Ричард Длинные Руки — грандпринц

Гарпия рухнула вниз лицом, острие пробило ее насквозь и высунулось из-под лопатки.

Бобик подбежал, я не успел сказать «Фу, плюнь!», как тот пихнул ее носом и перевернул на спину. Она раскинула широко безвольные руки, крылья под нею кажутся непомерно широким плащом, лицо искажено болью, изо рта течет кровь, а в глазах ужас и понимание близкой смерти.

— Ты… кто…

— Раньше надо было спрашивать, — ответил я.

— Твои стрелы…

Я оглянулся на ее подругу. Стальное острие перебило артерию, кровью забрызгало так, словно здесь забито стадо быков, а сама гарпия лежит с вытаращенными глазами уже без признаков жизни.

Стрела все так же торчит из шеи, из-за чего голова повернута под неестественным углом, а глаза дико скошены с того момента, как пыталась не упускать меня из виду.

— Да, — ответил я, — мои стрелы… не простые, верно? А вы обе ах-ах, рассчитывали на сладкую безнаказанность… на чем мы все обычно и горим…

Ее лицо перекосилось жуткой гримасой и застыло. Бобик вернулся к нам, посмотрел на арбогастра, на меня.

— Конечно-конечно, — ответил я, — с песней или без песни, но… вперед и дальше!

Дорога пошла вдоль леса, на обочине трое саней, на одних уже заботливо увязанные дрова и сухие лесины, двое пустых. Возниц нет, но из-за деревьев доносится стук топоров.

Мы миновали сани, открылась прогалина, где мужики торопливо орудуют топорами и постоянно оглядываются по сторонам, словно воруют.

Нас троих это заинтересовало, мы свернули с дороги и приблизились почти неслышно. Рубят лес трое, пятеро стоят вокруг с оружием в руках, трое с луками наготове, двое с длинными копьями.

Я сказал бодро:

— Бог в помощь!

Глава 2

На меня смотрели уважительно и одновременно с испугом, стрелки опустили луки, но не убрали, а копейщики все так же сжимают в руках длинные копья и смотрят настороженно.

Один наконец поклонился и сказал почтительно:

— Спасибо, господин. И вам того же.

— Что-то случилось? — спросил я. — Или это ваши пленные, что на вас так усердно работают?

Один из лесорубов криво улыбнулся, воины переглянулись, один переспросил туповато:

— Пленные?

— Ну да, — сказал я. — Трое рубят лес, пятеро с оружием стерегут, чтобы не разбежались…

Лесоруб, который первый заулыбался, опустил топор и сказал невесело:

— Вон те двое с копьями — мои братья.

— Ого, — сказал я, — междоусобная война?

— Они не стерегут, — пояснил он тяжеловесно, — а охраняют. Тут появились, говорят, гарпии. На той неделе одного из нашей деревни задрали.

— Может, — предположил я, — волки? Или медведи?

Он покачал головой.

— Нет, гарпии. Точно. Их видели. Так что те с копьями и луками первыми могут погибнуть, охраняя нас.

Я присвистнул.

— Да-а, так любая экономика рухнет, если работать будут трое, а гулять с оружием пятеро… А что, раньше их не было?

— Не было, — подтвердил один из копейщиков. — Неделю назад и появились.

Я сказал буднично:

— Двух я только что подстрелил, вон за теми деревьями лежат в красивых позах… гм, одна даже ноги раздвинула. Сходите, посмотрите, вдруг кого-то из своих жен узнаете. Такое бывает, говорят. Но вообще-то лучше понять, откуда берутся, а потом накрыть все гнездо. Не пробовали?

Они переглянулись, двое копейщиков тут же побежали трусцой по дороге, откуда я приехал. Оставшиеся смотрели на меня и Адского Пса во все глаза.

Один из лесорубов сказал очень вежливо:

— Вы странствующий рыцарь, это видно… Ищете опасности, совершаете подвиги, очищаете землю от чудовищ, защищаете женщин и детей… но мы простые крестьяне! Ничего не держали в руках кроме ложки и плотницкого топора…

— Плотницкий топор, — сказал я, — такое же боевое оружие! Если отыщете нору гарпий или гнездо, то десяток копейщиков и полдюжины парней с топорами быстро покончат с этой гадостью.

Он развел руками.

— Ваша милость, когда нам искать?.. Если не нарубим дров, наши семьи замерзнут… И так все время что-то не дает пойти, вот как вы, гордо и красиво искать чудовищ.

Второй уточнил:

— У господина рыцаря, наверное, семеро детей не хватают за полы и не просят есть.

Я развел руками.

— Ваша взяла!.. Мир погибнет, если я слезу с боевого коня и возьмусь за плуг, но мир погибнет и в том случае, если вы оставите поля и возьмете в руки мечи…

Двое сказали в один голос:

— Святые слова, господин рыцарь!

Я повернул коня, сказал через плечо:

— Пусть Господь всегда будет с вами, как Он с вами сейчас…

Бобик ринулся обратно, выскочил на дорогу и понесся по накатанному снегу, весело взбрыкивая и поглядывая по сторонам, где бы отломить бревнышко и сунуть мне в руки, чтобы я бросал и бросал до ночи как можно дальше.

Арбогастр не успел разогнаться, как Бобик впереди остановился, весело гавкнул и оглянулся. Впереди лошадка, упираясь так, что трещит спина, тащит нагруженные хворостом сани, а сзади толкает мужик в короткой старой шубейке.

Как только сани выбрались на более накатанную дорогу, он забежал вперед, прыгнул на передок и, ухватив вожжи, бодро заорал что-то веселое.

— Бобик, — сказал я строго, — держись сзади. А то с перепугу застрянет так, что тебе же и вытаскивать…

Он послушно пропустил нас вперед, а мы догнали сани. Мужик оглянулся на стук копыт, сперва на лице мелькнул испуг, но по моему виду решил, что не грабитель точно, слишком добротно одет и на явно дорогом коне, рыцари крестьян на дорогах не грабят, у них грабеж красиво и благородно именуется налогами.

— Ваша милость? — вскрикнул он первым.

— Хорошая погода, — сказал я весело, — только как-то неспокойно здесь…

Он заметно напрягся.

— Ваша милость?

— Там в лесу встретил двух гарпий, — пояснил я.

Он оглядел меня с головы до ног, прежде чем ответить.

— Вы до них дотянулись первым, как погляжу?

— Ну да, — сказал я. — Мужчины двигаются быстрее, чем женщины.

— Если не слишком толстые, — уточнил он, — вон у нас есть один бугай… его жена постоянно лупит, а он ее даже не поймает. Но это хорошо, что вы их прибили. А то народ боялся в ту часть леса показываться. Не у всех же мечи и доспехи…