Рейдер

Как-то раз я чуть не столкнулся в Суэцком канале с землесосом. К тому времени суда по каналу стали ходить караванами. Шедшие из Красного моря первыми добирались до Большого Горького озера, где становились на якорь, пропуская шедших из Средиземного моря. Моей контейнеровоз шел первым. Лоцман-египтянин связался с землесосом, предупредил, что подходим. Землесос под египетским флагом подтянулся на якорях к берегу. Когда расстояние между нами сократилось до пары кабельтовых, вдруг начал кормовой частью выползать на канал. Лоцман схватил трубку УКВ-радиостанции и начал орать на смеси матерного арабского и матерного английского, а я приказал рулевому уйти с оси канала. Лучше сесть на мель, чем врубиться в землесос под египетским флагом. В случае столкновения дело будет разбираться в египетском суде, и результат его будет известен еще до первого заседания. К счастью, землесос шустро убрал свою задницу с оси канала, а мы не успели сесть на мель. После чего лоцман потребовал ящик сигарет «Мальборо» за то, что спас меня от катастрофы. Я сказал, что дам ему на один блок сигарет «Мальборо» меньше, потому что он не слишком доходчиво объяснил капитану землесоса, как надо вести себя, когда мимо проходит караван. Что потом и претворил в жизнь, несмотря на кудахтанье лоцмана.

Во второй части Суэцкого канала, после озер, течение зависит от прилива-отлива в Красном море. И после озер повезло — подгадали к отливу и вторую часть пути тоже прошли чуть быстрее. В Суэце, пока что небольшой деревеньке, высадили лоцмана Эндрю Шоу, который к тому времени выдул две бутылки виски «Четыре розы», два раза заснул сидя и столько же раз проснулся, причем во второй раз после долгой тряски и поливания водой. Лоцман долго смотрел на меня выцветшими голубыми глазами и покрасневшими белками и пытался вспомнить, кто я такой. Бутылка американского пойла «Четыре розы», которую я приготовил ему в подарок за то, что не мешал мне, помогло Эндрю Шоу в этом, но не до конца.

— Капитан, сейчас я проведу твой пароход в Порт-Саид! — заплетающимся языком заверил он.

— Мне надо в другую сторону, — проинформировал я, — а тебя у борта ждет лодка.

На том и расстались. Несмотря на сильное опьянение, по штормтрапу лоцман спустился очень ловко. Арабы-гребцы привычно и бережно уложили его в носу лодки и повезли к берегу. Бутылку виски Эндрю Шоу прижимал к груди, как родное дитя, подтверждая этим, что является истинным сыном валлийского народа.

67

Красное море одно из лучших в мире для снорклинга — плавания с маской и трубкой. Можно и ласты надеть, но вода такая плотная, что они не обязательны. Я мог часами зависать и смотреть на ярких, разноцветных рыбок, которые неторопливо проплывали над рифом между яркими, разноцветными водорослями. Цвета иногда бывали такие фантастические, что складывалось впечатление, что здесь поработал какой-то сумасшедший художник-авангардист-экспериментатор. Он явно старался не просто удивить, а поразить насмерть. Я отдыхал и в Шарм-эль-Шейхе, и в Хургаде. Красное море прекрасно и там, и там. Жаль, досталось сухопутным народам, которые не в силах его оценить по достоинству. Предоставляют туристам отдых на его берегах да малехо рыбу ловят. Они напоминали мне бизнесмена, который зарабатывает гроши, показывая на ярмарке любопытным корову с шесть сосками на вымени, вместо того, чтобы доить ее и продавать молоко, получая намного больше денег. Сами египтяне, как и суданцы, саудовцы, эритрейцы купаются в море редко и никогда не загорают. У них светлая кожа считается признаком состоятельного, родовитого человека. Женщины вообще купаются в просторных рубахах из толстой ткани, чтобы не выделялись всякие их выпуклости. В таком одеянии в жару и я бы невзлюбил купание в море.

Еще в Красном море в двадцать первом веке будет много акул. Когда на Аравийском полуострове найдут нефть и шейхи вдруг сказочно разбогатеют, к ним начнут возить много скота на продажу. По пути часть животных будет дохнуть, а трупы станут выкидывать в море, на радость акулам. Потом к поддержке популяции хищных рыб подключатся туристы. В Шарм-эль-Шейхе многие втихаря уносили мясо из ресторана отеля, чтобы покормить с руки этих зубастых милашек. Как предупреждал классик, он ел с ладони у меня и был мне ближе, чем родня, а тут глядит в глаза — и холод по спине. Время от времени акулы откусывали родственничкам руки и ноги, но тяга непуганых идиотов к дикой природе все равно брала вверх.

Вторым святым долгом каждого туриста было увезти с курорта кусок коралла, спрятав его в керамической посудине, чтобы при досмотре сканером не определили. Некоторые не знали такой простой способ спрятать похищенное, попадались и, плюнув на либеральные ценности, совращали некорыстолюбивых египетских таможенников, давая им взятку от двадцати долларов США до — самые продвинутые — двух тысяч.

В девятнадцатом веке здесь глухомань, нищая и беспросветная. Курортов пока нет, акул сравнительно мало, а кораллы можно вывозить тоннами, что и делают некоторые европейцы, волею судьбы закинутые в эти края. Суэц пока — небольшая деревенька из одноэтажных мазанок и нескольких каменных двухэтажных домов, в которых располагалась администрация канала и жили сотрудники-европейцы, в основном подданные королевы Виктории. Гостиницу «Красное море», в которой я пару раз жил, поджидая свое судно, пока еще не построили. В ее ресторане будут широкие и высокие окна в той стене, что в сторону канала, и частенько, принимая пищу, можно будет любоваться, как проходит караван судов.

В первый раз я попал в эту гостиницу без своего багажа. Судовладелец пожалел деньги на прямой рейс Москва-Каир, поэтому летел я с пересадкой в Праге. Между рейсами было чуть больше часа, а наш самолет опоздал на сорок минут. В итоге я успел найти свой рейс на Каир и попасть на борт, а мой багаж — нет. Агент — толстый араб с отдышкой — встретил меня в аэропорту и предложил за пять баксов провести без очереди. Я меня из головы вылетело, что все равно придется ждать багаж, поэтому щедро дал ему пятерку. Меня тут же провели мимо пограничников, которые по-быстрому шлепнули в паспорте штамп. Потом вместе со всеми пассажирами, без взятки прошедшими паспортный контроль, ждал свою дорожную сумку. Так и не дождался. Агент помог составить акт, сунул представителю аэропорта свою визитку, после чего посадил меня в такси до Суэца, оплаченное судовладельцем. В итоге, ожидая свое судно, я три дня прожил в гостинице «Красное море» без вещей. Купил самое необходимое, надеясь вот-вот получить свою сумку, благо в городе, основная часть которого располагалась в паре километрах от канала, имелись магазины, в которых можно было расплатиться кредитной картой. Кстати, персонал в этих магазинах был не такой навязчивый и склонный к торгу, как на курортах, словно там жили неправильные арабы. На следующий день прилетел старший механик, русский из Латвии. Мы с ним вечером сходили в местный ресторанчик на берегу канала — террасу под навесом, на которой стояли с десяток столиков. Там оттягивалась местная молодежь, включая девушек — пили кофе или кока-колу под заунывную местную музыку. Ни тебе танцев, ни приставания к девушкам, ни мордобоя между пацанами. Всё чинно и скучно, поэтому больше туда не ходили. На третий день судно прибыло из Сингапура на рейд Суэца. Утром четвертого агент повез нас к новому месту работы. При въезде в порт нас досмотрели два таможенника. У старшего механика нашли пучок сухих трав. Я сразу догадался, что «дед» — приверженец народной медицины, но у египтян медицина одна и очень дорогая по их меркам, поэтому они поинтересовались, что это такое, заподозрив лучшее.

— Марихуана, — шутливо подтвердил я их подозрения, глядя в глаза старшему.

Общаясь с арабом, надо смотреть ему в глаза, особенно, когда отвечаешь на скользкий вопрос. Они оценивают не слова, а твое психологическое состояние, интуитивно принимая решение, верить тебе или нет. Если не смотришь в глаза при ответе, значит, что-то пытаешься скрыть, и потому веры тебе нет.

Как выглядит марихуана, каждый египтянин знает с детства, поэтому оба таможенника засмеялись. У стармеха познания в английском языке за рамками профессии были околонулевые, поэтому мне пришлось объяснять им, что такое народная медицина. Египетские таможенники никак не могли въехать.

— Так он лечит сам себя бесплатно, — наконец нашелся я.

Вот это они поняли и оставили сухую траву в покое. Больше ничего подозрительного в его чемодане не нашли, а у меня искать было нечего, что им со смехом рассказал агент. Мне сразу предложили чашку кофе или чая, но агент спешил, поэтому пришлось отказаться.

Дорожная сумка догнала меня на другом конце Суэцкого канала, в Порт-Саиде. Привез ее молодой помощник агента на лоцманском катере. Я послал матроса, чтобы забрал сумку, но молодой человек принес ее на мостик и, как и ожидал, получил в подарок блок сигарет «Мальборо». Суэцкий канал всячески оправдывал свое второе название Мальборо-канал.

В девятнадцатом веке задерживаться в Суэце не было смысла, поэтому мы сразу устремились на юго-восток, к Аравийскому морю. Погода стояла прекрасная — жаркая и сухая. С африканского берега легкий горячий солоноватый ветер приносил горьковатые запахи. Как мне сказал лоцман, пиратов в этих водах почти нет, по крайней мере, такому большому пароходу, как мой, опасности не представляют, нападают только на местных рыбаков. Османы в свое время вывели морских работников ножа и топора в Красном море и не только. Тоталитарные государства предпочитают грабить сами, без конкурентов.

Пролив с таким приятным для русского уха названием Баб-эль-Мандебский делится островом Перим, издали похожим на половинку большущего желтовато-коричневого яйца, положенного поперек пролива, на две части: одна, примыкающая к Африке, шириной около десяти миль и под названием Большой пролив и вторая, примыкающая к Азии, шириной примерно полторы мили и под названием пролив Александра. Я, конечно, выбрал второй. Не потому, что носит мое имя. В Большом проливе есть группа островов Семь Братьев, а рядом с ними много подводных рифов, на которых постоянно гибнут суда. Местоположение рифов я не помнил, а на нынешних картах их нет. Со стороны Азии пролив Александра ограничивается мысом Баб-эль-Мандеб высотой метров двести пятьдесят, давшем название всему проливу. У материка торчит из воды скала Рыбаков, которая еще больше сужает пролив, но все равно он безопаснее. На острове Перим, голом и безводном, появились было пираты, нападавшие на малые суда, но сейчас на нем оборудовали военную базу англичане. После постройки Суэцкого канала Баб-эль-Мандебский пролив приобрел стратегическое значение. Воду и продукты им возят из Адена.