Революция на газоне. Книга о футбольных тактиках
Шрифт:
Однако они не были столь талантливы и артистичны, как австрийцы, и Остмарк (так называли Австрию после аншлюса) доминировал в «примиряющей игре». Хоть он и оброс мифами, факт остается фактом: Синделар в первом тайме не реализовал целую серию шансов для взятия ворот. Учитывая, как часто он губил моменты и терял мяч, а также степень удивления его современников такой игре, провоцировавшей мысли о том, что он подыгрывал Германии, высказывались предположения, что был отдан приказ не забивать мячи, умышленно нанося удары мимо ворот. В конечном счете, в середине второго тайма он все же забил гол, а его друг Карл Сеста удвоил преимущество ударом со штрафного, – он танцевал, празднуя забитый мяч, перед вип-ложей, переполненной высокопоставленными нацистами.
Впоследствии Синделар, который никогда не делал секрета из своих социал-демократических убеждений, неоднократно отказывался играть за объединенную сборную Германии под руководством Зеппа Хербергера. В августе он купил кафе у Леопольда Дрилла, который, будучи евреем, по новому законодательству, был вынужден продать свою собственность за 20 000
Утром 23 января 1939 года его друг Густав Гартман в поисках Синделара взломал дверь в его квартиру, которая была расположена на улице Аннагассе. Густав нашел его обнаженным и мертвым, рядом с находившейся без сознания девушкой, Камиллой Кастиньолой, с которой Синделар познакомился десять дней назад. Она скончалась позже в госпитале по той же причине, что и Синделар, – отравление угарным газом из-за неисправного отопления.
Во всяком случае, таков был официальный вердикт полиции после двухдневного расследования обстоятельств его гибели. Публичные слушания, тем не менее, не закончились каким-либо заключением после шести месяцев и позже были закрыты нацистскими властями. В документальном фильме, снятом Би-би-си в 2003 году, Эгон Улбрич, друг Синделара, заявлял, что местные официальные лица были подкуплены и поэтому признали его смерть несчастным случаем, что гарантировало финансирование похорон государством. Однако были приведены и другие трактовки тех событий. В австрийской газете «Kronen Zeitung» от 25 января было опубликовано следующее сообщение: «Все указывает на то, что этот великий человек стал жертвой убийства, его отравили». В своей книге «Баллады о смерти футболиста» Торберг предположил самоубийство и объяснил мотив тем, что он не находил «свое место» в «новом порядке». Позднее появились предположения, что Синделар, или Кастиньола, или же оба они были евреями. Основание так полагать есть – Синделар играл за венскую «Аустрию», команду, которая считалась клубом еврейских буржуа, к тому же он родился в Моравии, именно оттуда многие евреи эмигрировали в столицу. С другой стороны, его семья была католической. Кастиньола, возможно, была еврейкой по происхождению, несмотря на итальянское подданство, однако сумела хорошо скрыть этот факт, поскольку стала совладельцем бара за неделю до смерти. Наибольшее доверие вызывает факт жалобы несколькими днями ранее жильцов того же дома, что один из дымоходов в доме был неисправен. Доступные доказательства свидетельствуют в пользу того, что смерть Синделара была несчастным случаем, и все же чувство, что герой не может так погибнуть, превалирует. Что же еще может быть более символичным, по крайней мере, для романтико-либеральной ментальности, с точки зрения аншлюса Австрии, как не великий атлет, драгоценность венского общества, который был отравлен газом вместе с еврейской девушкой? «Добрые дела Синделара славят город, чьим сыном и гордостью он был до самой смерти, – такие слова написал Полгар в его некрологе. – Он был столь сильно вовлечен во все эти события, что его смерть была неизбежна. Все доказательства указывают на суицид и верность своей родине. Для него жить и играть в футбол в растоптанном, сломанном и униженном городе означало изменить Вене и самому себе… Но как кто-то может так играть в футбол? И продолжать жить, когда жизнь без футбола – ничто?»
До самого конца история о футболе и кафе оставалась героической и одновременно романтичной.
Глава 5
Организованный беспорядок
Футбол в СССР
Футбольный бум в СССР пришел поздно и, наверное, поэтому быстро занял радикальное положение, не стесненный исторически сложившимся «правильным» порядком вещей. Британские моряки играли в футбол в доках Одессы начиная с 60-х годов девятнадцатого века, описание в журнале «Hunter» («Охотник») дает представление о хаосе и физических приемах, которые царили во время игры. «Она игралась людьми с крепкими мышцами и сильными ногами – слабак мог быть лишь зевакой в таком беспорядке», – с критикой и потрясением писал их корреспондент.
И только с 90-х годов девятнадцатого века спортом начали заниматься организованно. В России, как и во многих других городах, британцы играли решающую роль. Сперва в Санкт-Петербурге, а потом и в Москве, где Гарри Чарнок, владелец «Мельниц Морозова», основал клуб, который впоследствии стал московским «Динамо», с целью убедить рабочих разнообразить свои выходные еще чем-нибудь, кроме питья водки. Когда советская пропаганда достигла своего пика, она придумала, чтобы спортивный клуб «Динамо», который находился под шефством Министерства внутренних дел и побеждал клубы по всему СССР, выбрал белый и голубой цветами клуба, так как они символизировали воду и небо – два элемента, без которых человек не смог бы жить. На самом же деле Чарнок был родом из Блэкберна и одел свою новую команду в те цвета, за которые болел всю свою жизнь – цвета «Блэкберн Роверс».
Естественно, что ближе к Западу влияние Европы было ощутимее. Львов все еще был частью Австро-Венгерской империи, когда в 1894 году стал хозяином первого футбольного матча на землях, которые сейчас являются частью Украины. Это было короткое соревнование во время демонстрации видов спорта спортивного клуба «Сокол».
К тому моменту, как в 1936 году была основана Национальная лига, англичане давно исчезли (международное
влияние российского футбола закончилось в 1908 году, когда российская команда «Спорт» выиграла Кубок Аспдена, местное соревнование в Санкт-Петербурге), однако построение футболистов 2–3–5 задержалось еще надолго. Изменение правила определения положения «вне игры» в 1925 году, казалось, незначительно изменило тактику, а с игнорированием СССР предупреждающих собраний ФИФА с иностранными противниками не нужно долго объяснять, как далеко позади оказался Советский Союз.Баски в Советской России
Все изменилось в 1937-м. Создание Национальной лиги, возможно, должно было привести к более изощренному анализу игры, но стартом к этому послужило прибытие представителей Страны Басков в рамках первого этапа мирового турне, которое проводилось с целью снизить боязнь к баскам, появившуюся во время гражданской войны в Испании.
Матчи против иностранных команд, из-за их редкости, всегда вызывали повышенный ажиотаж, тем более что годом ранее на экраны вышла ставшая безумно популярной музыкальная комедия режиссера Семена Тимошенко «Вратарь». В ней рассказывалось о молодом рабочем парне, которого сыграл любимец женщин Григорий Плужник, отобранном в местную команду для игры против иностранцев за то, что ловко поймал арбуз, когда тот чуть было не упал с телеги. Ожидаемо и нелепо герой, после того, как несколько раз спас свои ворота, бежит через все поле, чтобы на последней минуте забить решающий гол. Самая популярная песня из фильма вбивала в мысли очевидную политическую аллегорию: «Эй, вратарь, готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот».
Гости, у которых в составе было шесть футболистов, игравших за сборную Испании на чемпионате мира по футболу в 1934 году, были для советской пропаганды не мальчиками для битья и, используя построение на поле «W-M», в первой встрече раздавили «Локомотив» со счетом 5:1. «Динамо» было повержено со счетом 2:1, после ничьей со сборной Ленинграда 2:2 баски вернулись в Москву, чтобы одержать еще одну победу, на этот раз над сборной клубов «Динамо» – 7:4. Их финальная игра в России должна была состояться против действующего чемпиона – «Спартака». Полный решимости положить конец такому конфузу, глава тренерского совета «Спартака» Николай Старостин вызвал нескольких игроков из других команд, включая форвардов киевского «Динамо» Виктора Шиловского и Константина Щегоцкого, который блистал в сборной Киева в памятном матче против «Red Star Olympic» во время парижского турне в 1935-м, завершившемся со счетом 6:1 в пользу гостей – такие игры против профессионалов случались очень нечасто. Старостин решил встретить басков аналогичным построением, сделав одного полузащитника третьим защитником, таким образом пытаясь воспрепятствовать активности Исидро Лангары, форварда сборной Басконии. Как отмечал Старостин в своей книге «Звезды большого футбола», этот ход был очень непопулярным, и самым главным оппонентом был тот самый полузащитник, его брат Андрей. «Ты хочешь, чтобы я прославился на весь Союз? – спрашивал он. – Ты же перекрываешь мне кислород! Кто поможет атаке? Ты уничтожаешь тактику, которая наигрывалась годами…»
Тем не менее, это был не первый эксперимент «Спартака» с третьим защитником. Пару лет назад травмы во время турне по Норвегии заставили повозиться с их традиционной 2–3–5. «Спартак» использовал оборонительный вариант расстановки на поле «W-M», усиливая двух защитников полузащитником, – говорил Александр Старостин – второй из четырех братьев. – Когда было необходимо, оба инсайда возвращались назад». Пораженный возможностями системы, «Спартак» понемногу продолжал эксперименты с третьим защитником, готовясь к весенней части сезона 1936 года. «От этой непопулярной, но смелой идеи пришлось отказаться после поражения со счетом 5:2 в товарищеском матче с «Динамо» (Москва), – замечал Николай Старостин. – Теперь же пришел черед второй попытки, и снова в товарищеском матче, но на этот раз в очень важном международном матче. Это был огромный риск».
И не только со спортивной точки зрения. Власть настолько серьезно воспринимала игру, что во время подготовки Иван Харченко, председатель Комитета физической культуры, Александр Косарев, глава комсомола (организации юных коммунистов), и другие члены официальной делегации спали на тренировочной базе «Спартака» в Тарасовке. «Спартак» был последней надеждой, – писал Николай Старостин в книге «Футбол сквозь годы». – Все сошли с ума! Были письма, телеграммы и звонки, в которых нам давали советы и желали удачи. Меня вызывали к нескольким начальникам разной величины, и они объясняли, что вся страна ждет нашей победы».
Начало было удручающим – «Спартак» попал в пробку, и начало матча пришлось перенести. Дважды в первой половине встречи они выходили вперед, и дважды баски сравнивали счет, но после того, как Шиловский на 57-й минуте реализовал спорный пенальти, их уже ничто не могло остановить, и благодаря трем мячам Владимира Степанова «Спартак» выиграл со счетом 6:2. Позже Николай Старостин утверждал, что выступление его брата на непривычной позиции было «великолепным», однако газеты и вратарь Анатолий Акимов были с ним не согласны, указывая на то, что Лангара постоянно обыгрывал Андрея в воздухе и забил один из голов сборной Басконии. Эта победа многих ввела в заблуждение. Баски продолжили побеждать – «Динамо» (Киев), «Динамо» (Тбилиси) и сборную Грузии, и «Правда» разразилась гневной статьей. Под требовательным заголовком «Советские футболисты должны стать непобедимыми» она изложила то, что стало очевидным: «Игры со сборной Басконии в СССР показали, что наши лучшие команды далеки от высокой квалификации… Недостатки советского футбола особенно невыносимы, потому что в других странах нет такой молодежи, как наша, молодежи, окруженной заботой, вниманием и любовью партии и правительства».