Рейдер

— А вы говорили, что удачно воспользовались моим советом и вывели всех предателей! — упрекнул я Максимо Гомеса, который прибыл на борт «Катрин», чтобы подтвердить получение товара и сделать новый заказ, потому что вряд ли испанские фрегаты появились здесь случайно.

— Я не врал! Мы разоблачили и расстреляли четырех подонков! — обиженно воскликнул он.

— Значит, не всех, — спокойнее сказал я.

— Не успели, — признал революционный генерал извиняющимся тоном. — Ваш способ больше не работает, правительство разгадало его. Там тоже есть думающие люди, принадлежащие к лучшим испанским родам.

Самое забавное, что революционеры считают себя такими же испанцами, как их противники. Видимо, быть каким-то, никому не известным, кубинцем не достойно благородного мачо.

— Если вырвемся отсюда, то в следующий раз привезу оружие в бухту Гуаканаябо, — решил я и предупредил: — Кроме вас об этом никто не должен знать. Говорите, что ждете меня здесь.

— Так и сделаю, — пообещал Максимо Гомес.

— А пока продемонстрируйте вражеским кораблям, что собираетесь взять их на абордаж. Соберите ближе к выходу из бухты побольше баркасов и лодок, пусть на берегу появятся несколько отрядов, чтобы их заметили с фрегатов, — попросил я.

— Взять такие корабли на абордаж нам не по силам, — возразил он.

— Я не сомневаюсь в этом. Атаковать не придется, — успокоил я, — но противник должен быть уверен в обратном. Пусть фрегаты примут меры осторожности, отойдут подальше от берега. Так близко от входа в бухту они мне мешают.

— Сейчас сделаем, — пообещал Максимо Гомес и убыл на берег на нагруженном баркасе.

Я вышел на крыло мостика и крикнул боцману, который руководил выгрузкой:

— Готовь к отдаче левый якорь, а потом отпусти всех на завтрак. Спешить больше незачем. Стоять здесь будем долго.

Надеюсь, мои слова услышат и вражеские осведомители. Если уж их так много в штабе, то в низовых подразделениях должно быть еще больше. Когда отдали якорь и убедились, что держит хорошо, что предсказуемо, потому что грунт здесь прекрасный — ил с песком, я приказал остановить обе машины. Надеюсь, агенты успеют до вечера как-нибудь передать на фрегаты, что мы смирились со своей участью. Да и на вражеских кораблях сами заметят, что из трубы парохода не идет дым.

64

На мысах, ограничивающих вход в бухту Найп, горят яркие костры. Еще один — на кайо Саетия. Кайо — это небольшой низкий риф или песчаный остров. В будущем на Саетии построят резиденцию для Фиделя Кастро, где он после расставания с властью будет коротать время до смерти. Сейчас на кайо никто не живет, лишь несколько шалашей из веток и тростника, в которых изредка ночуют рыбаки. Я попросил зажечь костры якобы для того, чтобы не пропустить высадку вражеского десанта, если таковая случится. Оба испанских фрегата тоже встали на якоря и вывесили фонари. Наверное, им сейчас не до десанта, тоже боятся ночного нападения.

Ветер на ночь стих. Воздух наполнился удушливыми, сладковатыми ароматами тропиков с солоноватыми нотками океана. Изредка, словно горячему дыму, вырывающемуся из пароходной трубы, становится невмоготу подниматься выше, на крыло мостика спускается горьковатый сухой запах сгоревшего угля. В такое время в этом месте надо заниматься любовью на пляже. Вместо этого мы тихо, стараясь не сильно греметь цепью, вираем якорь. Ночью над тихой водой звуки распространяются далеко.

— Якорь чист! — докладывает голосом боцман с бака.

— Оба двигателя малый вперед! — командую я старшему помощнику Джозефу Адамсу.

Мы начинаем двигаться к выходу из бухты Найп, обозначенному кострами. Все огни на пароходе потушены. На баке и корме установлены пулеметы Гатлинга с расчетами из двух человек. Надеюсь, они не пригодятся. Мой план в первую очередь строится на расхлябанности испанцев, наплевательском отношении к своим обязанностям, особенно ночью. Во вторую — на том, что капитаны парусников частенько забывают, что пароходу не нужен ветер, чтобы следовать по намеченному маршруту, а потому могут решить, что прорыва ночью не будет. В третью — на том, что испанцы даже при попутном ветре не рискнули бы ночью выходить из бухты Найп, потому что это слишком опасно. Иначе бы они не становились на якорь, дрейфовали с потушенными огнями.

— Держи немного правее фрегатов, — приказываю я рулевому.

Если испанцы и ждут, что мы попробуем ночью выскочить из бухты, то уверены, что пройдем левее их. Они бы не стали поджиматься к кайо Саетия. Островок низок, трудно различим. Не знаю, видят ли они горящий на кайо костер, но наверняка не считают его надежным навигационным ориентиром.

И зря. У меня, в отличие от них, богатейший опыт вождения судов ночью, по локатору и без. Помню, работал на старом корыте, у которого был локатор «Донец». Блок питания, расположенный внизу, у палубы, имел защиту от дурака: когда снимаешь крышку, напряжение, если не ошибаюсь, в шестьсот вольт, сразу отрубается, чтобы не познакомился с ним по причине своей безмозглости. От постоянной вибрации крышка с годами начала отходить, и время от времени локатор вырубался внезапно. Ладно бы в открытом море, но в то время включали локаторы в основном в узкостях, на подходах к порту. Когда это случилось в первый раз, я поразил своего рулевого глубинными знаниями русского языка. Затем привык и научился вымещать злобу и заодно включать. Запускался локатор в таких случаях с пинка в прямом смысле слова — надо было сильно пнуть крышку блока питания. На введение в режим уходило несколько минут. Всё это время я вел судно вслепую. Что ни говорите, но только на убитых судах с безответственными капитанами набираешься опыта быстро и основательно.

Мы проскочили примерно в трех четвертях мили по корме правого фрегата. Встретить нас бортовым залпом у испанцев не получилось, прозевали этот момент. Не знаю, заметили ли нас. Подозреваю, что вахтенные матросы могли заметить, однако понимать тревогу не стали. Оно им надо — подставляться под пули или снаряды?! Вдруг у нас на борту пара пушек?! Не стреляли даже из ретирадных пушек. К тому времени наши двигатели уже выдавали полный ход, но «Катрин» еще не набрала скорость. Через десять минут, когда мы оказались вне досягаемости испанских пушек, я приказал ложиться на кратчайший курс к порту Уилмингтон. Вторая попытка испанцев прихватить нас провалилась. Постараюсь, чтобы третья не случилась.

65

В Уилмингтоне меня поджидали две приятные новости. Автором первой была Саманта, которая, как и положено англичанке, родила своей дочери младшего брата, названного Мэтью в честь ее отца. Вторая новость была финансовая. Два года назад я сильно вложился в дешевые акции железнодорожной компании «Юнион Пасифик», которая совместно с «Сентрал Пасифик» начала строительство дороги, соединяющей Восточное побережье с Западным, штатом Калифорния. Вагоны этой компании я в будущем видел в порту Сан-Франциско, поэтому и рискнул. Одно время появлялись слухи, что компания вот-вот разорится, и я думал, что влип, что перепутал компании. Оказалось, что был прав. Как написали в газетах, десятого мая в городке Промонтори, штат Юта, был вбит «золотой» костыль, оповестивший об окончании строительства трансокеанской железной дороги. Она еще не действовала, велись разные подготовительные работы, но теперь уже никто не сомневался, что компания не разорится. Акции «Юнион Пасифик» взлетели в цене, сделав меня миллионером.

Поскольку у меня были обязательства перед Карлосом де Сеспендесом, я накупил на все имеющиеся его деньги оружия и боеприпасов и лично отвез в бухту Гуаканаябо. Пришел туда засветло и сразу начал выгрузку, чтобы успеть до конца ночи, потому что привез больше, чем в предыдущие разы. Вражеских кораблей поблизости не было видно, а пока осведомители донесут о нас и испанцы примут меры, «Катрин» уже будет далеко отсюда. Да и если придут раньше, в этой бухте они мне не страшны. Чтобы захватить нас в Гуаканаябо, потребуется не меньше десятка парусников, которые должны будут одновременно подойти с разных сторон. Если такое количество военных кораблей испанцы еще могут набрать, то вот подойти одновременно у них никогда не получалось.