Ричард Длинные Руки — курпринц

— Мудрость в том, — сказал я наставительно, — чтобы решиться отказаться от великолепного плана в пользу великолепнейшего! Понял?

Он прошептал в суеверном восторге:

— Значит, у вас все планы просто великолепные?

— Палант, — сказал я с укором, — не выведывай, а то решу, что работаешь на Мунтвига! А может, в самом деле работаешь?.. А ну посмотри своими бесстыжими в мои кристально честные! Чего это у тебя они забегали, как мыши при виде кота?

Он взмолился:

— Ваше высочество! Да я только… Все-все, бегу работать!

Я проводил его властным взглядом правителя, пусть убирается, пока не сообразил, что у меня никакого плана вообще нет и что-то не наклевывается.

Я двинулся в глубину империи Мунтвига потому, что не могу сидеть и ждать, когда вся мощь нашествия обрушится, как вода из прорвавшейся плотины, и разольется подобно половодью, которое не понятно, как и удерживать. А когда вот так, то часть своих сил Мунтвиг повернет, чтобы идти за нами и раздавить наглых вторгателей…

Форсированными маршами и с короткими остановками на отдых вышли на плато Горелых Трав, а там в двух днях пути Зондерсгаузен, столица королевства.

Данные картографии я подтвердил глазомером с высоты: от границы с Бриттией до столицы всего две недели форсированного марша.

— Отдых в полумиле от города, — велел я, — а мы тем временем нанесем визит местному королю.

Альбрехт поклонился с легкой улыбкой.

— Местному…

— Что? — спросил я сердито. — Барон, вы еще не мятежник?

— Еще нет, — ответил он серьезно. — Просто мне понравилось выражение.

— Ах, — передразнил я, — выражение ему понравилось. В поэты метите? Какое вам понравилось? У меня их есть много!

— Местному, — повторил он со вкусом. — Местному королю.

— И что?

— Да так, — ответил он. — Мы вот идем, простые принцы, герцоги и графы, простите, что и графов вроде себя туда же присобачиваю, а перед нами короли поднимаются с тронов и стоят в ожидании… Ну, не так явно, но любое королевство вздрагивает под тяжелым маршем нашей армии…

Я смотрел настороженно.

— Пусть даже так. И что тут смешного? Идет война! Не до соблюдения придворных этикетов. Во всяком случае, не всех тонкостей.

Он огляделся по сторонам, мы одни в шатре, спросил тихонько и с интересом:

— Мне просто интересно…

— Ну-ну?

— Сколько будете ломать комедию с этими принцами? Не пора ли объявить себя королем?

Я посмотрел на него волком.

— И сразу связать себе руки? Нет уж, буду держаться. К тому же симпатии любого человека всегда на стороне слабейшего, не замечали? А тут сошлись в смертельной схватке император и всего лишь принц!

Он покачал головой.

— Но королевской короны не избежать.

— Пусть, — ответил я, — но у Создателя, я уверен, есть тайный стратегический замысел, чтобы не спешить с нею. И я верю, что он все рассчитал правильно.

Альбрехт сказал тихонько:

— Я даже догадываюсь о некоторых подводных камнях…

— Каких?

— Почему пока нельзя становиться королем, — сказал он. — Ваше высочество, мне нужно проверить прямо сейчас, как идет снабжение армии фуражом.

— Идите, граф, — сказал я. — Думаете, я их не вижу?

На той стороне широкой реки раскинулся крупный город, дома вырастают прямо из воды, как показалось, однако этот крутой берег по всему городу облицован камнями. Все дома прижаты вплотную друг к другу, хотя и не в линию, то один выступает вперед на несколько дюймов, то другой, но это не портит вид, напротив, придает некий живой ритм.

Крыши коричневые, красные, багровые, малиновые, явно глину для черепицы брали из разных мест и обжигали каждый в своей крохотной мастерской.

Почти все дома в три-четыре этажа, да еще с цоколем и мансардой, зажиточно живут, хотя, думаю, дальше победнее и поплоше, все-таки здесь лучшие места.

Подъехал на редкой красоты жеребце Норберт, как всегда с выбритыми до синевы подбородком и щеками, воинственно приподнятыми кончиками усов, худой и жилистый.

— Ваше высочество, — произнес он привычно сухим голосом и указал на широкий каменный мост, выгнутый горбом, — власти города предупреждены, что вы посетите столицу. Армия переправится ниже по течению.

— Там тоже мосты?

— Один, хоть и поплоше, по нему пройдет обоз, а вся армия вброд. Там река разливается так, что в самом глубоком месте не больше чем по колено.

— А берег?

— С обеих сторон пологий.

— Хорошо, — сказал я, — тогда пусть Макс и Клемент занимаются переправой и разбивают лагерь на том берегу, а мы заглянем к местному королю.

Он сказал почтительно:

— Ваше высочество, я, с вашего позволения, тоже займусь переправой и лагерем.

— Выбираете, — сказал я уличающе, — что полегче? Хорошо, барон. Если что-то срочное, я буду у короля. А дальше будет видно.

Он поклонился.

— Ваше высочество…

— Барон…

Он умчался к своим конникам, даже бровью не повел, когда я его дважды назвал бароном. Вообще-то давно пора ему звучный титул, а то старый соратник, армландец, сколько кампаний прошли вместе…

Зигфрид подъехал с тремя телохранителями, могучий и настолько довольный, что я с подозрением начал рассматривать тех молодцев.

— Ваше высочество? — спросил он с недоумением.

— Да все не пойму, — пробурчал я, — где ты свою ведьмочку прячешь.

— Была мысль, — признался он, — она научилась не только прятаться от того мага, но могла бы пригодиться, но я подумал…

— И правильно подумал, — сказал я. — Она бы меня придушила ночью.

— Ваше высочество, — сказал он с укором. — Она вам предана, как и я. Я спас от той зверушки, а вы от самого мага! Теперь ей больше не нужно прятаться… Вы в город?

— Да, — ответил я. — На этот раз не отстанете.

Каменный мост старый, видны булыжники и поновее, ремонтировать не забывают, копыта наших коней со звонким цоканьем высекают искры.

Альбрехт пошучивает, но всматривается вперед настороженно, та сторона моста с разбегу влетает прямо в городские врата, что не врата сами по себе, там нет привычных створок, просто гигантская арка. В ее своде видны две поперечные щели на расстоянии трех ярдов одна от другой, а оттуда выглядывают острые зубья стальных решеток.

Городские стражники, уже предупрежденные Норбертом, отступили в обе стороны и даже стукнули тупыми концами копий в каменные плиты под ногами.

— Вольно, — сказал я покровительственно.