вынуждены принять наши условия...

Шакал перевёл дыхание.

– Слушай мою команду! – объявил он, – Батальон Прикрытия – приступить к выполнению данных приказов! Штурмовому Батальону приготовится к бою и привести свою обмундирование и оружие в надлежащий вид! Выполнять!

– Есть! – крикнула толпа уже бывших рабов и быстро, по-военному, разбежались кто куда. Пять тысяч зверей собрались в длинную шеренгу, под руководством Виктора и Динозаврика отправились в путь – к старым, заброшенным и заваленным туннелям, по которым когда-то в “Преисподнюю” доставляли сырьё и материалы для заводов. По донесениям разведки с помощью мозгов Динозаврика и пары килограммов пластида – путь можно было расчистить. Оставшаяся группировка тоже поделилась на две части. Конечно же мы не могли взять на бой всех зверей – осталось очень много “гражданских” не способных держать в лапах оружие. В основном самки и их дети, очень редкие старики, оказавшиеся как никогда полезными: некоторые из старожилов смогли припомнить планы построек сверху, какие-то стратегические приёмы и много чего... Но я ждал вестей только от Добба.

Усевшись рядом с домиком Виктора я пару раз перебрал и смазал свой трофейный Узи и новенький, сделанный кустарным методом, автомат. Ему я доверял намного больше, чем японскому пистолету-пулемёту, который и собирался с огромным трудом, в отличие от русской конструкции – 14 основных частей, сделанных из закалённой стали и ничего больше. Внезапно ко мне подошла ещё совсем молодая лисица, одетый как и большинство рабов в грязно-жёлтую робу, перетянутую какой-то верёвкой. Из самодельного кармана она вытащила россыпь патронов и аккуратно протянула их мне, будто боясь меня. Я протянул лапу к ней, и она ссыпала патроны мне в ладонь. Я улыбнулся и поблагодарил ееё.

– Спасибо.

– Моя мама много рассказывала мне о России. Говорила, там очень свободно. Нет небоскрёбов. Видно небо...

– Чистая правда, – улыбнулся я.

– А ещё...

– Она говорила тебе правду, рыженькая, – перебил я её, – Всегда, поверь мне.

– Она говорила мне что я её никогда не увижу...

– Увидишь, – тут же заверил я её, – вот как только мы провернём это всё – мы все будем одной большой дружной семьёй. Общими усилиями мы построим железную дорогу до Владивостока и ты сможешь по ней доехать до России.

Лисица улыбнулась и подняла свои чёрные треугольные ушки. Ничего мне не ответив, она убежала, а когда вернулась – принёсла с собой миску очень густой, горячей похлёбки. Надо сказать что пока её не было, я как раз подумал о том, чтобы что-нибудь поесть, и вот маленькая лисичка оказала мне такую милую услугу.

– Не знаю, как тебя и благодарить, – сказал я, выуживая из одного кармана погнутую алюминиевую ложку – одна их тех вещей, которая всегда должна быть с собой, – Я...

Посмотрев на неё повнимательнее, я сразу же потерял аппетит. Конечно я знал, как здесь тяжело, но рабы оставались рабами, и она не была исключением. Тощая как скелет, с ссохшейся кожей на её вытянутой мордашке, спрятанной под редкой и короткой рыжей шерстью. Не чета нашему Чаку – отъевшийся лис имел просто восхитительную шерсть, по сравнению с ней. И кроме неё – всё звери здесь были такими. Изнеможенными рабским трудом, уставшие, дряхлые... Старики? Да старикам было по сорок лет от силы, а стариками их можно было назвать только из-за их вида – ссохшиеся, несчастные забитые этой жизнью звери, средняя жизнь которых – двадцать лет. Дожить до тридцати – уйти на пенсию. Пенсия до сорока – медленная смерть от угарного газа, который в преисподней накапливался столетиями...

Я будто остолбенел. Вот за что мы боролись – за справедливость. Звери были готовы работать, но они обязаны были получать нормальную жизнь в замен – потому что платить им было нечем. И вновь в голове всплыла увиденная мною организация посёлка мародёров – у них ведь было всё, и в тоже время не было ничего. Они работали – обеспечивали сами себя. Только самое нужное – никаких излишеств. Натуральный обмен... Это же так просто и так нужно в этом мире – у нас есть земли для пашен, а у них – заводы по производству техники и древние, оставшиеся от людей технологии, которые нам так нужны... Всё было так просто: построить железную дорогу – общими усилиями – а потом просто жить. Жить, как живут мародёры – не торговать, не обмениваться, а просто жить. Здесь производят технику, у нас, на бескрайних полях – пшено, разводят скот. Мы сможем это сделать только вместе... Но пока есть те, у кого власть...

Мысли настолько заняли меня, что я совсем забыл о своей гостье. Она всё ещё стояла рядом, дрожа от усталости, держа при этом миску и стараясь не пролить ни капли. Я поскорее забрал похлёбку из её лапок и положил к себе на коленку, протянув маленькой рыжей свою ложку.

– Ешь ты...

– Мама сказала – это вам.

– Ну а я поделился с тобой. Тебе явно это нужнее. Ты же хочешь есть?

– Мама говорит – вам силы нужнее...

– Ты хочешь есть? – повторил вопрос я, держа ложку.