Ричард Глостер, король английский

Вступив на берег Англии, Екатерина окончательно распрощалась со своей жизнью. Она решила посвятить себя усилиям, которые способствовали бы увеличению благосостояния ее королевства и согласию с ее совестью. Сначала Екатерина направилась в военный лагерь Тюдоров, встретилась со своим дядей лордом Джаспером и познакомилась со многими своими сторонниками из английской знати, затем поехала в хорошо укрепленный город Лестер, где содержались главные пленники, взятые после Босвортской битвы.

Узнав, что в тюрьме содержится сам король Ричард Третий, Екатерина Ланкастер выразила желание встретиться с ним и с его людьми. Сами пленники не горели желанием встречи с дочерью своих заклятых врагов, которая сама стала их главной противницей. Но неповиновение грозило им еще большим унижением, поскольку Джаспер Тюдор отдал их под надзор одного из самых больших ненавистников Ричарда Третьего - лорда Томаса Леукнора, чей замок Бодиам король захватил и его семью пленил. Лорд Леукнор не упустил бы случая поиздеваться над пленниками, если только они подали к тому повод.

Изнуренные долгим плохим содержанием в цепях, пленники медленно поднимались по ступенькам вверх в наиболее благоустроенную часть башни. Екатерина в то время находилась возле горящего камина, тщетно пытаясь согреться: она не привыкла к суровому английскому климату, и от преждевременно наступивших холодов ее не спасало даже теплое платье из плотного зеленого бархата.

Появление группы людей в оковах, одетых в изодранную в клочки одежду, заставило ее забыть о холоде. Екатерину обдало жаром волнения, - от этой первой встречи многое зависело и в жизни этих людей, и в ее судьбе.

Принцесса Ланкастер подошла к пленникам, и они увидели подростка, который только что стал девушкой. Екатерина находилась в том возрасте, когда люди больше всего похожи на ангелов. Ее черты лица окончательно сформировались, сменив их детскую неопределенность, но чистота их линий еще не была потревожена неумолимым временем. Свежесть красок подчерки­вала прелесть ее облика, и делало его незабываемым отпечатком особой душевной ясности. Строгий ценитель мог найти кое-какие изъяны ее внешности, но большинство зрителей сочли бы, что более совершенные линии лица не нужны такому обаятельному облику, прекрасному своим соответствием душевной чистоты и оригинальной внешности. На свою мать, Маргариту Анжуйскую, чего сильно опасались товарищи Ричарда Третьего, разделявшие с ним его пленение, Екатерина мало была похожа, она напоминала ее разве что гибкой фигурой и темными глазами. Овал лица и светлые каштановые волосы Екатерина унаследовала от своего отца.

Екатерина Ланкастер рассматривала пленников не менее внимательно, чем они ее. Она тоже опасалась этой встречи, боясь, что все ее детские страхи, в которых фигурировали беспощадные к ней Йорки, окажутся правдой. Но вместо чудовищного горбуна, чья кровожадность сразу бросалась бы в глаза, Екатерина увидела молодого мужчину с приятным, хотя и изнеможенным от многих лишений лицом, имеющим чуть непропорциональную фигуру. Его спутники тоже ничем не отличались от обычных людей, если не счи­тать крайней изнуренности, напомнивших ей многочисленных страдальцев, искавших приюта в ее родном аббатстве. Над ними черной тенью висело присутствие лорда Томаса Леукнора, которого даже присутствие принцессы не могло заставить отвести от них взгляд, полный открытой ненависти.

Ричард Третий острее всех переживал униженное положение пленника и, не выдержав, он первый прервал затянувшееся молчание.

– Если вы вдоволь насмотрелись на нас, госпожа Ланкастер, то проявите христианское милосердие, отпустите нас назад в темницу, - резко проговорил бывший король.
– Многие из нас получили столь тяжелые раны, что теперь недолго могут стоять на ногах.

Лорд Леукнор как коршун, кинулся к нему, и гневно заявил:

– Хотя бы вы все и подохли, как паршивые собаки, мир бы ничего от этого не потерял. Многие совестливые люди сочтут, что способствовать гибели мятежников это благое дело!

– Я считал по правилам рыцарской чести - врагов можно изводить только в открытом и честном бою, а не морить беззащитных пленников. Вы не благородный человек, лорд Леукнор, - сжал свои тонкие губы Ричард.

– Тебе ли толковать о благородстве, узурпатор Йорк?! Благодаря твоим стараниям и стараниям твоих подлых родичей, наша королева Екатерина долгое время была лишена своих законных прав. От этого в нашем королевстве следовала одна беда за другой - принялся было горячо доказывать лорд Леукнор, но Екатерина, видя, что словесная перепалка между ним и королем Ричардом приобретает опасный оборот, поспешно прервала своего защитника следующими словами:

– - Лорд Томас, прошу вас, успокойтесь, от вашей запальчивости может быть больше зла, чем пользы. Избегайте употреблять по отношению к королю Ричарду слово "узурпатор" пока парламентский суд не докажет этого.

– - Разве нас еще не осудили?
– изумленно спросил Ричард Третий, вспомнив указ Генриха Тюдора.

– Я намереваюсь пригласить как можно больше известных европейских юристов, чтобы они раз и навсегда прояснили вопрос по поводу наследования английской короны, - твердо заявила Екатерина.
– Я встретилась с вами только затем, чтобы сообщить вам об этом и избавить вас от неизвестности по поводу вашей дальнейшей участи. В следующий раз, король Ричард, мы увидимся с вами в Вестминстере, на парламентском суде, где кроме нас будут присутствовать другие особы, имеющие основания претендовать на английский престол, - сыновья вашего брата Эдуарда Четвертого, дети покойного герцога Бекингэма, граф Уорик, и Джон де Поль - сын вашей сестры герцогини Суффолкской. Если решение суда будет не в мою пользу, я удовольствуюсь герцогством Ланкастерским на что, как мне кажется, я имею полное право.

– Парламент уже собирался по этому вопросу, и высказался недвусмысленно и ясно. Только Йорки имеют право на английскую корону, а мой господин Ричард имел первоочередное право наследования в момент смерти короля Эдуарда Четвертого, поскольку граф Уорик был восстановлен в пра­вах парламентом только год спустя по настоянию короля, - не сдержавшись, сказал граф Суррей. Но его гневная отповедь не смутила душевной безмятежности Екатерины Ланкастер.

– Как ваше имя, милорд?
– терпеливо спросила она.

– Эдвард Ховард, граф Суррей, - назвал себя тот, и Екатерина продолжила свою речь:

– Вы верно говорите, граф, но упускаете из виду одно обстоятельство. В момент того заседания парламента, о котором вы упомянули, в зале суда присутствовали юристы только семейства Йорков, так что их решение трудно назвать беспристрастным. Я же пригласила в суд не только законников моей семьи и вашей стороны, но и юристов из Франции, Италии и Бургундского герцогства - союзника Йорков. Надеюсь, вы согласитесь с моим предложением, - предположила принцесса Ланкастер, посмотрев на короля из рода Йорков. Ричард встретился с ней взглядом, и тут же отвел свои глаза, словно их ослепила мощная вспышка солнечного света. Но неведомая сила заставила его снова искать ее взгляд, словно в нем содержались ответы на все его вопросы.

– Если так обстоят дела, то я согласен с вашими намерениями, принцесса, - высказался Ричард.

– - Еще бы тебе не согласиться, Йорк, ведь все складывается для тебя как нельзя лучше, - возмущенно фыркнул лорд Леукнор.
– Вместо казни под топором, которую ты заслужил, обрекая на эту смерть лучших людей Англии, противящихся твоей тирании, благодаря мягкосердечию моей госпожи тебя ждет лишь справедливый суд, и то касающийся не твоих злодеяний, а твоих сомнительных прав.

– - Лорд Томас, окажите мне услугу, - окликнула его Екатерина.

– Да, моя госпожа.

– Возглавьте мою охрану в дороге. Я собираюсь ехать к моему дяде лорду Джасперу и поговорить с ним, - непреклонно сказала Екатерина, видя, что Леукнору не по душе ее поручение. Но он не посмел ей возразить­, и, выходя из зала, бросил на пленников растерянный и возмущенный взгляд хищника, у которого отняли его добычу.

– Я вижу, лорд Леукнор плохо обращается с вами. Не можете вы назвать мне имя моего сторонника, на чьем попечении вы предпочли бы находиться, - мягко обратилась к пленникам Екатерина.