Революционер
Шрифт:
Сперва я нашёл стеклянную дорогу, по которой ехал в этот город в первый раз, потом сориентировался относительно неё. К сожалению, мне предстояло пересечь весь город, чтобы добраться до самодельного прохода между трибун, который вёл в гараж. По счастью, солнечный день в этих краях заканчивался совсем рано, и всё поле, на котором стояла вертушка, было достаточно тёмным, чтобы проскользнуть по нему незамеченным.
Сжав пистолет в лапе, я чуть наклонился и побежал по не очень густой зелёной траве, частично выщипанной коровами. Смотреть под ноги приходилось постоянно – зачастую мне на пути попадались коровьи лепёшки, хотя судя по всему с ними тут боролись и вполне эффективно – иначе бы от этого поля несло бы как от полка ассенизаторов. Бежать до вертолёта пришлось
Наконец я оказался у огромного шасси вертолёта, и прижался к колесу, восстанавливая дыхание. Пока оно не вернулось в норму, я успел оглянуться ещё раз и посмотреть на этот город в очаровании ночи.
Странно, но несмотря на толстые кабели под потолком, почти ни у кого свет не горел. Редкие домики светились электрическим светом, гораздо чаще были видны огни костров, или свечей. И это, судя по всему, зверям не нравилось.
Внезапно, грузовой отсек вертолёта с лёгким шипением открылся и упёрся в землю. Десяток зверей скатывали по трапу огромный дизельный генератор, с пыхтением и матами не давали огромной махине скатиться по трапу самой. Интересно. Спрятавшись за колесом, я притаился, наблюдая за их работой.
Огромный генератор казался малюткой по сравнению с остальным вертолётом, и скатывали его по самому краю трапа. В самом вертолёте, наверное могли бы разъехаться два танка, и что-то подсказывало мне, что вертушка поднимет и их, если это будет необходимо. Звери с трудом опустили генератор на зелёное поле и вручную подкатили его к дороге. С другой стороны стадиона уже горели синим яркие фары джипа.
– Давай, быстрее же! – поторапливал какой-то лис, держась за генератор, – Надо торопиться!
С ним все дружно огласились и стали сигнализировать джипу, чтобы тот подъезжал. Неторопливо и тихо машина подкатила к дороге и генератор начали крепить к ней.
Пока звери наблюдали за креплением генератора, я быстро и бесшумно пробежал от носа вертолёта к его трапу и забежал внутрь. Моя маленькая диверсия осталась незамеченной. Я свесился с открытого края трапа – все мародёры поспешили за машиной, совершенно не озаботившись закрыть за собой вертолёт.
Я вошёл внутрь грузового отсека МИ-113 и обомлел: вот где эти мародёры держали всё самое вкусное!
Конечно, еды в вертолёте не было – звери устроили в грузовом отсеке транспортного вертолёта не маленький вещевой и оружейный склад. Ещё раз оглянувшись, я поспешил углубиться в залежах ящиков и контейнеров.
Здесь, в отличие от девятой вентиляционной шахты всё было подписано и систематизировано. В начале, практически на поверхности, лежало самое нужное: довоенные медикаменты, какое-то хреновое оружие, одежда гражданская и военная. Дальше – больше: стратегический запас тушёнки, коробка сгущёнки – я облизнулся, потому что вспомнив её вкус, меня моментально потянуло на сладкое – мелкий спортивный инвентарь, видимо оставшийся тут ещё со стадиона и многое другое. Весь грузовой отсек вертолёта была забит лишь самыми нужными ресурсами, но одно меня насторожило: в конце вертолёта, занимая большую часть грузового отсека, до самого потолка высился огромный контейнер, закрытый от посторонних глаз плотной коричневой тряпкой.
Я подошёл к нему и приподнял край покрывала, пытаясь понять что это такое. Но этого было мало – я увидел только чёрную оружейную сталь.
Я залез под покрывало глубже, и разобрал на чёрной краске большие оранжевые буквы. Не в силах рассмотреть, что было написано, я поддался своему любопытству и решительно сдёрнул пыльное покрывало.
То что я увидел, как только пыль улеглась, не поддавалось описанию. Всё что я понял, укладывалось в одно слово: Бомба.
На её боку чей-то рукой было написано четыре большие оранжевые буквы: M.O.A.B. Чуть ниже кто-то услужливо приписал расшифровку на английском языке: Mother of all bombs. Моих знаний иностранного языка, который я учил исключительно по интернету, хватило чтобы понять смысл этой фразы – Мама всех бомб. Это действительно была мама – огромная, чёрная и страшная
конструкция со множеством механизмов, клапанов, стабилизаторов, датчиков от её вида просто захватывало дух. На её боку красовался огромный жёлтый символ Оружия Людей...– Ей, кто здесь остался? – знакомый голос раздался со стороны открытого трапа, и кто-то зашёл внутрь.
Я тут же среагировал, но, отбросив покрывало бомбы поднял немаленький столб пыли, который выдал меня с потрохами:
– Вы что, не знаете, что туда нельзя заходить? – закричал мой преследователь и поспешил в конец грузового отсека. Я быстро улёгся на пол и по-пластунски переполз на другую сторону взрывного устройства. Но преследователь оказался хитрее и я услышал шаги, раздавшиеся с другой стороны. Помянув продажную женщину, я выхватил пистолет и наставил его в сторону преследователя.
Через секунду на линию огня встал ни кто иной, как сам вождь этого города, который вождём и не являлся. Как только он разобрался, что к чему и у кого пушка, он не стал отпрыгивать за бомбу, просто поднял лапы.
– Теперь понял, почему нам не нужно оружие людей? – тихо спросил он, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Я молча кивнул, дёрнув пистолетом в сторону стены. Лис не сдвинулся с места.
– Может быть, хочешь у нас её забрать? – лис наоборот подошёл к бомбе, против моего приказа и похлопал её по округлому чёрному боку.
– Зачем мне это? Я даже не представляю, насколько мощна эта штуковина.
– А я представляю, солдат, – ответил мне лис, – Хорошо представляю. Однажды мне это приснилось, – признался он.
– Ты можешь спокойно спать рядом с этой штукой? – спросил я, не опуская пистолет, – Я бы на этом континенте побоялся оставаться...
– Континенте? – усмехнулся местный вождь, – Солдат, люди побоялись оставаться рядом с ней на одной планете. Она создана как оружие ультиматума. Оружие для войны, которая станет последней по умолчанию. Только представь себе! – лис всплеснул лапами, медленно подходя ко мне, – когда она упадёт на землю – не останется вообще ничего. От неё не скрыться ни на суше, ни на земле, ни в воздухе, ни глубоко в катакомбах. Она уничтожит всё. Испарит всё воду на этой планете! Выжжет все леса, уничтожит всё до последней грёбаной бактерии в этом жалком мире! – лис ещё раз стукнул её по боку, – Вообще всё, солдат...
Несмотря на то, что лис давно опустил лапы и почти вплотную подошёл ко мне, я не хотел стрелять. Всё что он говорил было правдой.
– А мне приснилось, как взрывается эта бомба. Чёрный газ разлетается по всей планете засчитанные минуты. В эпицентре взрыва он распространяется настолько быстро, что только скорости ветра, который создаст эта бомба, хватит, чтобы снести целый город! А потом... Потому всё небо становится чёрным... И даже если газ никто не подожжёт – а это невозможно, ведь на земле много вулканов – тьма окутает землю навсегда. Газ постепенно поднимется вверх, и когда там он зажжётся – на землю обрушится настоящий огненный потолок. Поток огня, который уничтожит озоновый слой, спутники, все летающие устройства... Это судный день, солдат. Это будет настоящий армагедон. Потому что нас накажет не бог, который сидит на небе, а мы сами. Люди, которые создали это оружие, знали что оно никогда не должно быть запущено – но они создали его. Создали и поставили на него взрыватель, который очень просто активировать. А бомбы должны взрываться, солдат...
Он перевёл дух, и я понял, что он неотрывно смотрит в мои глаза и я не могу оторваться от этих изумрудно-зелёных зрачков.
– Обладание таким оружием, солдат, – шепнул он мне, – Меняет сознание.
– Как? – выдавил я.
– А ты не видишь, да? – усмехнулся он, отводя мой пистолет в сторону, – Я не при власти. У нас здесь нет власти. Никто не правит, никто не рулит. Все равноправны и помогают друг другу. И всё потому что если будет главный – он доберётся до кнопки. И остальным останется только молить кого-то там, а может просто целовать жопу тому, кто держит лапу на кнопке. А лизать жопу не хочется никому – поэтому каждый из города может прийти – и взорвать эту мамашу без всяких на то причин.