Ричард Длинные Руки – принц-консорт

Я отмахнулся, а он торопливо зачастил:

— Да знаю-знаю, суеверие, а христианин не должен быть суеверным, это язычество, но она в самом деле… ну, а еще видит скрытое!.. Ваше высочество, умоляю, это же почти совсем по дороге!

Я спросил с подозрением:

— А зачем это тебе?

У него щеки полыхнули почти детским румянцем.

— Ой, мне так нравится, когда говорят, что Боудеррия — принцесса из дальних островов в океане!

Я подумал, кивнул.

— Вообще-то и мне нравится.

Он встрепенулся.

— Свернем?

— Только на один-два вопроса, — предупредил я.

Избы в этой деревне, как я приметил, одна переходит в другую, что значит — взрослые дети, женившись, не отделяются, а все так же живут с родителями, одной огромной семьей. Из-за чего у них все такое крепкое и добротное: могучие кони, породистые коровы, целые стада гусей и уток, козы, овцы, а овины и риги выстроены тоже не кое-как. Даже простенькие амбары сложены из хорошего крепкого дерева, что простоит века. Там за дверями хранится все крестьянское добро: конская сбруя, хомуты, овчинные полушубки, рулоны отбеленного холста на продажу и грубая мешковина для себя…

Рука дернулась к рукояти меча: через дорогу перебежал резвыми скачками крупный дракон размером с огромного кабана, весь в блестящей чешуе, с жуткой распахнутой пастью, воинственно вздыбленным гребнем от затылка и по всей спине до кончика хвоста.

Но на шее повязан ярко-желтый платок, явно женский. Именно повязан, а не зацепился ненароком, когда дракон пожирал жертву…

Дракон скрылся из глаз, проскочив между сараями. Я ожидал крики с той стороны, но все оставалось тихо.

Из-за плетня пугливо выглядывают девки, все в одинаковых сарафанах, потом на крыльцо большого дома неспешно вышла женщина, толстая и важная, как породистая корова, голова целомудренно укрыта платком по самые брови, так же спрятаны от мужских взглядов подбородок и шея.

Боудеррия крикнула властно:

— Кто здесь старший?

Женщина поклонилась, ответила с достоинством:

— Я здесь староста, госпожа.

Она смотрела на Боудеррию с удовольствием, как и та на нее, обе женщины в этом мужском мире, а обе командуют мужчинами.

— Овса для коней, — распорядилась Боудеррия, — можно сыра в дорогу. За все заплатим.

— Все сделаем, госпожа…

Я поинтересовался у старостихи:

— Я слышал, у вас в деревне живет некая колдунья. Предсказывать умеет?.. А еще видел что-то совсем уж несуразное… настоящий дракон перебежал нам дорогу.

— К удаче, — сообщила она.

— Ладно, — согласился я, — пусть к удаче, но… дракон? Это что, ваша колдунья его так приручила?

Она широко заулыбалась, показывая крупные желтые зубы.

— Ну что вы, господин! Наша Стефа вообще колдовать не умеет.

— Но как же…

Она подбоченилась, вид донельзя гордый, сказала с пренебрежением человека почти образованного:

— Это все наше невежество, господин. Знаете же, все простые люди думают только о своем огороде да как нажраться. Если встретит на дороге мышь или ящерицу какую, затопчет и пойдет дальше. А Стефа всегда была жалостливой. В детстве подбирала щенков, котят, притаскивала домой… Однажды вот так подобрала одну толстую уродливую ящерицу, что едва ползала. Спрятала ее в сарае, а то родители обычно всех ее подобранных щенков и котят на другой день топили, пока она где-то бегает…

— Понятное дело, — буркнул я, — понимаю…

— Ну вот, — продолжила она победно, — ящерица та росла, начала бегать шустрее. Оказывается, только вылупилась и еще даже ползать не научилась. В общем, вырос крепенький такой и могучий дракончик, который привязался к ней, как к маме. И слушается во всем. Чешуя на нем наросла такая, что никаким топором, даже самым острым, нельзя даже поцарапать. В общем, сейчас он подрос, чешуя из стали, но, наверное, еще подрастет.

— И что она?

Она отмахнулась.

— А ничего. Так и живут. Только теперь ни один волк и близко не подходит к деревне!

— Дракона чуют?

— Стефа отпускает, — пояснила старостиха, — своего зверька в лес поохотиться. Ну, а народ решил, что она умеет вообще любым лесным зверем повелевать. Дураки!

— А вы не верите?

Она подбоченилась.

— Я даже читать умею!

— Жаль, — сказал я. — Мне бы больше понравилось, чтоб она в самом деле умела.

Она пожала плечами.

— И она, и ее дракончик еще молоды, господин.

Крестьяне принесли два мешка с зерном, их погрузили на запасных коней. Мы двинулись к указанному дому, где и живет та самая колдунья.

Она вышла навстречу, простая деревенская девушка, густые черные, как вороново крыло, волосы собраны в толстую косу, лицо ясное с густыми чернющими бровями, что сразу приковывают внимание, очень выразительные глаза, крепкая фигурка крестьянского сложения, бедное платьице до щиколоток.

— Это ты Стефа? — спросил я. — Видели мы твоего питомца!.. Бегает без привязи и намордника… А вдруг кого укусит?

Она сказала умоляюще:

— Только ничего ему не делайте! Он никого не трогает!.. Я его еще совсем маленьким носила ко всем, чтобы он познакомился и подружился.

— И что, — спросил я с интересом, — подружился?

Она помотала головой.

— Нет, но людей не трогает. Как и скот. А в лесу ест не только волков, вообще все ест… ну, как хрюшка.

— Человек еще хрюшее, — сказал я надменно, — мы едим даже то, что ни одна свинья есть не станет. А с платочком ты хорошо придумала!

— Спасибо, господин…

— А он их не теряет?

— Теряет, — ответила она грустно, — но у меня всегда есть в запасе.

— Молодец, — сказал я снова, — это ты, говорят, умеешь предсказывать будущее?

Она перевела взгляд на Боудеррию и ее команду, что уже слезли с коней и смотрят на нее в жадном ожидании чудес.

— А разве кто-то умеет? — спросила она жалобно. — Это все враки. Я только и могу, что видеть людей…

— Это как? — спросил я.

Она кивком указала на Боудеррию.

— Вот она из очень знатной семьи… Да, она принцесса, жила в королевском дворце… Много слуг, посуда из золота, подсвечники с драгоценными камнями… Вот этот воин — тоже из знатных, он повелевал конницей…

Я оглянулся на Маркуса, кивнул деревенской колдунье:

— Продолжай.

— В этом отряде много знатных людей, — произнесла она замедленным голосом, словно в трансе, но с удивлением, — очень много… но вы не развлекаться выехали… Вот этот воин вам врет…

Я насторожился, проследил за ее взглядом. Каспар и Ульрих, самые битые жизнью и всегда настороженные, сразу же сдвинулись и встали за спиной Роджера Тхорнхилла, которого звали принцем.