Ричард Длинные Руки – гроссграф

Она всматривалась со всем большим удивлением, спросила внезапно:

–  Сэр Ричард… вам сколько лет?

–  Гм… сколько и зим, думаю.

Она покачала головой.

–  Вы хорошо скрываетесь, но иногда замечаю, что вы гораздо старше, чем выглядите.

–  А я хорошо выгляжу?

–  Прекрасно, - ответила она.
– Хорошо, если опасаетесь признаться, скажу я первой, хотите? Мне четыреста лет.

Она напряглась и в ожидании смотрела в мое лицо. Я переспросил с туповатым недоверием:

–  Ровно четыреста?

Она внимательно посмотрела в мое лицо.

–  Мне кажется, вас удивляет совсем не то, что должно.

–  Ну да, - сказал я, - круглые цифры всегда врут. Неужели ровно четыреста?

Она усмехнулась:

–  Если уж нужна точность, то четыреста три года.

–  Аа-а-а, - протянул я разочарованно, - тогда другое дело…

–  В чем?

–  Могли бы отпраздновать круглую дату, - сказал я.
– А так… ну ничего. Пропустили, жаль.

Она с все большим удивлением всматривалась в мое лицо.

–  Похоже, вас вовсе не волнует мой возраст? Здесь может быть только одно объяснение… Либо вы гораздо старше сами, либо у вас столь велика самодисциплина…

–  С дисциплиной у меня хреновато, - признался я.
– А чему я должен поразиться? Что вам четыреста с хвостиком? Так я еще и за то глубоко уважаю, что следите за собой и заботитесь о внешности. Каждая женщина должна заботиться… Ну там кремы, увлажнители, эпиляторы, ботокс, рестилайн, педикюр, подтяжка и всякая прочая ваша хрень…

Она покачала головой, в глазах удивление все росло и росло.

–  Нет, сэр Ричард, вы в самом деле не прикидываетесь, я это вижу, но это… так странно!

–  Хе-хе, я вообще замечательный.

–  Но как, - спросила она шепотом, - как вы можете… мне же четыреста лет! Вы сейчас должны вскочить, бледный и трясущийся, глаза навыкате, на губах слюни, еще надо шептать молитву и творить крестное знамение на себя и на все, что вокруг…

–  Да я-то могу, - ответил я бодро, - но как вы, леди Изабель, можете?… Может быть, это вы прикидываетесь? Вы ведь всегда такая, в старую каргу не превращаетесь? Ну вот. Так что меня это устраивает. А что фигуру держите в такой форме - вообще класс! Слушайте, а сиськи можно покрупнее?

Она переспросила с недоумением:

–  Еще?

–  Ну да.

–  Куда уж больше?

–  Ничего, - заверил я, - больше можно всегда. А если вдруг надоедят, хотя это идиотом надо быть, можно сделать совсем маленькими?

Она ответила медленно:

–  Да, конечно… Но вы… Вас это не пугает?

–  Пугает?
– изумился я.
– Леди Изабель! Я с вас удивляюсь! Да это прям праздник какой-то!… И жопа горячая, это же надо…

–  А что мне четыреста лет?

Я хмыкнул:

–  Женщине столько, на сколько выглядит. Вам с виду лет двадцать. А то и все восемнадцать. А когда вот так глаза таращите, то и вовсе шестнадцать. Словом, дурочка что надо. Таких мужчины друг у друга из рук рвут.

Я привлек ее к себе, она сперва упиралась мне в грудь маленькими теплыми ладошками, но вскоре ощутила, что не притворяюсь, мужчинам в таких вопросах притворяться труднее, медленно и тихо вздохнула, лицо расслабилось, сама прильнула, как слабая лоза цепляется за крепкий дуб.

А я еще тот дуб, подумал я горделиво.

Глава 4

Макс вскочил из-за накрытого стола, едва я вошел в зал. Дружно поднялись и рыцари, с грохотом отодвигая стулья. В глазах Макса тревога сменилась ликующей радостью. Так щенок лучится счастьем, когда возвращается отлучившийся хоть на минуту хозяин.

–  Все в порядке, - заверил я торопливо еще издали.
– Если закончили с пиром, можем ехать обратно.

–  Закончили, - ответил Макс.

Старший из слуг проронил мрачно:

–  Никто из благородных рыцарей ни к чему не притронулся даже.

Я обвел всех удивленным взором, повернулся к Максу:

–  Правду говорят?

Он кивнул без всякого смущения.

–  Мы не можем пировать, сэр Ричард, когда томимся неизвестностью. Об этой женщине ходят всякие слухи. Не все из них хорошие. И вообще здесь уютно… слишком.

–  Потому что женщина, - объяснил я.

Я сел за стол, кивнул слугам, передо мной тут же появились разнообразные кушанья. Я знаком велел всем сесть, повеселевшие слуги убрали уже остывшие блюда прямо из-под рук рыцарей, у которых вдруг появился зверский аппетит, взамен из кухни торопливо несли горячее, обжигающее пальцы мясо.

Макс посматривал часто и со смущением во взоре. Рыцари переглядывались, острили потихоньку. Всем уже понятно по моему виду, где я был и чем кончились переговоры, словно от меня несет женскими духами за полмили.

Макс спросил, сильно покраснев:

–  Сэр Ричард, давно хотел спросить вас…

–  Спрашивай, - ободрил я.

–  Вот вы паладин…

Он умолк и посмотрел на меня, словно дальше должен говорить я, однако я только кивнул.

–  Ну да, паладин. И что? Ты усомнился?

Он испуганно перекрестился.

–  Упаси Господи!

–  Так что же?

Он продолжил вздрагивающим голосом:

–  Сэр Ричард, но тогда не правы святые отцы, которые говорят о безбрачии и непорочности паладинов? Но священники не могут быть не правы…

–  Почему?

–  Они ж не сами такое придумали! Так сказано в Священном Писании!

Я уловил заинтересованные взгляды рыцарей, у некоторых челюсти стали двигаться совсем медленно, чтобы не заглушить чавканьем мой ответ.

–  Макс, сперва я тоже так думал. Нет, не о Писании, там в самом деле написано так… наверное, а о верном толковании. Дьявол, как известно, в деталях. И, честно скажу, понимая Святое Писание буквально, сперва подавлял в себе любую похоть. Даже любые мысли о бабах топтал, бодал и затаптывал. И никого не тащил в постель. Был образцовым рыцарем, за что и удостоился высшего рыцарского ранга - паладина. А будучи паладином, гнал от себя всякую мысль о бабах, сосуде греха, как сказано в Священном Писании…

Рыцари ели и прислушивались краем уха, только Макс смотрел с мукой в ясных глазах.

–  А теперь?

Я сказал мягко:

–  Макс, я не стал грешником. Во всяком случае, не стал им большим, чем был. Просто поднялся еще на одну ступень и понял вдруг, что у простых людей душа и тело едины. Ну, как если красную и синюю глину перемешать, то уже не отделить потом одну от другой. Простые люди еще не настоящие христиане! Все еще не настоящие. Потому когда грешат телом, у них грешит и душа. Для них и написаны заповеди!