Рейхов сын

Гот перевел взгляд на поле боя, заваленное телами в лучших традициях войн времен Наполеона I и освещенное множеством осветительных ракет, запущенных с обеих сторон, на остовы уничтоженной техникой, и вздохнул.

– Сколько там?
– он движением подбородка указал Лансу направление, куда следует глядеть.

– Потери уточняются, герр генерал.
– ответил штандартенфюрер.
– Но, по моим прикидкам, до двух с половиной-трех полков, если брать и наших, и вражеских убитых.

– Наверняка там есть и раненные.
– заметил Герман Гот.

– Тяжелые - вне всяких сомнений.

– ответил Ланс.

Генерал на минуту задумался.

– Связь с вражеским командованием есть?
– наконец спросил он.

Штандартенфюрер едва не поперхнулся.

– Мы прослушиваем некоторые их частоты, герр генерал.
– ответил он.
– Но связь… Зачем?

– Иногда с врагом надо разговаривать, а не сражаться.
– вздохнул Гот.
– Соедините меня с их командиром. Известно его имя?

– Так точно, мы же брали «языков» и пленных. Колонель Фурже.

Турция, участок фронта между горой Готрак и озером Эбер

17 мая 1940 г., 22 часа 47 минут

Командующий франко-британскими силами на этом участке фронта, усталый и злой, слушал эфир и отказывался что-либо понимать.

– Что это может означать, господа?
– вопросил он у радистов.

– Генерал-полковник Гот вызывает колонеля Фурже. Генерал-полковник Гот вызывает колонеля Фурже. Ответьте, прием.
– вновь донеслось из наушников.

– Не могу знать, сэр!
– отрапортовал кэптен Лоуренс, командир радистов.

– Генерал-полковник Гот вызывает колонеля Фурже. Генерал-полковник Гот вызывает колонеля Фурже. Ответьте, прием.

– Черт возьми!
– ругнулся командующий и нажал на тангетку.
– Колонель Фурже на связи, прием.

– Приветствую вас, мсье. Надеюсь не разбудил?
– донеслось в ответ на хорошем французском.

– Представьте себе нет, мсье женераль.
– ответил Фурже.
– Чем обязан?

– Колонель, сейчас между вашими и нашими позициями умирают десятки, если не сотни раненых. Предлагаю объявить перемирие на этом участке до завтрашнего полудня. За это время обе стороны успеют собрать своих, эвакуировать в тыл пострадавших и похоронить с соответствующими воинскими почестями убитых. Во избежание провокаций со стороны несознательных лиц с обеих сторон, в темное время суток полагаю необходимым производить дальнейшую подсветку поля боя ракетами.

– Хорошо.
– чуть помолчав ответил Фурже.
– Ваше предложение человеколюбиво, оно не противоречит чести офицера и здравому смыслу, и, следовательно, должно быть принято. А что с подбитой техникой?

– Мы же оба понимаем, колонель, что любой тягач может быть вооружен или, возможно, прикрывать корпусом действия саперов. Пусть стоит где стояла.

– Согласен. Предлагаю начало время перемирия определить в двадцать три часа ровно.

– Нам это подходит.
– ответил немец.
– Конец связи.

– Конец связи.
– подтвердил Фурже, и повернулся к Лоуренсу.
– Мсье, я надеюсь эта частота более не будет применяться для передачи приказов нашим подразделениям.

На другой стороне фронта генерал-полковник Герман Гот снял наушники и усмехнулся.

– Французы.
– язвительно произнес он.
– Их погубят их собственная куртуазность и хорошие манеры. Штандартенфюрер, к завтрашнему полудню в ваше распоряжение прибудет по батальону танков «Кристи русский» пятой модели и Т-26. Они сейчас уже на марше.

«Может хоть коммунисты смогут починить свои пятибашенные чудовища», подумал Ланс.

Москва, Кремль

25 мая 1940 г., 18 часов 20 минут

– …таким образом, после заключения с правительством президента Рюти перемирия, мы смогли снять ряд частей с финского направления и направить их в Турцию, к товарищам Рокоссовскому и Готу.

– Товарищ Гот нам вовсе не товарищ.
– пробормотал себе под нос Ворошилов, как бы отвечая на последнюю прозвучавшую фразу в докладе Тимошенко. Сидевший рядом Буденный покосился в его сторону, но ничего не сказал - Семен Михайлович раз в кои-то веки был с Климентом Ефремовичем абсолютно согласен.

– Боевые действия с Финляндией прекращены полностью, войскам дан приказ не поддаваться на провокации.
– продолжил меж тем Нарком Вооруженных Сил.

– А что, имэют мэсто провокации с финской стороны?
– поинтересовался у него Иосиф Виссарионович.

– С финской - нет, товарищ Сталин.
– доложил Тимошенко.
– Но еще довольно значительное количество англо-французских солдат и моряков не эвакуировались в Норвегию и Швецию. С их стороны недружественные действия случаются.

– Вот как?
– удивился Вождь.
– И моряков? Ми полагали, что вторгшаяся в Балтийское море эскадра вчера интернировалась в Швеции. Это не так?

– Так, товарищ Сталин. Однако авиацией в портах были уничтожены авианосец «Фуриоус» и крейсер «Глуар», а также окончательно выведены из строя линкор «Нельсон», крейсера «Перт» и «Кольбер», а также ряд эсминцев. Эти корабли в настоящий момент совершенно немореходны, и их экипажи принимали участие в сухопутных боях, а не ушли в Стокгольм с эскадрой Харпера.

– Понятно, товарищ Тимошенко.
– Сталин кивнул.
– Продолжайте доклад, пожалуйста.

– Как я уже говорил, военные действия в Финляндии прекращены, военные уступают поле боя Наркомату Иностранных Дел. Вооруженные мятежи в Украине, Крыму и республиках Кавказа подавлены полностью, бандитских недобитков сейчас вылавливают сотрудники товарища Берия. На Западном фронте, - стоящий у карты нарком ткнул указкой во Францию, - ограниченный контингент войск РККА проявил себя с наилучшей стороны и позавчера вечером, вместе с частями Девятнадцатого мехкорпуса Гудериана вошел в Дюнкерк. Остатки Британского экспедиционного корпуса генерала Джона Веркера эвакуировались к себе на родину. Насколько я знаю, наши, немецкие и датские подводники сумели их при этом несколько пощипать.