Ричард Длинные Руки – штатгалтер

С моим эстетическим вкусом я не могу допустить, что Творец, создавший одним словом Вселенную, пойдет совокупляться с земными женщинами, как Зевс или Кетцалькоатль Пернатый Змей, сын Кекакупекакекутля Ушастого Змея.

Потому либо он не Бог, а бог, либо Бог, но тогда безмерно велик и свят, в смысле – один вселенский дух, душа, и потому у него не может быть ни родни, ни товарищей, и уж никак не тайно зачатых от земных женщин детей, как от сластолюбивого Зевса, от которого у землянок родились Персей, Геракл и другие полубоги.

Я звучно хлопнул себя ладонью по лбу и возликовал, звук вроде совсем не медный. Значит, не совсем дурак, дорылся до золотого ключика. Если учесть, что даже меня задевает, когда Творцу приписывают скотские наклонности, то еще больше должно задеть ангелов. Да что там задеть, ранить в самое сердце, которого нет! Они служили чистому Духу, Идее, а им вдруг предлагают версию, что их Бог всего лишь большой и могучий скот, что вяжет… ну ладно, в отличие от Зевса, не все живое подряд, а все-таки с разбором, однако допустить, что повязал хотя бы одну женщину… это допустить, что так же прост и примитивен, как Зевс. Повязал женщину, может повязать и корову, как Зевс Ио, так что связь времен, преемственность, переходите в христианство смело, это тот же Зевс, только чуть повзрослевший и потому более сдержанный…

Да, все верно. Если это оскорбляет меня, то ангелы точно вознегодовали. Не на Иисуса, тот хорош и проповедовал верное, а на человечество, что в своем невежестве и примитивизме так снизили образ Всевышнего Творца.

Я поднялся из-за стола, чувствуя непомерную тяжесть, это же сколько просидел, стал похож на каменную статую командора, все тело застыло, вот-вот захрустит и рассыплется.

Дверь на балкон распахнута, он опоясывает дворец на высоте третьего этажа, что с точки зрения безопасности считается рискованным решением, потому, когда я вышел на свежий вечерний воздух, сразу увидел на противоположных концах балкона отдыхающих в небрежных позах, привалившись к стене, элитных стражей в доспехах и при оружии.

Они сделали вид, что не видят лорда, я их тоже, однако сразу же насторожились и начали высматривать внизу все подозрительное, что может угрожать жизни их сюзерена.

Впрочем, перед дворцом просторный и хорошо освещенный двор, а дальше железная решетка, отгораживающая от площади, чужой не переберется, если только не особо одаренный маг или что-то нечеловеческое, но теми занимается уже особая служба.

Я рассматривал полутемную площадь, почти свободную от торговых лавок, указом короля они перенесены на другие площади, а также за стены города.

Слышно, как там позади в кабинет вошел сэр Жерар, потоптался, прозвучал еще голос, узнаю барона Эйца.

Не оглядываясь, я махнул рукой.

– Я здесь!

Они вышли на балкон настолько осторожно, будто тот обязательно рухнет под нашей общей тяжестью, постояли, посопели за спиной.

Сэр Жерар сказал негромко:

– Ваше Величество! Тут барон пришел с некоторыми предложениями по улучшению охраны… Но если вы заняты…

– Барон, – сказал я Эйцу, – вы знаете, что делать. А я, скорее всего, завтра-послезавтра отбуду к месту битвы. Надеюсь, она состоится именно там, где планируем дать бой. Иначе все меры безопасности…

– Понимаю, – ответил барон хмуро. – Иначе все прахом… Эх…

Сэр Жерар указал рукой вдаль.

– Это что вон там светится?.. За городской стеной слева от башни?

Барон всмотрелся из-под руки, словно звездное небо слепит ему глаза, как бьющее в них солнце.

– Вон та искорка?.. Похоже на огонек мандрагоры. Она светится по ночам, когда созревает.

Сэр Жерар сказал книжным голосом:

– А, та самая? Что выросла, проклятая, в том самом месте, где согрешил Адам…

Барон посмотрел на него с непередаваемым презрением.

– И что, мне поверить, что самым великим грешником на свете был Адам?

Сэр Жерар поинтересовался надменно:

– Сэр Торрекс, вы ничего не путаете? Разве я сказал именно так?

– Слово в слово, – объявил барон беспощадно. – Почти.

– Когда?

– Сейчас, – уличил барон. – Сидите в канцелярии, дорогой друг, и смотрите в бумажки, дальше них ничего не зрите и даже не видите. А я обошел два десятка королевств, и везде мандрагора, мандрагора… И что подумать должен?

Сэр Жерар подумал, сказал в затруднении:

– Ну, так говорят же…

– Говорят, – передразнил барон. – Уже то, что Адам после смерти Авеля сто тридцать лет не ложился с Евой, говорит о его великой безгрешности. Хотя, конечно, грешить можно и без женщины.

Сэр Жерар сказал, воспрянув духом:

– Я о том и говорю! Без женщины тоже грешно. Еще грешнее. Это прямое нарушение повеления Господа плодиться и размножаться. За то самое Господь и проклял Онана. Каин и то меньше виноватый… Правда, брата прибил, но всего лишь одного, подумаешь, зато как землю заселил! Когда Адам наконец-то родил Сифа, потомство Каина к тому времени заплодило весь мир! Друг у друга на головах сидели!

– Значит, войны тоже каиниты придумали?

Я обнял их за плечи.

– Спасибо, развеселили. Но со мной все в порядке… насколько сейчас это возможно. Топайте и занимайтесь делами. Мир не может погибнуть, пока мы работаем!

Они повернулись к выходу с балкона, сэр Жерар пробормотал:

– Золотые слова…

– Подхалим! – заявил барон.

– Мир погибнет в праздности, – сказал сэр Жерар серьезно. – Вспомните, он всегда погибал именно в праздности.

– И от праздности, – уточнил барон.

– Из-за праздности, – согласился я.

Проводив их через кабинет к двери, закрыл за обоими, а когда повернулся, ощутил, что уже готов к самому серьезному в моей жизни испытанию.

– Тертуллиан, – сказал я негромко, – если слышишь… ответь, хорошо? Прости, что дергаю тебя по таким пустякам, как всего лишь спасение человечества…

Через несколько томительных минут в комнате вспыхнул яркий свет, огромное лицо выплыло из огня, еще более яркое и пламенное, словно из звездных недр, крупные глаза впились в мое лицо со страшной гипнотической силой.

– Что у тебя снова? – прорычал он. – То избегаешь меня, как нашкодивший щенок, то второй раз за неделю.

– Что-то накопал, – объяснил я.

Он внимательно выслушал, когда я, сбиваясь и путаясь, изложил свои соображения, но лицо его становилось все более грозным.

– Что-то я тебя не понял, – рыкнул он. – Ты что, отрицаешь существование Христа?

Я сказал испуганно:

– Ни в коей мере!.. Это был великий человек, величайший пророк! Он выдернул человечество из тьмы язычества!.. Однако, Тертуллиан, ты же лучше меня знаешь… это был человек, а не сын Создателя!