Ричард Длинные Руки — король

И все-таки я любовался той безумной отвагой, с которой леофриговцы даже поодиночке бросаются в бой на целые отряды. Правда, многие уверены, что с ними будут драться поодиночке, однако я вышколил своих воинов не обращать внимание на эти глупости, нам нужна победа, а историю пишут победители, мы все равно будем в белом и победим самое черное Зло на свете...

Сражение затянулось на полдня, и хотя уже было видно, что Леофриг побежден, однако его люди сражались яростно, оставаясь даже в одиночестве и окруженные противниками.

После того как все закончилось, Меганвэйл подъехал ко мне мрачный и невеселый.

— Леофриг погиб, — сообщил он мрачно. — Как и все его трое сыновей... Я не думал, что получится так кроваво.

Я сказал с сочувствием:

— Они сами избрали этот путь.

Он вздохнул.

— Понимаю. Но все равно жаль. Мы были знакомы давно. И в хороших отношениях.

— Недельный отдых, — сказал я, — потом продолжим марш на столицу. Наша цель вообще-то Торстейн, а эти могли бы и не вмешиваться.

Глава 6

Недельный отдых пролетел быстрее, чем хотелось, часть раненых пришлось оставить в ближайших селах, а панцирная конница выступила по дороге, ведущей в сторону столицы.

Мы с Меганвэйлом, Арнубернузом и Фродвином поднялись на небольшой холм возле дороги и наблюдали, как показался передний отряд во главе с бароном Хельмутом, а за ним с небольшим отрывом двигается блестящий под ярким весенним солнцем стальной поток конной армии, вооруженной по рыцарскому образцу.

— Хорошо идут, — сказал Меганвэйл, — не скажу, что мы застоялись на границе с Бриттией, но основной накал, полагаю, уже ушел. И, как вы заверили, больше армий с севера ждать не стоит...

Арнубернуз проговорил благодушно:

— На наш век сражений хватит. Господь сотворил мир для рыцарства! И для подвигов во славу Девы Марии.

Я краем глаза уловил присутствие постороннего, одновременно предостерегающе фыркнул арбогастр. На холм к нам поднимается высокий худой мужчина в длинном темно-синем халате и широкополой шляпе с высоким верхом. Как я понимаю, это зимой и летом одним цветом — униформа магов, от холода они не страдают, как и от жары. Наверное, комары их тоже не достают...

Он небрежно приложил кончики пальцев к шляпе в коротком приветствии, маг Карл-Антон Земмельвейс, как о нем говорили, сильнейший маг не только Сакранта, но и всего севера. Мы с ним однажды очень сильно поцапались, потом он меня даже подлечил, но мою власть признавать отказался, маги такого уровня никому не служат и не присягают.

Я сказал с холодной любезностью:

— Карл-Антон Земмельвейс собственной персоной?.. Чем мы обязаны такой чести?

Голос я держал посредине между серьезой и иронией, чтобы истолковать можно было так и эдак. Меганвэйл покосился в его сторону с понятной неприязнью воина к колдуну, Фродвин вообще засопел и потянулся к рукояти меча.

Я сказал доброжелательно:

— Нет-нет, дорогие друзья, это свой...

Земмельвейс поморщился, но поправлять не стал,

а Меганвэйл и Фродвин подали коней чуть в сторону.

— Что-то стряслось? — спросил я. Он посмотрел на меня снизу вверх, я ощутил, что его это сильно задевает, легко соскочил с арбогастра на землю и повторил: — Что-то важное?

Он произнес с суховатой церемонностью:

— Я побывал... скажем так, в разных местах. Проверял ваши слова, сэр Ричард.

— И... как? — поинтересовался я.

— Вы внесли великое смятение, — сказал он. — Да, великое. В умы и души... Распахнув вот так внезапно великие горизонты, вы подразнили близостью разгадки величайших тайн природы... но тут же исчезли, занятый нелепыми играми простых людей.

— Пусть дальше сами, — возразил я. — Они ученые или школьники?

— Дальше трудно, — ответил он. — Это же надо мыслить иначе! Вы задали чересчур непростые задачи!

— Ничего сложного, — сказал я. — Себя не считаю гением, но я же иду по той дороге легко и свободно!

Меганвэйл взглянул в нашу сторону и кивком отозвал Фродвина дальше, чтобы даже не слышать такие речи.

— Я не сказал сложные, — уточнил Земмельвейс. — Непростые — это... непривычные. Вам с детства показали дорогу и научили, как идти. А эти люди всю жизнь двигались по другим тропам. Совсем другим! Это как если бы шли пешком с посохом в руке по трудной горной тропе, а по вашей нужно всего лишь через тихое спокойное, но глубокое озеро... и представьте себе, если никто из них не то что не умеет плавать, но даже никогда не видел озера!

Я посмотрел на него исподлобья.

— Как-то трудно поверить, что их затруднения вас затронули настолько сильно.

Он криво усмехнулся.

— Вы правы. Я прибыл совсем не потому.

— А поинтересоваться можно?

— Можно, — ответил он. — Даже отвечу сразу, я не куражусь своим превосходством. Да-да, за вами кое-кто наблюдает, и некоторые ваши словечки уже в ходу... Я почти случайно ощутил здесь всплеск сильнейшей магии... Все бы ничего, люди этого не замечают, только мы, маги, можем уловить характерные изменения.

— И что? — спросил я в недоумении. — Ну заметили, и что?.. Или это ваш регион и никто не смеет здесь колдовать?

Он поморщился.

— Вы ничего не поняли. Мы обычно знаем все друг о друге. Во всяком случае, маги одного региона знают. А это либо какой-то чужак, причем — очень сильный, либо кто-то из местных решил тайком от остальных что-то сделать... или выполнить для кого-то, очень важного для себя, получив взамен тоже очень важное... А мы всегда настораживаемся, когда где-то что-то идет с нарушением равновесия. Мир магов очень нестабилен, сэр Ричард.

— Знаете, — сказал я, — действуйте, дорогой Карл-Антон. Я сам ревниво слежу, чтобы в мире было равновесие и чтоб его не нарушала ни одна скотина, кроме меня самого. В простом мире, материальном. Так что наши интересы совпадают.

Он не ответил, пристально наблюдая, как с севера очень быстро и страшно надвигаются темные тучи. Я ощутил их недобрую тяжесть, но надеялся, что ветер отгонит, вроде бы дует слева, но тучи упорно прут в нашу сторону, что вообще никакое не чудо: в верхах ветры могут дуть совсем в другую сторону.