Ричард Длинные Руки – эрцфюрст
Шрифт:
Король обогнул стол с другой стороны, погладил один трон по спине.
— А это вот мой. Но никто из посторонних не видел меня в нем.
— Хорош, — сказал я. — Значит, уже при вас никто не садится на этот особый трон? Который Древний?
Он покачал головой.
— Нет. Он ждет.
Я заметил, что кубок в руке короля уже опустел, быстро сосредоточился и наполнил его ромом. У короля морда хоть уже вся багровая, но с удовольствием заулыбался, приподнял в знак благодарности, отхлебнул и расплылся в счастливой улыбке.
Советников я угостил с разрешения
В какой-то момент раздался пронзительный звон, треск, шипение, словно на раскаленный металл выплеснули бочку воды, однако король, судя по его виду, ничего не услышал, а за его спиной гобелены разом потеряли цвет, стена стала полупрозрачной, а звон в ушах стал громче…
Я вскрикнул в страхе:
— Ваше Величество!
Однако король все так же не слышит, затем словно отдернулся занавес, там ужасающие по громадности красные массы, медленно клубятся, расплываются, поглощают, но я в оцепенении понимал, что это мое сознание не в состоянии осознать весь ужас Хаоса в его настоящем виде, но что-то на мой запрос дать надо, и вот формирует некие понятные картины.
Я провалился сквозь пол, меня несло, переворачивало, вертело в том, что условно называем пространством-временем, хоть это не так, но с готовыми ярлыками спокойнее, затем со всего размаху шлепнуло, как лягушку, о твердое.
Приподнявшись на дрожащих руках, я ошалело огляделся. Знакомые стены, статуи в проемах, зал моего дворца в Геннегау, только пахнет чем-то непривычным.
Послышались быстрые твердые шаги, человек очень торопится, но старается этого не выказывать, а как бы говорит всем своим видом и даже походкой: все хорошо, все под контролем, все спокойно…
Дверь висит, перекосившись, на одной петле. В проем ловко проскользнул, пригнувшись, барон Эйц, суровое лицо моментально прояснилось.
— Ваше высочество!
— Да, — пробормотал я, — это я, мое высочество… Что тут стряслось?
Он остро всмотрелся в мое лицо.
— А это не вы ночью погуляли?
Я вскрикнул оскорбленно:
— Барон!
— Точно? — переспросил он. — А то на всякий случай, в целях успокоения, я распространил именно эту версию.
— Ну спасибо, — пробормотал я.
— В интересах наведения порядка, — пояснил он. — И поддержания.
— А что вон там за гадостная масса?
Он объяснил с достоинством:
— Это вы наблевали. Так я объяснил для успокоения слуг и придворных.
Я прошептал:
— Ну вы молодец… Главное — работа, верно?
— А что на самом деле? — спросил он. — Я, к примеру, знаю, вы сегодня в своей спальне не ночевали…
— А где? — спросил я хрипло.
Он проговорил многозначительно:
— Да ходят слухи… Уже трое придворных дам подтвердили, что вы были у них. Не прямо, но и не отказываются, только хихикают намекающе и глазки опускают, как бы стесняются насчет подробностей… Ваше высочество, я должен знать о ваших перемещениях в интересах вашей безопасности! То,
что вы натворили, сорвавшись с трудных государственных дел, как-то надо объяснять простыми словами!Я прохрипел:
— Моих перемещениях?.. Да, моих перемещениях… А что это за слизь на стенах?
Он подтянулся, взгляд стал острее.
— Только сейчас увидели? Странно. Официально это вы все обблевали после пира.
— Даже на стены?
— Ну, это же вы, ваше высочество, вы все можете… У вас получится, хотя у меня голова раскалывается от этих непонятностей. Началось с полуночи. Весь дворец качало, как камыш на ветру! Что удивительно, ничто не рухнуло, даже ни одна свеча не погасла и не сдвинулась с места! Но через главное здание как будто стадо гигантских улиток размером с коров проползло!.. И рыбой пахнет, чувствуете?
Я оглядывался, пятна слизи не просто пятна, а широкие такие отвратительные лепешки. Эйц не прав, это не только следы от улиток, а больше похоже, что ползли эти твари по потолку, а вниз срывались жирные капли этой мерзко пахнущей слизи.
— И это все я наблевал? — переспросил я.
— Вы, ваше высочество!
— Думаете, поверят?
Он кивнул.
— Конечно. С охотой. Вы же знаете повадки простого человека! Это доброго слова от них не дождешься, а о таком сразу разнесут по всему королевству.
Я вздохнул.
— Что за народ…
Он сказал ободряюще:
— Зато популярность и народная любовь к вам будет еще выше и глыбже. Всяк увидит, что вы такой же, как и они. Король и народ — едины!
— Я не король, — ответил я автоматически.
Через раскрытые двери видно, как в соседнем зале слуги усердно собирают швабрами и совками потеки слизи с пола, спешно отмывают стены.
— А в остальных корпусах?
— Там все нормально, — сообщил он. — О том, что творится здесь, не знают. Я поставил стражу в дверях главного корпуса. Временно. Никто не входит и выходит. Пущен слух, что ищут украденную драгоценность.
— А сколько времени сейчас? — спросил я.
Он напрягся, глаза стали как два острия копий.
— Время к обеду, ваше высочество!
— Как же я ухитрился так крепко заснуть, — пробормотал я.
В зал вбежал барон Альбрехт, бледный и сосредоточенный, издали обменялся понимающим взглядом с Эйцем, тот кивнул и сказал быстро:
— С вашего позволения передаю вас в руки сэра Альбрехта.
Альбрехт подошел быстро, собранный и явно удерживающий взвинченность под строгим контролем.
— Как вы, ваше высочество?
— Терпимо, — буркнул я. — Как здесь?
— У всех трещат головы, — доложил он, — но думают, что это последствия пира. Кое-кто обблевался. Кое-где поднялась было тревога, когда обнаружили трупы каких-то странных людей, а также явно опасных зверей, но Эйц быстро погасил панику.
Я буркнул:
— Знаю-знаю, как он погасил.
— В интересах дела, — пояснил он с неподвижным лицом. — Этой отвратительной слизью больше всего залило лестницу. Первый, кто спросонья ступил на нее, катился до самого низа.