Ричард Длинные Руки – оверлорд

– Валаам услышал, – напомнил я, – всего-навсего ослицу.

– Да, – согласился он. – И что?

Я удивился:

– Как что? Ослы, знаете ли, для меня не авторитет. И ослицы – тоже.

Он усмехнулся, показывая, что понял как шутку, но шуткануть – не значит опровергнуть, но я смотрел серьезно. Я же нормальный человек, и если со мной заговорит ослица, я удивлюсь, что говорит именно ослица, никогда не видел говорящей ослицы, но это не значит, что буду слушать ее, как профессора. Тем более ослица своими речами никак не перевернет мое мировоззрение и образ жизни. У ослицы, как бы сказать потолерантнее, репутация совсем не та, чтобы выступать перед федеральным собранием насчет бюджета на следующий год.

Он покачал головой:

– Сын мой, ослица заговорила не сама по себе.

Я задрал голову и посмотрел на небо.

– Что, ей подсказали оттуда? И не могли выбрать кого-нить поавторитетнее? Кому бы поверили больше?

Дитрих посмотрел на меня с улыбкой, но тень набежала на его худое строгое лицо.

– Ох, сэр Ричард… Мы бессознательно думаем, что Бог видит нас сверху…

– А что, – спросил я невольно задиристо, – сбоку?

Он покачал головой и ответил мягко:

– Он видит нас изнутри.

Я зябко передернул плечами:

– Да? Неожиданная мысль. И страшноватая.

– Прятаться нужно от недоброжелателей, – укорил он мягко, – а родители всегда видят своих детей такими, какие те есть. И любят… даже уродливых.

Я кивнул:

– Господу недурно удалась природа, но с человеком, как мне иногда кажется, вышла осечка.

– Только кажется, – сказал он поучающе. – Верь, сын мой! Ты не такая свинья, какой часто бываешь.

– Ох, отец Дитрих! Вы еще не знаете, какой я бываю!

– У человека много свободы, – напомнил он. – Он может быть и еще большим животным, чем ты думаешь. Вообще-то понять Бога легко… если только не пытаться его объяснить.

– Бог, которого можно понять, – возразил я, – уже не Бог.

Он подумал, развел руками:

– Сэр Ричард, боюсь… вы правы.

– Так почему боитесь?

– Потому что мне в самом деле придется ехать с вами, – ответил он серьезно. – Будь вы попроще или поглупее, все было бы легче. Не хочу, чтобы вы наломали дров… если этого можно избегнуть. А вы с вашим просто пугающим пониманием сути вещей можете наделать бед!

Я хлопнул себя по лбу:

– Кстати, да… Как я об этом сразу не подумал…

– О чем, сын мой? – спросил он с опаской.

Я сжал кулаки, выдохнул и сказал другим голосом:

– Да так, мысль одна посетила. Все от слабости нашей душевной, отец Дитрих.

Он перекрестил меня:

– Держись, сын мой. Дьявол силен. Он никогда не спит.

– Отец Дитрих, – напомнил я еще раз, – я жду вас в Армландии. Там работы намного больше, еще раз уверяю! Приезжайте сразу, как сможете. И людей с собой возьмите, если кто решится на такое путешествие.

Он благословил меня, я поцеловал ему руку и быстро отправился к конюшням. Конечно, можно предложить ему прямо сейчас в Армландию на крупе моего коня, однако… каждому овощу нужно дозреть.

В обратную дорогу я пустился с утра, а к вечеру уже несся по землям барона Эстергазэ. Чтобы выглядеть своим в доску, я высмотрел медведя, дурень не восхотел, как все порядочные толстожопые, на зиму в берлогу, зашиб удачным броском молота, кое-как взгромоздил на конский круп, и в таком виде геройски появился перед воротами замка.

Там заорали, торопливо опустили мост, одновременно распахивая ворота, подняли решетку. Я сбросил медведя на середине двора: гуляйте ребята, от медвежьей крови повышается мужская сила, отпустил Зайчика и, отпихиваясь от ошалевшего Пса, пошел в донжон.

Сухой горячий воздух опалил промороженное лицо, я с облегчением перевел дух. Из зала выскочили сэр Растер и Митчел, оба еще красномордее, чем в день отъезда, распаренные, словно не из-за стола, а из бани.

– Сэр Ричард! – вскричал Растер обиженно. – Да как же так!.. В который раз – и без нас?.. Это несправедливо!

– Нет на свете справедливости, – согласился я.

Митчел, хоть и покачивается, даже за косяк ухватился, но в пьяненьких глазках такой же укор. Оба широкомордые, любители выпить и подраться, потом подраться и выпить, сдружились в неразлейвода, а теперь с каждым днем становятся все больше похожими один на другого.

– Что в лесу? – спросил Митчел.

– Звери, – ответил я.

– Какие?

– Всякие.

Он потер ладони:

– Поохотимся!

– Это точно, – согласился я, – даже весну ждать не будем. Но не сейчас, не сейчас…

– Да, – согласился Митчел, – снег сейчас как пух. Пусть слежится, уплотнится, а то и наст появится…

– И крестьяне дорогу санями укатают, – добавил сэр Растер.

– Верно, – одобрил я. – Ладно, я пойду пока переоденусь. Вечером за столом поговорим.

В своих покоях я с помощью слуг разоблачился, за окном чернеет ночь, светильники вместе с ярким трепещущим от сквозняков светом источают душный пряный запах, словно я в серале, а не в суровом замке жестокого феодала. Сквозняки все же есть, но страшно подумать, что гуляло бы по залам, если бы не законопатили все, как думали, щели.

Луна по ту сторону окна плывет под облаками огромная, болезненно-бледная, жуткая, от нее струится недобрый свет.

Скрипнула дверь, барон Альбрехт приблизился спокойной походкой отдыхающего человека, мимоходом глянул в соседнее окно.

– Полнолуние… – обронил он неодобрительно. – Плохое время.

– Почему? – спросил я. – Волки далеко, ведьмы не летают…

Он переспросил недоверчиво:

– А что с ними случилось? У вас точные сведения?

– Это догадки, – пояснил я, – основанные на умозаключениях. Сейчас зима, если вы из-за стола успели заметить такую мелочь. В легком платьице порхать холодновато, даже ведьмы замерзнут, как вороны. А они, как мы все знаем, вообще предпочитают летать обнаженными, то есть голыми. Ведьмы, не вороны.

– Ну да, – согласился он, – все для похоти нечестивой. Это не на ворон смотреть! На такую посмотришь – одно удовольствие! Всю ночь снится будет, и просыпаться так не хочется.

Я покачал головой.

– Не для похоти. Все дело в экономике.

Он удивился:

– А экономика при чем?

– Не знаю, – ответил я чистосердечно. – Просто привык, все объясняют экономикой. Экономикой и фрейдизмом, это такая религия в моем покинутом королевстве… Вообще-то я имел в виду скорее чисто технические трудности. Если ведьма напялит зимнюю шубу, любая метла переломится. Согласно вычислениям «Молота ведьм» грузоподъемность метлы не больше пятидесяти пяти килограммов. Благодаря проделанной работе богословов мы теперь даже и не смотрим на толстух.