Ричард Длинные Руки - фюрст

— А-а, — сказал я, — понимаю-понимаю…

Он сказал быстро:

— Сэр, вы не то подумали! Я был в городе однажды, да и то тайком от команды. Никто не хочет рисковать головой просто из любопытства. Здесь на островах все оберегают свои тайны!.. За малейшее нарушение — смерть.

Я спросил с недоверием:

— Что, вот прямо такое тоталитарное государство?.. И никто не бежит?

Он прямо взглянул мне в глаза.

— Как? Все ходы-выходы перекрыты. Увы, контрабандистам здесь не поживиться.

— Жаль, — сказал я, — хотя я все равно изволил бы взглянуть лично. Рассказы рассказами…

— Я пойду с вами, — сказал он. — И покажу все, что знаю.

— Но знаете немного?

— «Немного» это больше, чем «ничего», сэр.

— Убедили, — ответил я. — Итак, идем мы с Юргеном…

— Я, — сказал Яков, — обязательно.

Я окинул его взглядом и кивнул.

— Хорошо. Четверо уже многовато, но… ладно. Остальным ждать в порту и быть готовыми к экстренному отплытию. Это значит удирать придется так, будто за нами сам черт гонится с вилами в руках! Возможно, придется.

Мишель кивнул, лицо очень серьезное.

— Есть, ваша светлость.

Солнце наконец закатилось, по обе стороны причала на грязной замусоренной воде покачиваются привязанные лодки, шлюпки, мелкие суденышки, на мачтах зажглись масляные лампы.

Сильнее запахло рогожами, зерном, пряностями, смолистым деревом, тени от угрюмых складов стали гуще и чернее.

— Вот теперь можно, — шепнул Ганшилд. — Идите за мной. Из тени не выбегать.

Юрген довольно крякнул, когда в тесном проеме между двумя складами Ганшилд вытащил из-за пазухи веревку с крюком на конце и ловко швырнул на высокую стену, выбрав самый темный ее участок.

— Я первый, — предупредил он. — Чтоб ни звука! Появиться в городе без пропуска — смертная казнь через повешение. Проникать в город ночью… это еще интереснее.

— Что именно?

Ганшилд сказал любезно:

— Медленная и до-о-олгая смерть на колу.

Юрген прошептал:

— Добрый тут народ, как посмотрю…

— Хотите вернуться на корабль?

— Как можно, — сказал Юрген, — я, можно сказать, всю жизнь мечтал на кол, да все никак не получалось…

— Вернемся, — пообещал Яков шепотом, — я сам тебе… гм… помогу. Для друга чего только не сделаешь.

Я перебрался вторым, Ганшилд придержал меня, чтобы не грохнул сапожищами в вымощенную камнем землю, прижал к стене. В сторонке протопали тяжелые сапоги целого отряда.

Ганшилд выждал, пока все затихнет, тихонько постучал в стену, с той стороны послышалось шкрябанье, словно по ней быстро взбирались огромные крысы.

Последним перебрался Яков, Ганшилд кивнул и потихоньку заскользил вдоль складов, сараев и каменных зданий непонятного назначения.

— Пока луна за тучами, — шепнул он, — надо как можно дальше от порта! Здесь всегда больше стражи. Вы знаете, почему.

— Догадываемся, — ответил я.

— Там не придется прятаться, — сказал Ганшилд и уточнил поспешно: — Так уж… сильно.

— Сойдем за местных? — спросил Яков.

— Издали, — буркнул Ганшилд. — И если не будете раскрывать рты.

Я шел за ним вторым, справа и слева тянутся громады каменных стен, окна то квадратные, то стрельчатые, а двери такие, что не всяким тараном сразу выбьешь. Еще особенность: в каждой двери по два-три отверстия на уровне груди. Как раз для стрельбы из арбалетов изнутри…

Ганшилд насторожился, отчаянно замахал руками и первым прыгнул в узкую темную нишу, где когда-то стояла крупная статуя, судя по тому, что мы поместились все четверо, хоть и прижавшись друг к другу.

Мимо протопали стражи, шесть человек, все в добротных, хоть и легких доспехах, а главное — идут в ногу, неслыханное дело, на материке даже королевская стража ходит вразнобой. В руках алебарды, оружие простолюдинов…

— Это не городская стража, — прошептал Юрген.

— Остров с кем-то воюет? — спросил я тихо у Ганшилда.

— Здесь всегда так, — ответил он одними губами. — Тихо!

Еще один отряд протопал через перекресток. Ганшилд подал знак, мы вышли из укрытия, он повел наискось через площадь, но на той стороне, когда снова послышался грохот подкованных сапог, схватил меня грубо за плечо и вдернул в нишу.

— С ума сошли? — прошипел он. — Не слышите? Стражникам нельзя на глаза! Тем более ночью.

— Вы же сказали, — напомнил я, — сойдем за местных!

Он сказал злобно:

— Издали. Потому что здешних знают всех и каждого!.. А ночью и местным нельзя.

— Ого! — вырвалось у меня. — Ничего себе экскурсия… Что-то не нравится мне перебегать из подворотни в подворотню и в самом городе…

— А вы чего хотели? Идти красиво и гордо?

— Ну… что-то в этом роде. И чтоб гид лебезил и все показывал.

Шестеро дюжих молодцев в стальных кирасах поверх кожаных жипонов мощно протопали мимо. И хотя за ними никто не наблюдает и не покрикивает, идут в ногу, дружно печатая шаг.

Я проводил их взглядом и наконец-то ощутил, что здесь все намного серьезнее, чем казалось. Комендантский час с наступлением темноты, хотя, по словам Ганшилда, остров ни с кем не воюет, утроенная стража, что постоянно проверяет пустые улицы, какие-то все нерадостные и днем, что-то не слышал песен и плясок, обычно в городах на каждом перекрестке танцоры и фокусники…

Слева потянуло трупным запахом, я повел носом. На центральной площади, как я понимаю, огороженный небольшим каменным бордюрчиком, чуть ниже колена, возвышается целых ряд каких-то странных пугал на длинных кольях.

Донесся слабый стон, я присмотрелся, охнул. Луна выползла из-за туч и осветила с предельной жестокостью два десятка насаженных на колья людей. Большинство мертвых, двое уже начали разлагаться, но один слабо стонет, а когда увидел нас, шепотом попросил добить, прекратить его муки.

Я потянулся за арбалетом, Ганшилд ухватил меня за руку.

— Вы с ума сошли!

— Никто не увидит, — ответил я.

— А утром стража, — сказал он резко, — начнет прочесывать кварталы и допытываться, кто осмелился прервать его муки?.. Мы будем далеко, но стража кого-то да найдет, и для острастки еще кто-то окажется на колу!

Я стиснул челюсти и, стараясь не встречаться взглядом с умирающим, пошел под присмотром Ганшилда. Как всякий интеллигент и демократ, я сразу же отыскал оправдание своему малодушию, дескать, это мог быть отпетый преступник, что убивал и насиловал невинных дев и даже детей, туда ему и дорога, попался, гад…