Революционер

Я встал с насиженного места и оглянулся – этой части города я не видел, но здесь Терминатор и камня на камня не оставил. Несколько зданий были уничтожены, обезображенные трупы наших неприятелей и гражданских морд валялись прямо на улице, от чего меня перекосило и чуть не вырвало. Среди погибших были и самки и дети…

– Рэя, – вдруг сказал Добб, – Можешь сделать так, чтобы он ничего не видел? – спросил он, кивая на меня.

Не успел я даже возразить ему, как мой шлем, мирно покоящийся сзади, буквально набросился на меня, закрывая мне глаза. Последнее, что я смог разглядеть – побелевшие, холодные глаза самки, своей силой обрекая меня на слепоту. Я попытался что-то возразить, но шлем сильно сжался на моей пасти и не дал её открыть – оставалось только рычать и брыкаться, но потом меня вырубило.

Очнулся я уже на вокзале – здесь, слава богу, ничего не изменилось с тех пор, как мы были здесь в последний раз. Мои друзья смотрели на меня с небольшим сожалением, пониманием, хотя я был откровенно зол.

– Вы хоть представляете себе… – начал я, вставая с каменного постамента, оставшегося от какого-то рекламного щита, но Добб перебил:

– Ты настоящей войны никогда не видел. И ты ещё спасибо должен сказать, что не увидел – благодаря нам.

– Охренели что ли? – спросил я, потирая затылок.

– Друг мой, там был настоящий ад, – серьёзно сказал Добб, – Тебя чуть не вырвало от вида мёртвых. Я не хотел чтобы ты видел живых.

– Живых? – переспросил я.

– Ты думаешь все умирают от взрыва термобарической ракеты в их подъезде? Некоторым посчастливится остаться без рук и ног, которые будут ползти за тобой и молить о смерти…

Мне показалось, что Рэя зыбко поёжилась под своим плащом – она закрыла глаза и опустила морду.

– Это правда? – спросил я у неё.

Он молча кивнула.

– Видимо, я должен сказать вам спасибо?

– Не знаю, – хмуро ответил Добб, – Поднимайся, мы опаздываем на поезд.

С кряхтением и матом, потирая затылок, с помощью Добба, я всё-таки поднялся на ноги. Судя по ощущениям в теле, я догадался, что сначала меня тащил на себе Добб, а потом, судя по всему, подключилась Рэя. Судя по тому, как торопились мои друзья – разминаться времени не было – я припустил за ними, забыв о больной ноге.

Когда мы увидели поезд на одном из тупиковых путей, старенький дизельный локомотив уже дал сигнал к отправлению. От военного состава этот поезд отличался разительно – всего четыре вагона, набитые как селёдки в бочку звери, и никакая скорость. Выяснять куда он идёт и как не было времени – Добб первый добежал до последнего уходящего вагона и схватился за остатки резиновой межвагонной гармошки. Повиснув кое-как на вагоне, он протянул руку мне, а Рэя в свою очередь вновь растворилась в воздухе. Мне было тяжелее всего – из-за неработающего экзоскелета я не мог нормально разогнаться, а как только Рэя пропала – боль в раненной ноге поспешила вернуться на своё старое место. Я начал было отставать, но внезапно распахнувшаяся дверь в последний вагон и появившаяся в проёма старая знакомая придали мне сил. Боль снова ушла, Добб протянул мне свой гранатомёт – я схватил его за ещё не остывший ствол и киборг подтянул меня на борт, захлопнув за мной дверь.

Мы оказались в вагонном тамбуре, где на нас смотрели семь пар полных изумления глаз, в основном, правда, на Рэю. Два матёрых и частично еле живых бойца оказались в гражданском вагоне.

Я упёр лапы в колени, пытаясь отдышаться, Добб даже заботливо похлопал меня по плечу. Рэя быстро развернулась, взмахнув плащом, уставившись на дверь в вагон, откуда тотчас появился взбешённый проводник – пожилой и низкорослый лис с фонарём наперевес.

– Я же говорил вам двери никому не открывать, вы бомжары сра…

Он замер с занесённым для удара фонарём, но увидел нас.

– Места есть, – прорычал я, разгибаясь.

– Ч-ч-что? – заикаясь, переспросил рыжий.

– Места! – рявкнул я, и прибавил, – Заплатим по прибытии…

– Я не уверен, надо… – начал было лис, но внезапно глаза нашей сопровождающей, загорелись своим ярким, холодным светом.

– Ты уверен, что ты неуверен? – тихо спросила она.

От неё расползлись даже самые смелые звери, кто-то даже предпринял попытку катапультировать, но дверь оказалась заперта. Я не знаю что она такое сделала, может внушила ему или ещё что, но лис изменился на глазах:

– Есть несколько детских мест…

– Дети поедут с родителями, – сказал я, – Показывай. Быстро.

Лис стремительно развернулся и повёл нас через вагоны. Оказалось, он был единственным проводником на все четыре вагона, и судя по всему весь состав был набит беженцами из Уфы. Грязные, замызганные, кто-то всё ещё в трусах или пижаме – в основном самки с детьми или редкие зажатые самцы – чахлые и немощные, зачастую инвалиды. Вид пары матёрых вояк, от которых несло порохом и кровью, в разорванной силовой броне да ещё и со странной сопровождающей приводил их в ужас, сравнимый разве что с группой террористов. Мне становилось их немного жалко – конечно я сейчас как актёр мировой эстрады. Меня и моего друга узнавали на улицах, меня искали и пытались убить несколько раз, я появлялся в самых читаемых заголовках интернет-изданий, но всё равно я ощущал себя таким же, как все они.

– Почему нас все так боятся? – тихо спросила Рэя, в кои-то веки добровольно снимая свой капюшон и показывая свою милую мордашку на публику. Оглянувшийся на неё лис почему-то пошёл быстрее.

– Ты когда-нибудь видела милую, хрупкую и беззащитную самку в одном леотарде, которую сопровождают два замызганных чужой кровью вояки?

Рэя на секунду задумалась.

– Нет. А что?

– Так вот мы и есть два замызганных чужой кровью вояки, а ты – та самая самка, – объяснил ей я.

– Хрупкая, беззащитная и... милая?

– Именно.

Кажется до неё не совсем дошёл смысл сказанного мною, но она хотя бы успокоилась. Лис провёл нас аж до самого первого вагона – самого приличного из всех, на мой взгляд. Детей здесь было намного больше – практически детский сад на колёсах. Три купе занимали только дети – спали по четверо на полках, и только одно место было занято какой-нибудь самкой. Лис посадил нас троих в последнее купе плацкарта, где располагалась большая семья из четырёх лисят и одной лисицы. При виде нас, лиса тут же вскочила со своего места и прижалась к проводнику:

– Милый, ты же говорил…

Проводник понизил голос до шёпота, но я всё равно услышал:

– Посмотри на них. Думаешь они не прибьют нас, если я им откажу?

Я почти что сел на полку, когда услышал эти слова, но они заставили меня подскочить со своего места:

– Эй! Можешь нас выгнать к чертям собачьим, если таковы правила – мы тебе оружием не угрожаем, между прочим!

– Да кто вы вообще такие? – решительно спросила нас супруга проводника.

– Армия РФ, – ответил я.

– Армия разгромила наш родной дом! – отрезала лиса, – Теперь из-за вас нам, между прочим, негде жить!

– Мы не та армия, – прохрипел я, – То президентские войска, а мы новые – те, что против.

– Какая разница? – вдруг спросил лис, – И то и другое – кучка убийц с отличным оружием, – он кивнул на гранатомёт Добба, – Вы только и умеете, что воевать, кромсая друг друга…

– Нам от этого тоже не весело, знаете ли! – отрезал Добб.

Этот диалог ни к чему не вёл – я решил оборвать его.

– Относитесь к нам как к гражданским, – сказал я, – мы вам заплатим сколько надо, да, Добб?

Пёс хмуро кивнул. Пускай это было против правил железной дороги, но так нас хотя бы не держали за безбилетников.