Ричард Длинные Руки — король

Первыми, конечно, начали муравьи, они бьются с себе подобными уже сотни миллионов лет, причем не только с теми, кто крупнее или другого цвета, но и своей родней, что отселилась из их семьи, а потом начинает охотиться слишком близко...

Альбрехт снял сапоги, давая отдохнуть ногам, но пока не ложился, то ли не слишком устал, то ли показывает мне, что у него еще есть запас сил и бодрости.

— Еще вина? — спросил я, зная, что он откажется. — Кстати, дорогой вице-канцлер, вы разглядели эту новую проблему?... Хотя не знаю, может быть, это и хорошо... Во всяком случае, для политика первого ранга точно хорошо, но я разве все еще первый?

— Ваше высочество?

— Тролли, — сказал я. — Я думал, тролли — это тролли...

— Оказались переодетыми эльфами? — спросил он деловито.

— Граф, — сказал я строго.

Он сказал виновато:

— Простите, ваше высочество, но я уже привык, что с вами могут быть любые неожиданности, удивляться нельзя, нужно принимать все, будто каждый день вижу. Что с троллями?

— А вы не заметили, — сказал я со злостью, — тролли тоже разные! С виду одинаковые, а внутри

всякие. Зачем-то ненавидят друг друга, воюют друг с другом... Растер говорит что-то остервенело, ума не приложу... Но что хорошо для политика низшего уровня, неприемлемо для политика высшего класса, каким, естественно, являюсь я, такой умный, замечательный и даже временами мудрый.

— А как надо? — спросил он.

— Мир и дружба, — пояснил я. — И торжество гуманизма!.. Кто против гуманизма...

— Будем вешать, — подхватил он, — в нашем гуманном обществе взаимной любви и справедливости!

— А особо упорных сажать на кол, — подтвердил я. — На городской площади. Народ любит подобные увеселения, нужно только поставить там ряды скамей и предусмотреть места для продавцов пирожков. Так вот, насчет троллей... Граф, поручаю это вам! Не пугайтесь, не лично. У вас есть штат... Почему нет? Наберите!.. И всесторонне изучите проблему. Первый вопрос: выгоднее нам поддерживать их вражду и взаимное истребление или внедрять у них принципы терпимости и толерантности?

Он спросил опасливо:

— А в чем разница между терпимостью и толерантностью?

— Ни в чем, — огрызнулся я, — но звучит!.. Граф, вы же разговариваете с деятелем!

Он пробормотал:

— Да уже перестаю отличать, где сэр Ричард, а где этот самый деятель непонятного масштаба. Но я понял, ваше высочество. Надо искать пути примирения в их гуманном обществе. Другого не надо.

— Почему?

Он посмотрел на меня с ехидной улыбочкой.

— Иначе пришлось бы признать вас политиком рангом ниже, а как допустить такое? Это умалит достоинство всех наших рыцарей!

— Только вы не совсем поняли, — уточнил я. — Вернее, совсем не поняли. Рознь в обществе вполне нормальная и правильная вещь. Иначе какое развитие?..

— Ваше высочество?

— Я говорю, — сказал я, — есть наши тролли, а есть ненаши. Совсем не наши!.. С которыми наши воюют остервенело. Какие-то старые счеты, древняя вражда... наверное, еще не вникал. Это вам предстоит! Вникнуть, найти причину, отыскать решение. Все поняли? Все просто, как два пальца о дерево!

Он смотрел внимательно.

— А зачем вам их примирение? Не лучше ли, если наши перебьют ненаших?

Я поморщился.

— Хотите сказать, самая лучшая победа, это пиррова? Когда одним махом и от врагов и от своих?.. Нет, граф, эти ненаши могут стать более нашими, если подойти к ним нужным боком... Но сперва стоит выяснить, что за тролли, чего от них ожидать. И не лучше ли в самом деле истребить, пока идет война и все можно?

— А если не истребить, — сказал он, — то троллям серьезно грозит объединение?

— Пока только сосуществование, — уточнил я. — С оружием в руках и сном вполглаза.

— Гм, это существенно...

— Некоторую рознь, — пояснил я деловито, — будем поддерживать сами. Так управлять проще, да и не будет для нас потенциальной угрозы.

Он вздохнул с подчеркнутым облегчением.

— Слава Господу! А то уж подумал, что вы в самом деле стали миротворцем.

— Ага, — сказал я, — так и подумали, граф!

Он ответил хитрой усмешкой, отодвинул пустую кружку и пошел в свой угол на роскошную постель из настеленных веток.

Утром мы вернулись в лагерь, где Норберт сразу принял на себя руководство всей разведкой. Я предложил ему возглавить всю легкую конницу, но он вежливо уклонился, объяснив, что есть и более достойные полководцы, а вот правильно организовать охрану огромной армии могут далеко не все.

Альбрехт тоже, примерно так же увильнув от вице-канцлерства, с удовольствием окунулся с головой в мир быстро меняющегося, точнее, меняемого нами мира, где как нигде хорош его аналитический склад ума, все мгновенно схватывающий, понимающий мотивы поступков и умеющий предугадывать, что и когда последует после наших каких-то действий.

Ветер наконец подсушил землю, а мелкий дождичек, что дважды сыпался с почти ясного неба, почти не увлажняет землю. Правда, в колеях везде вода, часть полей тоже еще подтоплена, но уже подснежники цветут вовсю, а птицы ликующе горланят, чирикают, ссорятся за места для гнезд, в болотах цветет не только вода, но и болотные растения.

Весна вытеснила зиму, но не торопится уступать права лету, а разлившиеся реки сильно затрудняют победное шествие к столице.

Армии борющихся за трон называют себя красиво и возвышенно единственными благородными наследниками великого королевства, но мы всех именуем одним кратким словом «мятежники», и в этом случае уже неважно, за кого проливают кровь: за Хенгеста, Меревальда, Хродульфа или Торстейна.

По моему приказу с ними обходились не как с воинскими образованиями, а как с разбойниками: вожаков тут же вешали, а рядовых отправляли на принудительные работы. Кто артачился и заявлял о своих правах, того рубили на месте. ‘

После недельных боев, когда встречались только отдельные отряды воинственных рыцарей, сумевших собрать под свою руку таких же любителей пограбить, разведка донесла, что в двух днях пути к востоку разместились на отдых довольно большие войска, не меньше трех-пяти тысяч.

— Узнайте, — велел я в раздражении, — чьи! Знамена видны издалека. Хотя для нас все мятежники и все преступники, но с Леофригом нужно сражаться иначе, чем с Хродульфом, а с Хенгестом — не так, как с Меревальдом...

Еще разведка доложила, что столица в руках Торстейна, однако Хенгест не только защитил свои обширные земли, но и расширил влияние на соседние области, а когда армии Торстейна и Леофрига начинали действовать заодно, он уводил главные силы в леса, умело перебрасывая их то на границу земель Леофрига, где громил города Хродульфа, начисто вырезал села и разрушал замки противников, перехватывал на стыке дорог отряды, идущие на помощь соперникам, и тоже уничтожал без пощады, словно люди, вставшие на сторону его противников, считаются хуже нечисти.

— До Вудшира, — доложил Ривонтин, командир сотни, один из новых доверенных людей Норберта, — отсюда не больше двух миль, до Яннага чуть больше, но тоже не так уж. Два дня назад была жестокая сеча отрядов Хродульфа с Хенгестом. Хенгест побил их и долго гнался, усеивая телами убегающих в долину, пока те не укрылись в лесу.

— Значит, — сказал я, — если мы даже с малым отрядом подойдем к Вудширу или Яннагу, — там набега не ждут, все-таки победители!..

Он спросил осторожно:

— Рассчитываете взять и замок?