Ричард Длинные Руки – гроссграф

–  И вам того же, - пожелал я.

Когда все уснули, за исключением часового, тоже сонного, я вошел в личину исчезника и тихохонько приблизился к шатру. Голоса доносятся тихие, словно таятся даже от своих, я обострил слух и перешел на тепловое зрение. Сквозь тонкую ткань видно четыре фигуры, в одной сразу узнал леди Филиппу, ее да не узнать, рядом с нею конт Инурлинг, напротив Аларлис и Рене.

–  Мы не поедем в замок Данубвиль, - говорила леди Филиппа убеждающе.
– Прямо от реки свернем и двинемся к замку Кронцверк!

–  Зачем?
– спросил конт Инурлинг.

– Ваши родители в Данубвилле.

–  Мои родители, - огрызнулась леди Филиппа, - могут поддаться этому чудовищу! Он бывает, бывает… очень убедительным.

Сэр Аларлис проговорил сдавленно:

–  Но что в Кронцверке?

–  Там сенешалем сэр Йокаст, - сказала леди Филиппа.
– Он верен лично мне. Мы заманим этого гроссграфа в замок, а там схватим и бросим в подвал. И Армландия будет свободна!

Рене проговорил с сомнением:

–  Я слышал, что часть лордов готова его признать гроссграфом.

Инурлинг сказал зло:

–  Часть уже признала. Трусы!

–  Трусы, - согласился Аларлис, - тем более нам нужно лишить его силы. Леди Филиппа права, он сам лезет в ловушку. Пусть он получит то, что заслуживает.

Инурлинг громыхнул:

–  Я согласен.

Рене проворил медленно:

–  Я не согласен, но я сделаю все, как скажет мой сюзерен.

Инурлинг проворчал одобрительно:

–  Ты молод, но ты ведешь себя как истинный рыцарь! Верность сюзерену - превыше всего. Мы схватим этого, посмевшего называть себя таким титулом, заставим отречься…

–  Но если он не гроссграф, как заставим отречься от того, чего нет?

Аларлис ответил за начальника отряда:

–  Заставим отречься от этой бредовой идеи! У него есть владения в Сворве и Коце, пусть ими и довольствуется. И то ему очень повезло. Очень.

–  Мы такие, - буркнул Инурлинг, - что и отобрать можем.

–  Как Сворве, - хихикнул Аларлис, - так и Коце.

Мои кулаки стискивались, будто уже сжимаю горло. Я медленно отошел от шатра, а потом так же осторожно вернулся к мирно посапывающему Бобику.

Я сел с ним рядом, уже выйдя из личины, обдумывая ситуацию. Бобик поднял голову и заворчал. В глазах загорелись красные огоньки.

–  Тихо-тихо, - прошептал я.

Из темноты вынырнули широкие приземистые фигуры. Пахнуло опасностью, я успел подумать, что же делают часовые, и тут нападавшие взревели, в их руках заблистали отполированные до блеска огромные дубины.

–  Тролли!
– раздался крик.
– На лагерь напали…

Вопль сменился хрипом, я выхватил меч, яркий свет костров мешает видеть напавших отчетливо, но двух набежавших на меня я зарубил достаточно быстро. Справа и слева звенела сталь, раздавались крики.

Рыцари хватались за оружие и сразу же, как разъяренные муравьи, набрасывались на противника. Я только защищался, пятился к шатру, но тот уже и без меня защищают с десяток рыцарей.

В костры бросили весь заготовленный на ночь хворост, пламя взвилось выше самого дуба. Тролли с недовольным ревом начали отступать, наконец развернулись и пропали в темноте.

Конт Инурлинг резким голосом выкрикивал приказы, рыцари стали в широкое кольцо и начали расширять его, добивая раненых троллей и подбирая своих.

Я крикнул Инурлингу:

–  Я догоню и посмотрю, кто их послал!

Он не успел рта раскрыть, как резко простучали копыта Зайчика, мы исчезли в темноте. Я слышал хруст кустов, топот и злобное разочарованное хрюканье убегающих. Некоторое время справа и слева мелькали серые силуэты деревьев, затем мы вырвались на простор.

Вернулся я на рассвете, усталый и замученный. Еле сполз со спины Зайчика, а Бобик так и вовсе доковылял до костра и разлегся там, спугнув присевших отдохнуть оруженосцев.

Конт Инуринг встретил меня презрительным взглядом, демонстративно внимательно оглядел коня, бросил взгляд на меч.

–  Что-то припозднились, сэр, - заметил он холодно.

–  Далеко разбежались, - ответил я тем же тоном.
– Хоть и кривоногие.

–  И что, - спросил он ядовито, - многих зарубили?

–  Наверняка больше, чем вы, - ответил я любезно.
– Вы, кстати, в каких кустах прятались?

Он грозно засверкал очами, начал раздуваться, как петух перед схваткой.

–  Что вам дает право такое говорить…

–  Я сам беру такое право, - ответил я нагло.
– Как гроссграф Армландии. Или вы не согласны с моим титулом?

Он задержал дыхание, лицо побагровело, но сдержался, явно вспомнил судьбу своего лучшего воина, которому отныне век питаться манной кашкой и протертыми овощами. Я ждал, он наконец медленно выдохнул застоявшийся воздух и проворил медленно со сдерживаемой яростью:

–  Я приму решение лордов Армландии. Но пока такого решения не было.

–  Будет, - заверил я.

Он смерил меня лютым взглядом, но не заявил, что никогда и ни за что, лишь пожал плечами.

–  Тогда и приму.

–  Вот и поладим, - ответил я почти дружелюбно, но в груди стало холодно. Конт не стал задираться, смирил гнев, такие особенно опасны. Пусть в спину не ударит, все-таки рыцарь, но в момент моей слабости легко и с чувством собственной правоты перейдет в лагерь противника.

Уже не обращая внимания на враждебные взгляды, я сотворил чашку кофе, быстро и жадно осушил ее содержимое. Ко мне осторожно приблизился виконт Клаудардель.

–  Сэр Ричард, мы вообще-то уже позавтракали. Но мы можем задержаться, чтобы успели и вы…

Я отмахнулся:

–  Не стоит из-за такой малости. Вы ведь считаете меня малостью? Ну вот, тогда выступаем немедленно.

Я вскочил в седло, леди Филиппа приблизилась и посмотрела с откровенным недоброжелательством.

–  Вы все еще настаиваете, чтобы я ехала с вами?

Я удивился:

–  А разве что-то изменилось?

Рыцари молчали и переглядывались. Наконец она принужденно засмеялась и сказала крайне любезно:

–  Ах, сэр Ричард! Если бы вы были моим мужем, я бы вам вместо вина подала чашу с ядом!