Ричард Длинные Руки – оверлорд

Он долго молчал, я затаил дыхание, наконец, он произнес устало:

– Смелые замыслы. И дерзкие. Сын мой, я ничего не могу ответить… сейчас. Я должен поговорить с Господом. На всенощном бдении раскрою ему душу, поделюсь сомнениями. Утром сообщу, сын мой, о своем решении.

Из церкви я отправился в главную крепость. К моему удивлению, нашелся стражник, что признал меня в лицо. Оказывается, запомнили еще со дня, когда мы привезли мощи Тертуллиана, а потом еще я вернулся с вещами Арианта, что сразу прибавило славы и ввело меня в первый ряд героев Зорра.

Один из знатных рыцарей провел через анфиладу пустых залов в главный королевский зал. На троне девушка в голубом платье, длинные волосы блистают золотом так ярко, что затмевают корону. Она неслышно беседует с гигантом, что даже сидя возвышается над принцессой на голову.

Офицер остановился на пороге. Я пошел быстрыми шагами, сердце колотится, Азалинда изумленно вскрикнула, Беольдр оглянулся, нахмурился, но тут же на суровом лице проступило недоумение.

– Дик?

– Сэр Ричард, – напомнила Азалинда. – Господи, как давно…

Я приблизился, преклонил колено и почтительно поцеловал ей руку. Беольдр дождался, когда поднимусь, коротко обнял и, отстранив, внимательно посмотрел в мое лицо:

– Дик, а ты возмужал…

Голос остался тем же громыхающим, словно говорили горы. И сам как гора, огромный и массивный, весь из каменных мышц, лицо все то же, тронутое временем, но морщины никак не закрепятся на толстой коже и соскальзывают, как мухи со стекла.

– Спасибо, – ответил я, – это мне уже сказали. Но я себя чувствую все тем же растяпой.

– Ты не был растяпой, – возразил Беольдр. – Наоборот, чересчур диковат и жесток, словно язычник… Но был молодым язычником, а сейчас – настоящий христианский воин. Где ты странствовал?

– Пытался добраться до Юга, – признался я. – Даже через Великий Хребет перешел, только море не переплыл… Услышал, что благородный и великодушный король Шарлегайл попал в плен. Боюсь, это ослабит воинский дух рыцарства! Не говоря уже, что мое сердце пылает негодованием. Где сейчас Его Величество?

Беольдр, сразу помрачнев, усадил меня на свободное кресло. Они с Азалиндой всматривались в меня, словно в самом деле изменился, хотя не вижу разницы с тем, прежним. Правда, со стороны виднее.

– Никто не знает, – громыхнул Беольдр тяжело. – Наши рыцари, как узнали, сразу собрались идти отбивать короля, пусть даже ценой своей гибели. Однако Карл все просчитал и поспешно увез Шарлегайла. Никто не знает, в какой из своих крепостей он его держит.

– Ты вернулся насовсем? – спросила Азалинда.

Я помялся, врать не хочется, ответил с осторожным смирением:

– У меня незаконченные дела с инквизицией. Обвиняли в какой-то хрени, уж и не помню… вот и вернулся, чтобы ни одна собака потом не гавкнула, будто скрылся от суда праведного.

– Очень благородно, – громыхнул Беольдр. – Это по-рыцарски!

– Я уже говорил с отцом Дитрихом, – сообщил я. – Он переговорит с остальными, а уж там, как решит суд.

– Благородно, – повторил Беольдр. – Рыцарь должен быть незапятнанным!

Азалинда поглядывала тревожно, помнит вывихи моего рыцарства. А про то, как я не дал ее тете захватить власть в Зорре, долго пересказывали и комментировали во дворце. Говорят, возникали даже дуэли, половина рыцарей сочла, что я – последний скот, нельзя так ни с доблестным рыцарем де Мертцем, ни с сестрой короля Зингильдой.

– Планируешь остаться в Зорре? – спросил Беольдр.

– Нет-нет, – ответил я поспешно, – у меня и там куча неоконченных дел… Мечусь вон, как загнанный заяц.

– Это хорошо, – сказал Беольдр одобряюще. – Рыцарь, пока молод, должен стремиться повидать свет и не обрастать имуществом.

Я спросил осторожно:

– А Ее Величество, королева Шартреза?

Беольдр вздохнул, я впервые увидел, как его лицо дрогнуло, а взгляд скользнул в сторону, словно стыдясь за своего хозяина. Азалинда тоже вздохнула, на ее лицо набежала печаль.

– Поднялась в башню, – произнесла она тихо. – Там, на самом верху, есть крохотная комната с распятием. Шартреза поклялась, что не выйдет оттуда, пока ее супруг не вернется. А если умрет, то и она… умрет.

Мои кулаки сжались, я сглотнул ком в горле и спросил больше для того, чтобы увести разговор в сторону:

– Мои высокородные друзья – сэр Ланселот, Бернард, Асмер… они в Зорре?

– Да, – коротко ответил Беольдр. – Повидайся с ними обязательно.

Я поднялся, отвесил обоим почтительный поклон.

– Не смею отрывать ваше высокое внимание. Государственные дела – превыше всего.

Глава 4

Все, что в избытке, обесценивается, в том числе и героизм. В любом другом королевстве Ланселот, Бернард, Асмер, даже отец Совнаролл – были бы предметом постоянных восторгов, но здесь, где все постоянно отражают атаки огромной армии императора Карла, где героизм – обыденность, они просто одни из лучших.

На длинном участке десяток стрелков азартно всаживали стрелы в мишень. Еще человек двадцать застыли под стеной, у каждого на ладони вытянутой руки большой камень. Я видел, как у некоторых дрожат руки и вздуваются жилы на шее. Один с жалобным всхлипом уронил камень и, закрыв лицо ладонями, со стыдом убежал.

Я зашел к стрелкам со спины, у Асмера лук за спиной, понятно, он здесь инструктор. Я постоял рядом, он не обращал внимания, весь там, у мишени, а что кто-то стоит рядом, ну и пусть стоит, даже в Зорре можно отыскать бездельника.

Я позвал тихонько:

– Асмер…

Он досадливо дернул щекой, взгляд провожает стрелы, затем лицо застыло, он резко повернулся, в глазах великое изумление.

– Дик?

Мы обнялись, лучники тут же прекратили стрельбу и с облегчением глазели на встречу друзей. Асмер хлопал меня по спине, по плечам не получится, я повыше ростом, хохотал и тормошил меня во все стороны.

Я глупо улыбался, в сердце защемило. Асмер был практически первым, кто встретил меня в этом мире и помогал, когда испуганного и непонимающего взяли в отряд, определив на должность слуги.

– Как ты здесь очутился?

– Долго рассказывать, – ответил я.

Он повернулся к лучникам:

– Лоренц, замени меня. Гоняй этих лодырей без жалости. А вы все помните, что стрельба в цель упражняет руку и причиняет верность глазу!.. Пойдем, Дик, посидим у меня, расскажешь о своих скитаниях.