Ричард Длинные Руки – эрцфюрст

— За то, что выполняли приказ короля?

— За то, — прорычал я люто, — что выполняли с такой радостью и охотой! Только одна женщина передала тайком, чтобы никто не видел, краюху хлеба и кувшин с водой. Она нарушила приказ короля, но подчинилась Богу.

Он сказал с горечью:

— Праведная душа все же нашлась.

— Чтобы спасти город, — сказал я люто, — маловато одного праведника! В Содоме и Гоморре их было больше. Но все равно Господь их не пощадил.

Он сказал с предостережением:

— Сын мой, то Господь!

— А мы, — отрезал я, — его орудия. Как любви, так и возмездия, ибо мы, святой отец, по его образу и подобию, если вы вдруг не знали.

Он скупо улыбнулся, дескать, шуточку оценил.

— Сын мой, — произнес он с мягким предостережением, — но ты, похоже, предпочитаешь быть орудием возмездия.

— Чтобы начать строить, — сказал я резко, — место надо очистить. То же с душами людскими. Не вливают молодое вино в старые мехи. Сперва надо выжечь любую гниль каленым железом! Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, как сказано в Святом Писании, тот станет всем! Уже знать, на грешной земле, которую мы сделаем праведной!

Он вздохнул.

— Что-то я совсем не гожусь в великие инквизиторы. Меня считали жестоким и непримиримым, но теперь то ли размяк совсем, то ли новое поколение стало жестче.

— Святой отец!

— Ты жил в хорошем мире, — сказал он с грустью. — Тебя там не подвергали унижению, в котором тут почти каждый… потому душа твоя так уязвлена тем случаем.

Я сказал люто:

— Святой отец!.. Должен ли я примириться с миром, где всяк бывает унижен, или же обязан выступить против такого мира?

Он помолчал, затем перекрестил меня и сказал просто:

— Ты не один, сын мой.

Слуга молча внес и расставил на столе поблизости постную еду и кагор, церковное вино, снял нагар со свечи и тихонько вышел.

Я выждал, пока отец Дитрих возьмет чашу, он что-то невесел, сказал ему достаточно твердо:

— На этот раз в моих руках сила. Теперь уже Харбиндер побегает от меня.

Он тяжело вздохнул, промолчал. Я чувствовал, что священник согласен, хотя пока возразить мне вроде бы нечего, я уверен в правоте, хотя и чувствую, что вроде бы перехлестываю, однако как насчет праведного гнева, он же называется праведным, хотя и творит жестокости?

— Сын мой, — проговорил он печально, — а личная месть не начинает отвлекать тебя от богоугодных дел?

— От похода на Юг? — спросил я. — Святой отец, флот строится, Ордоньес тщательно отбирает людей в команды, обучает работать с парусами. Потом будет учить ходить под ветром, против ветра, а затем уже сразу десятком кораблей в строю и россыпью… Это займет какое-то время. Но дело не в этом…

— А в чем?

Я сказал медленно:

— Вот уведу я далеко за море самые боеспособные силы… Есть ли гарантия, что здесь не поднимет голову Тьма и не сметет все церкви, не уничтожит все мои начинания?

Он помрачнел.

— У Тьмы слишком много соблазнов, а люди существа слабые… Но что ты задумал?

Я двинул плечами.

— За сравнительно короткий срок нужно укрепить тыл. Отец Дитрих, в моих руках наконец-то огромная армия, обученная и дисциплинированная, которая подчиняется только мне. На этот раз я могу не упрашивать и уговаривать, а просто приказывать.

Он вздохнул.

— Сын мой, это слишком большой соблазн.

— А вы на что? — спросил я. — Господь выше королей, я все еще в это верю. Мы ведь только-только взялись строить справедливое общество!.. А справедливое — это не обязательно такое, что всем нравится. Такие вообще невозможны в принципе. Если одни горожане одобряют, что городская стража хорошо работает и что улицы освещены, то преступник негодует, да и простой любитель ходить по чужим женам предпочел бы темные улицы.

— Гм…

— Идеальное государство, — сказал я с жаром, — обязано поддерживать порядок в обществе и защищать граждан от насилия извне и преступности изнутри. Стабильность и законность — это первое, что мы должны сделать, а кроме того, создать условия, чтобы каждый человек мог заработать себе и семье на жизнь честным трудом, а самые способные и талантливые могли пробиваться наверх, и никакой лорд не мог бы помешать!..

Он пробормотал с одобрением:

— Прекрасные слова, сын мой. Господь это одобрит.

— Потребуется немалая перестройка мышления, — предупредил я. — Святой отец, церковь должна пахать, как буриданова лошадь! Если низшие слои будут только «за», то лордов сможет приструнить словом только церковь. Я не могу, у меня в руке меч, а вы можете. Потому давайте работать плечо к плечу!

Он посмотрел на меня с ласковой насмешкой.

— Куда уж больше?

— Надо, — сказал я настойчиво. — Все это время я больше ломал, а сейчас будем строить. Аж дух захватывает, как будто в бездну вот так обоими глазами, когда надо бы сперва одним глазом, да и то прищурившись.

Он поднялся, перекрестил меня скупо, но с твердостью во взоре.

— Что ж… неси свой крест.

Глава 7

К Геннегау потянулись со всех сторон желающие побывать на турнире: кто в качестве бойца, кто просто зрителем. Почти все останавливаются за городом, где ставят знатные шатры, а простолюдины устраиваются на постоялых дворах, в такие дни обычно забиты все комнаты, а слуги ночуют на конюшнях и просто у костров.

Первые из прибывших рыцарей затеяли демократические commencailles, когда можно пренебречь строгими правилами официального турнира: вызывать на поединки самых знатных, сражаться любым оружием, драться вдвоем против одного…

Торговцы в радостном оживлении встают раньше всех, грузят товар в повозки и везут за город в места скопления народа.

Место для турнира уже подготавливается, заново строят ряды для зрителей, каждый следующий выше предыдущего, а самые близкие к кромке поля будут сидеть вообще на земле.

Так бы охотно что-нить нужное строили, думал я ревниво, но улыбался и говорил благосклонно, что да, весьма, это будет не просто турнир, а великий, как же, Гандерсгейм наш, знаменательная дата, хотя еще не дата, но будет дата, а пока событие, а мы все участники, будет о чем рассказывать этим, как их… ах да, внукам…

Ряды сидений делают только с одной стороны, там усядутся и будут озирать все свысока наши знатные. Для них выстроена крытая галерея, чтоб не дуло и не пекло, с той стороны турнирного поля удачно раскинулся высокий пологий холм, идеальное место для размещения зрителей из числа простолюдинов.

Герольды то и дело напоминают, проезжая вдоль шатров прибывших рыцарей, что меч должен быть шириной в четыре пальца или больше, а меньше нельзя, на конце закруглен, чтобы ненароком или нароком не прошел сквозь щель опущенного забрала, знаем эти ненароком, обе стороны обязательно затупить, рукоять в ширину двух ладоней, не больше…