Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

Он криво усмехнулся, залпом допил остатки рома.

–  Тебя это унижает, понятно.

–  Не только, - уточнил я.
– Как уже сказал, это тупик.

–  А ты - выводитель из тупиков?

–  Типа того, - скромно согласился я.
– Я как бы пастырь. Это такой пастух, понял? Только серьезный пастух. Без дудочки. Но с палкой.

Он прислушался, покачал головой, отвечая на чьи-то слова, странно посмотрел в мою сторону.

–  Да он вроде бы не должен… Что?.. А что изменилось?.. Серьезно?.. Слушай, скажи ему сам!..

Я поставил кубок на стол, сердце стучит учащенно, спросил шепотом:

–  Что-то стряслось?

–  Вельзевул, - ответил он нехотя.
– Повод для беспокойства есть, но он не хотел бы появляться, так как это идет в нарушение установленных процедур…

–  А ты не напомнил, - сказал я, - что все правила полетели к чертям?

–  Напомнил, - ответил он.
– Вот он…

Вельзевул появился без грохота, дыма и запаха серы, все-таки властелин ада, а не подмастерье. Я тут же ногой подтолкнул в его сторону свободное кресло и указал на столешницу, где медленно проступила прямо из воздуха большая чаша, наполненная до венчиков кроваво-красным густым вином.

Он не чинясь, все-таки мятежный, а они не такие парадные, сел и сразу так ухватил чашу громадной лапищей, что она почти вся исчезла в ладони.

–  Все уже поняли?
– прорычал он после первого мощного глотка.

–  Мы вообще-то мудрые, - ответил я осторожно.
– А что ты имеешь в виду?

Он грохнул тяжелым голосом:

–  Михаил задумал совершеннейшую глупость. Просто дикую! Хотя понятно, тысячи лет не покидает своего мира. Но сейчас его дурацкое наступление провалится с треском.

–  Рад?
– спросил я с пониманием.

–  Рад, - признался он, - однако если его разобьют и выдавят из нижних уровней ада, проиграем и мы. Я даже не уверен, хватит ли у меня сил брать укрепленные крепости в тех недоступных нам ранее областях.

Я покосился на Азазеля, тот вроде бы не слышит, с удовольствием отхлебывает вино, смотрит в нашу сторону с ленцой.

–  И что?
– спросил я.
– Что можем?

Вельзевул замялся, взглянул с неловкостью и некоторой опаской.

–  Боюсь, может потребоваться твое вмешательство.

–  Понятно, - ответил я.
– Судя по тону, уже потребовалось. Верно?

Он проговорил громыхающим голосом, в котором слышалось сильнейшее недовольство:

–  Увы…

Я напомнил:

–  Мне те уровни ада недоступны. Я даже в ге-еноме не был, а только в той его облагороженной части, где административные и пенитарно-воспита-тельные учреждения.

–  Мы об этом уже подумали, - сказал он мрачно.

–  И?..

–  В моих силах тебя туда доставить, - сказал он.

Я уловил нечто недосказанное, достаточно опасное, поинтересовался с подозрением:

–  А обратно?

–  Если уцелевших будет достаточно, - признался он.

–  Нужны, - переспросил я, - совместные усилия?

–  Лучше всего, - подтвердил он.
– В одиночку разве что Азазель сможет. Он в двух мирах обитает, он в этом силен.

–  Что-то мне очень такое не нравится,- признался я.
– Каждый из уровней отделен друг от друга расстоянием в триста лет… пешего хода или полетного, уже забыл, а вспоминать страшно. Да и не хочется. Никаким другим средством передвижения не смогу воспользоваться, кроме как подобно Хоме Бруту, а при моем гуманизме как-то не совсем хорошо, когда человек ездит на человеке… Другое дело, когда на человеке ездит человек.

Он выдавил слабую улыбку:

–  Ангелы не люди.

–  Тогда можно, - согласился я, - но как насчет тамошнего все испепеляющего огня?

Он сказал быстро:

–  Он только для душ преступников! Ты его даже не почувствуешь.

–  А я точно, - спросил я опасливо, - ничего в жизни не преступил? Правда?

–  Осужденных, - поправил он себя, - осужденных и приговоренных. Это другое дело.

–  Гуманно, - согласился я.
– Пока не решил суд, любой, даже убийца и либерал, считается невиновным. Это хорошо, это правильно. Во всяком случае, весьма удобно.

Он сказал в нетерпении:

–  Решай быстрее. Нужно учитывать все варианты. Либо отпадаешь, либо остаешься в резерве.

–  Как это отпадаю?
– оскорбился я.
– Как это в резерве?.. Хотя ладно, в резерве такой же паек и жалованье. Но как насчет других вариантов? Мое королевское достоинство вроде бы не предполагает вмешиваться лично. Я вырос из вождя крохотного племени, что лично водит в бой, до почти императора, что вообще руководит всем из кабинета роскошного дворца! Роскошного у меня еще нет, а я вот уже есть!

Он со вздохом развел руками:

–  Твое Величество, бывают ситуации, что сам император вынужден схватиться за меч. Например, когда в его спальню врываются чужие!.. Представь, что тот Шеол тоже твой.

Я посмотрел на него исподлобья:

–  Ну, спасибо!.. Даже представлять не стану.

–  Ах какой нежный, - сказал он саркастически.
– Ладно, это я взял первый довод, что попался под руку!

–  Когда тонешь, - сообщил я, - то и за гадюку схватишься. Ладно, готовь носильщиков!

–  Чего?

–  Ну не сам же я пойду?
– спросил я надменно.

Он нахмурился.

–  Когда-нибудь прибью за такую манеру разговаривать со старшими ангелами. Какой это юмор, это вообще черт знает что, а не юмор!.. Вот когда я юморю, весь ад трясется!

Он допил вино, посмотрел с сожалением на пустое дно чаши. Мы с Азазелем не успели даже заметить, как исчез, в самом деле, правила меняются опасно быстро.

Азазель точно так же, как и Вельзевул, взглянул на свою чашу, я сосредоточился и тут же наполнил ее коньяком. Он сделал пробный глоток, кивнул, но на меня поглядел странно оценивающе, будто с веревкой на шее вывел на невольничий рынок.

–  Там опасно, - проговорил он, - даже для тебя, смертный. Очень опасно! Еще тяжелее придется другим. Если кого приведешь с собой.

–  Жалеешь людей?
– спросил я.

Он фыркнул:

–  Конечно. Я же оставил небо, спустился на гору Хеврон к людям и научил их так многому!.. Еще бы я не жалел, ты как-то все не так понимаешь. Потому хорошенько подумай, есть ли у кого из людей шансы пережить это сражение.

–  Уже думал, - признался я.
– Да, я сглупил, когда подумывал насчет армии смертных в аду… но по крайней мере одного-двух смогу. Да и то…