Ричард Длинные Руки – воин Господа

Короткий привал на ночь, а на рассвете мы уже снова в седлах. Ослепительный край высунулся из-за темного горизонта, а на другом конце мира вспыхнули горы, превратившись в пламя. Это оранжевое пламя огненными языками устремилось к небу. Мир был пронзительно ясен, воздух чист, а кони несли нас в этом огненном мире над промороженной за ночь землей, как птиц, преследующих ящериц.

Совнарол вскрикнул, его дрожащая длань вытянулась в сторону ушей его коня.

– Зорр!

На горизонте страшно блистали неестественной белизной стены города-крепости. Бернард заворчал, я проследил за его взглядом, пальцы сами потянулись к молоту. Мы разогнались, как на скачках, а впереди между нами и Зорром расположился вражеский лагерь. Ланселот нервничал, теперь и он бы предпочел обогнуть, слишком много народу, да и близко к Зорру, спешка подозрительна, но пришлось ехать прямо.

В лагере кое-где горели костры, кто-то спал, другие сидели вокруг огня, что-то жарили, пекли. Мы проскакали галопом, Бернард зычно покрикивал, чтобы уступили дорогу. Один из военачальников на краю лагеря что-то кричал нам вслед, но Бернард на всякий случай помахал рукой в жесте отрицания.

Усталые кони перешли на рысь, затем на шаг. Асмер, как самый чуткий, насторожился, повернулся в седле. Я видел, как его вытянутое лицо медленно бледнеет. Бернард заметил его тревогу, спросил горько:

– Что, снова чуешь?

– Оборотни, – проговорил Асмер.

– До Зорра рукой подать!

– Настигнут раньше.

Он начал погонять коня, кричал ему ласковые слова, умолял, хлопал по шее, обещал горы отборной пшеницы, но свирепый вой раздался уже почти за спиной. Я оглянулся, плечи передернулись, как в сильнейшем ознобе. Почудилось, что за нами мчится, быстро догоняя, зимняя поземка: такие же размытые силуэты, что меняются, исчезают, возникают в другом месте, уже намного ближе. Крупные серые звери настигали, все с худых медведей, с огромными оскаленными пастями и горящими дикой злобой глазами.

– Не успеваем! – прокричал Ланселот. – Всем в круг! В круг!

Бернард добавил:

– Не высовываться, за убегающими не гнаться!

Мы соскочили с коней, быстро сбили их в круг, а сами встали по периметру. Волки не остановились, не выбирали жертвы, а сразу метнулись с разбега. Я размахивал мечом, стараясь двигаться как можно быстрее, это всегда выручало, в двух шагах рубился Сигизмунд, он все придвигался ко мне, оберегая сюзерена. Острые зубы скользили по его золотой броне, металлический кулак молодого рыцаря разбивал зверям головы так же надежно, как и его меч.

Я не знал, сколько мы так дрались, но внезапно волки попятились, вместо рычания уже слышался жалкий вой. Я опустил меч, дыхание рвется с хрипами, грудь ходит ходуном, а соленый пот выедает глаза. У ног штук пять волчьих трупов, кровь течет густая, как темная смола. Еще штук пять-семь перед Сигизмундом, а на кучу перед Ланселотом даже страшно смотреть… За моей спиной громко читает молитву об исцелении воинов Христа Совнарол. По телу пошли мурашки, а края глубокой царапины на моей руке быстро пошли навстречу друг другу. Сгустки крови выдавило, на коже остался вздутый багровый шрам.

Уцелевшие волки кружили вокруг, подкрадывались, угрюмо скалили зубы, в глазах дикая злоба, рычали, приподнимая верхнюю губу, показывая непомерно длинные и острые клыки. У двух-трех я увидел окровавленные пасти, подумал, кого же из нас успели, и в этот момент они, то ли отдохнув, то ли получив приказ, ринулись со всех сторон.

Стоя спина к спине, мы рубили, кололи, опрокидывали наземь, топтали. Волки размером с оголодавших медведей едва не сшибали с ног. Мы двигались и рубили, стараясь не дать зайти сбоку, не потерять надежное плечо соратника, чей меч тоже рассекает чужую плоть, а в твою сторону только летят красные брызги, счет на доли секунды, ноги скользят по крови, вывалившимся кишкам, по влажной траве. Рубашка на мне уже в окровавленных клочьях, надо было взять доспехи, дурак, я шатался от тяжелых тел, что одинаково бросались на мою глотку, не понимая, что всегда натыкаются на острый меч, а я так же одинаково рассекаю зверей, что падают уже не зверьми, а брызгающими кровью тушами.

Внезапно в заднем ряду двое волков припали к земле, я еще подумал, что с такого расстояния не допрыгнут, но вместо волков поднялись двое мужчин, быстро переговорили и разошлись в разные стороны. Еще два оборотня вернулись в облик людей, начали кричать волкам, те усилили натиск и, что хуже, начали бросаться на руки, старались повиснуть, но зубы скользили по металлу, только я замахал мечом еще чаще.

Один из людей метнулся ко мне, я замахнулся, но он упал, ударил меня всей тяжестью в колени. Я пошатнулся, и тут на меня прыгнули два волка, а меч бессильно распорол воздух. Меня свалили, били, топтали, царапали. В мгновение ока я потерял меч, зубы или руки сорвали с пояса молот, кто-то принялся срывать с меня пояс.

Я лежал на залитой кровью траве. Под руками мохнатое тело, под боком еще одно, все скользкое, над головой злые и довольные голоса. Отдышавшись, я поднял голову, сел. Ноги не держали, я остался сидеть, опершись за спиной руками.

Ланселот лежал, наполовину погребенный под волчьими телами. Асмер пытался подняться, но всякий раз валился навзничь, только Бернард собрался с силами и сел, как и я, но упирался одной рукой, а другая висела, как убитая толстая гадюка. Совнарол лежал бледный, с желтым, как у покойника, лицом. Крови на нем не видно, но, похоже, уже не жилец, последние капли жизни отдал нам.

Перед глазами розово блестело. Я смахнул кровь с глаз – это блестят широкие и острые наконечники копий, их масса, в три ряда, копья крепко держат забрызганные кровью разъяренные воины, нас окружили со всех сторон.

Растолкав кнехтов, в нашу сторону пробился громадный воин. Доспехи на нем помяты, а когда он с трудом поднял забрало, я увидел громадный кровоподтек в половину заросшего шерстью звериного лица. Однако в глубоко запавших глазах было злое торжество.

– Узнали? – проревел он. – Вижу, узнали…

– Знакомая рожа, – ответил я, – но что-то не могу вспомнить…

– Если ты и сумел одурачить других, – сказал он громко, игнорируя меня и других, обращаясь только к неподвижному Ланселоту, – то не настоящего воина! Это я, великий Улаф, призван водить полки! Только я разгадал сразу, что ты не король Карл, тот не так сидит в седле… Вы все видели, что я их разоблачил?

Воины дружными и громкими криками подтвердили, что он – самый умный и проницательный. И что с ним они не пропадут, а добычу добудут.

– Все получилось, – сказал Улаф, – как нельзя лучше. Вы – трупы, а мешок с доспехами вашего святого теперь у меня! А кто его доставит моему Повелителю, тот и получит власть над этими северными землями. Теперь я буду водить войска, а не Кунгур, не Елдарк и даже не великий Ягеллан, что от кровавых битв ушел в какие-то поиски!.. Ты его убил? Что ж, ты только освободил мне дорогу.

Я с трудом повернул голову. Коней быстро уводили под уздцы. Мой конь, у которого никаких мешков на седле, сам побежал за теми, кого тащили за повод.