Ричард Длинные Руки — император

Она вздохнула.

— Что ты за человек…

— Сам изумляюсь, — ответил я скромно, — и гений, и умница, и красавец… Особенно вот так в профиль, если смотреть снизу, находясь сбоку.

Альбрехт поднялся навстречу, за ним встали и двое-трое лордов.

— Ваше величество, — сказал он шепотом, — факелы готовы.

— Алхимики?

— Обещают зажечь моментально.

— Тогда просто ждите, — велел я. — Действовать придется очень-очень быстро. Врага ослепить сумеем, однако, боюсь, это даст нам только временное преимущество. Филигоны стоят на очень высокой ступени… потом объясню, хотя вряд ли, так что сумеют как-то приспособиться.

Альбрехт сказал понимающе:

— Потому урон нужно нанести сразу как можно больше.

— Не давать себе отдыха, — добавил Норберт, — драться, пока не попадаем от усталости. Ваше величество?

— Да, — согласился я, — теперь продвигаемся ближе к воротам.

Место в стене, где появляются врата, определить легко: в той части огромного трюма настолько пусто, словно там раскаленный пол. Все пленники инстинктивно стараются держаться подальше от того места, где появляются козлоногие.

Я сказал Альбрехту и Норберту тихо:

— Занимаем места. Ждать, возможно, придется долго. Потому устраивайтесь весьма, но зело! Каждый должен быть готов вскочить без помех, как только врата, так что никаких женщин…

— Ваше величество, — сказал кто-то за спиной обиженно.

— Я все вижу, — уличил я. — Кое-кто из ваших уже начал утешать испуганных дев и поспешно лишать их невинности, чтобы та не досталась козлоногим.

Карл-Антон сказал за спиной:

— Пока факелы зажигают, на это уйдет время, я с алхимиками ударим, как вы говорите, световыми вспышками.

— Прекрасно, — сказал я. — Какие мы умные, пока готовимся! Так бы и дальше…

Сэр Норберт пробормотал:

— Мы слишком долго отступали, печально было, боя ждали, так что теперь пойдет в нашу пользу.

— Закон маятника хорош, — согласился я. — По крайней мере, утешителен. Но жизнь не маятник. А если и маятник, то вдруг амплитуда в несколько поколений?

Пленные посматривают в нашу сторону боязливо, по нам видно, что не простых свиней, вон даже колдовский огонек у нас горит, освещает большой участок.

Крупный молодой мужик поднялся, робко приблизился, глядя со страхом и надеждой.

— Милостивые лорды, — произнес он с поклоном.

— Говори, — велел я.

— Если попытаетесь вырваться, — сказал он, — то я с вами, если можно. И тут еще много таких.

Он умолк, глядя выжидающе. Я ответил неспешно:

— Вырваться не получится. Догонят и убьют. Потому их самих нужно убить раньше. Как тебе такое?

Он заговорил быстро и волнуясь:

— Только прикажите!.. Мы все бросимся. Все одно смерть, так хоть кого-то с собой утащим!

— Мы надеемся даже победить, — ответил я. — У нас уже есть оружие, а самое главное… эти филигоны, так их зовут, боятся яркого света. Потому лучше сразу снимите рубахи. Когда начнется, поджигайте, пусть эти твари слепнут! И бейте сразу насмерть.

Он жарко выдохнул:

— Все сделаем, мой лорд!

Альбрехт сказал за моей спиной:

— Перед тобой король, дубина. Его величество пришел сюда затем, чтобы спасти и вывести вас всех отсюда.

Я промолчал, вообще-то пришел не потому, но пусть эта версия пойдет в народ. Предстоит провести ряд непопулярных реформ — лучше, если любовь и доверие простолюдинов лягут на мою чашу весов.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Джон, ваше величество!

— Сэр Джон, — сказал я, — ты произнес благородные слова, что умереть надо, убивая врага, потому возвожу тебя в благородное сословие. Если и погибнешь, то уже сэром Джоном!

Он воскликнул, воспламененный:

— Ваше величество!

— Всем, — сказал я, — кто пойдет в бой, а не будет ждать покорно смерти, как животное, которое ведут на убой, своим милостивым повелением жалую дворянство. Мы не властны над своим рождением, но как умереть — это наш выбор!

Он преклонил колено.

— Ваше величество! Располагайте моей жизнью.

— Собирай отряд, — велел я. — Когда пригонят новую партию пленных, они откроют ворота! Все поняли?

— Ваше величество?

— Прорывайтесь на свободу! — сказал я твердо. — С той стороны вся армия ударит на козлоногих… Сэр Альбрехт, идите за мной. Для вас другое задание.

— Какое? — спросил он.

— Идти за мной, — ответил я строго.

— Возможно, — сказал я, — придется ждать еще сутки. Так что распределите, кто будет спать сейчас, кто потом. Часовым бдить и прислушиваться… Сэр Волсингейн! Быстро к сюзерену!

Волсингейн не пробрался к нам, а прилетел, вытянулся в струнку.

— Граф, — сказал я, — несмотря на вашу молодость, Боудеррия в восторге от вашей воинской смекалки и умения воевать. Полагаю, вам в самом деле пора выходить из ее тени.

Он вспыхнул, как факел, сказал торопливо, почти задыхаясь от волнения и восторга:

— Ваше величество! Только прикажите!

— Я делю нашу группу пополам, — сказал я. — Сто человек пойдут со мной, сто останутся под вашим командованием. Кстати, здесь в трюме несколько тысяч пленных, они все в вашем распоряжении. Драться жаждут очень многие.

Он прошептал, не веря своим ушам:

— Ваше величество…

— Я оставлю вам все Небесные Иглы, — сказал я, — все Решетки Мрака, Костяные Решетки и больше половины мечей и топоров… Деритесь умело и не теряя головы, как вы умеете, по словам Боудеррии. Она пойдет со мной как рядовой воин, это ее желание. А я со своим отрядом постараюсь прорваться в ту часть, где у них вожди. Нужно вывести из строя сам Маркус.

Он вытянулся, сказал ликующе:

— Ваше величество! Мы сделаем все и даже больше!

Я сказал торжественно:

— И да пребудет с вами Господь.

Он поклонился и через мгновение исчез в темноте. Норберт насторожился, сказал быстро:

— Сюда идут!

— Козлоногие?

— Толпа, — сказал он. прислушался и уточнил: — Люди. Кричат, плачут…

Альбрехт сказал злым голосом:

— Тогда и козлоногие с ними… Значит, успели за одну ночь и вторую партию. Торопятся.

Я крикнул высоко и страшно:

— Зажечь факелы!.. Карл-Антон!

Он откликнулся издали: