Ричард Длинные Руки – гранд

– Я просто стратег, – пробормотал я. – Вот что, дорогой друг… Наше могущество растет, готовьтесь принять графскую корону и звучный титул… ну, над ним поработаем. Например, граф-маршал или лорд-хранитель малой печати… Может быть, лорд-казначей?

Он в испуге отпрянул:

– Только не казначеем! Я все Турнедо проиграю в кости!

– Тогда граф, – сказал я, – а также лорд-хранитель малой печати. Когда вернусь, мы это обстряпаем торжественно и мило.

Он насторожился, спросил строго:

– Вы куда-то собираетесь?

– В раздумья, – ответил я значительно. – Когда я ухожу в раздумья очень глубоко, я вообще исчезаю для видимого мира. Я нахожусь в мире чистых идей и беседую с Платоном. Так что в эти дни не перекормите Бобика, а то у него от огорчения повышается аппетит, Зайчик в уходе не нуждается, но если забыть покормить, ясли сожрет, а то и опорный столб в конюшне.

Сэр Вайтхолд с упреком покачал головой:

– Ох, ваша светлость…

– Что, – сказал я сварливо, – уж и по бабам нельзя? Хотя бы в глубоких мудрых раздумьях?

Он вздохнул.

– Если бы по бабам! А так такое нараздумываете…

– Да ладно, – сказал я, – можете потанцевать на столе, пока меня нет, но только чтоб вся работа была сделана!.. А также маковые зерна в мешках сосчитать, камни в стенах, капли воды в ручье…

Он вздохнул.

– Ваша светлость, есть еще мелочи, но хотя это неважное, но раздражающее… Есть жалобы от ряда хозяйств, расположенных вблизи обширного леса. Представляете, оттуда выходят могучие тролли и нападают не только на скот, но и на людей…

– Гм, – сказал я, – сэр Вайтхолд, это в самом деле мелочь, но я обещаю лично ею заняться, как только вернусь.

Я выпроводил его, дружески похлопывая по спине, у самого немножко на душе гадостно, как бывает, если хватаешься за первое же попавшееся решение, а оно потом аукивается, да еще так аукивается… В свое время ликовал, что так умело спихнул троллей с земель Армландии в Турнедо, но теперь это моя проблема. Как говорится, не рой другому яму, а если уж вырыл, то лучше используй ее как окоп…

Я перевел дыхание, собрался и погнал себя на центр круга на ковре, но внезапный страх пронзил, как сотнями стрел. Сердце уже начинает стучать чаще, а я всего лишь посмотрел на пятилучевую звезду под ногами. Может быть, лучше выйти за город, перекинуться в птеродактиля и ножками-ножками, в смысле – крылышками, быстренько доптеродактилить до Геннегау?

Или это во мне говорит страх непонятной техники? Превратиться во что-то летающее – это наше исконно посконное, родное, мы и так все немножко рептилии, а то и вообще гады…

Я задержал дыхание и потверже встал в центр звезды. Теперь осталось только дать команду, но язык прилип к гортани, страшно, как корове при входе на бойню.

– Ладно, – прохрипел я, – пуск…

Холод сковал всего и выморозил внутренности, затем вся ледяная сосулька разлетелась на сотни осколков, что упали на раскаленную жаровню…

Я пошатнулся, перед глазами закачались стены моего кабинета в королевском дворце Геннегау, ну и жуть эти перемещения через пространство, точно монахи сами что-то не так соединили, вряд ли до Войны Магов так перемещались…

Воздух теплый, напоенный южными запахами сильно пахнущих цветов, далекого моря, за окнами яркий свет, просто глаза режет после мрачного дня под низким небом, закрытым плотными тучами.

Я прошелся по кабинету, сердце еще колотится, но я уже в норме, только глаза дикие, но это, может быть, только в зеркале, а я не такой, я уже бодр и собран…

За дверью тихо, я приоткрыл, двое королевских гвардейцев стоят в свободно-напряженных позах по обе стороны двери, еще двое слуг в ярких одеждах с неподвижными лицами напротив.

Я сказал ясно:

– Сэра Жерара ко мне!

Не глядя на их реакцию, вернулся к столу, но садиться не стал, прошелся, по очереди выглядывая во все три окна.

В комнату льется не просто теплый, а жаркий воздух, от которого уже успел отвыкнуть, по залитому золотыми лучами изумрудно-зеленому саду прогуливаются придворные в красных одеждах, желтых, оранжевых, синих, никаких полутонов, на юге все одеваются ярко…

За спиной хлопнула дверь, я услышал быстрые шаги, что моментально оборвались, я даже услышал придушенный вопль.

Сэр Жерар смотрит выпученными глазами, а я хлопнул себя по лбу и сказал буднично:

– Так о чем мы говорили? Ах да, про отречение Кейдана… Как продвигается дело?

Он судорожно перевел дыхание, но я строг и деловит, и он торопливо переполз в состояние делового работника, а уже оттуда смиренно развел руками:

– Увы, ваша светлость…

– Это как понимать?

Он сказал торопливо:

– Кейдану стало известно, что вы хотите заручиться поддержкой местных лордов, дабы заполучить корону, но известно и то, что появился еще один претендент… я говорю о герцоге Готфриде, суверене Брабанта. Народ весьма его поддерживает за его роль в спасении королевства от орд варваров, когда он вышел из Брабанта и ударил им в спину, а затем разгромил в ряде битв и сражений…

– Гм, – проговорил я задумчиво.

Он сказал испуганно:

– Простите, ваша светлость, но именно так говорят! Я весьма возмущен, что забывают о нашей великой роли, ведь вы тогда велели всем идти под знаменами герцога Готфрида только потому, чтобы нас не считали захватчиками…

Я сказал успокаивающе:

– Дорогой сэр Жерар, все путем. Надеюсь, когда там много желающих видеть герцога Готфрида на троне, он перестанет кочевряжиться. Но что с Кейданом?

Он тяжело вздохнул.

– От Его Величества пришло сообщение, что он не намерен поддаваться вашему шантажу и непомерным требованиям. А от короны откажется лишь в случае, если лорды в самом деле предпочтут не его.

– Прекрасно, – сказал я с чувством.

– Ваша светлость, – воскликнул он в испуге, – но лорды ему верны!.. Не все, конечно, но все-таки весьма многие! Как можно допускать прямые выборы короля?

Я сказал четко:

– Сэр Жерар, важно не то, как проголосуют, а как подсчитают. А считать будем мы, не так ли?.. Но это крайний случай, демонстрирующий нашу твердую решимость быть и свиньями, если понадобится, это необходимая черта высококлассного политика и безупречного отца народа. А так мы должны все подготовить правильно, чтобы большинство голосов были на единственной стороне, что верная и справедливая.