Рифейские горы

А эти же? Чего они хотели? Посадили человека на цепь, как собаку, и ждали, что он смирится?! А то, что мать моя ушла с ним, - это не воровство и не предательство. Она сама выбрала свою судьбу! Она бросила свой дом и свою семью ради любимого мужчины. Можно ли винить кого-то из них двоих за это? Конечно же, нет!

– Ты не смеешь зваться Айваром, мараг,- снова обратился к нему жрец Айнур,- это позор для всего рода, позор на всю мою семью. Ты не смеешь, понятно тебе, ми-аран! Ты - раб, рабу хватит и клички!

– Это имя мне дала моя мать, и я не собираюсь от него отказываться!- Айвар смот-рел решительно, не скрывая враждебности по отношению к арану, и взгляд его, пронизывающий ледяной взгляд, выдержал, не дрогнув.

Взгляд Айнура наполнила ненависть, он шумно задышал через разжатые зубы, он готов был прямо сейчас казни для дерзкого потребовать, но царь опередил гостя, отдал другой приказ:

– Иди, мараг, спать! Хватит тут...

Айвар вышел, а Айнур перевёл на Даймара возмущённый яростный взгляд.

– Он - твоя добыча, царь, но я вправе потребовать жертву для Моха. Любого, на кого укажет моя рука! И ты не пойдёшь против воли Просветлённого...

– Опомнись, этот мальчик - твой внук! Я это сразу понял, когда он имя своего отца назвал. И мать у него Айвин... Твоя дочка... Неужели ты сумеешь собственноручно убить своего внука, свою родную кровь?- Даймар знал, как сильно страдал Айнур, лишившись любимой дочери. Это все араны видели. Но царь их видел глубже и понимал больше: не столько предательство и побег марага Дайанора вызывали у него ненависть и жажду мщения, не столько кража дочери-жрицы, сколько понимание того, что она сама - по доброй воле!
– пошла на это. Все знали, Айвин помогла бе-жать чужаку, а потом и сама последовала за ним, тайно, среди ночи, покинула род-ной дом. Все видели, как часто бывал у Айнура гостем чужак-мараг, но все, и он - тоже!
– проглядели истинную причину этих визитов. Да, собственная невниматель-ность Айнура и личная обида были сильнее всех других чувств, но с годами они привели к такой сильной ненависти, которая заставляла ненавидеть всех марагов лишь за то, что они мараги.

– Он в первую очередь сын того подлого ми-арана!- отозвался Айнур, возмущённо сверкнув глазами из-под седых хмурящихся бровей.- Я забыть не могу, как он улы-бался мне тогда... задавал эти свои дурацкие вопросы, просился на богослужения в храм...

Ему нужна была лишь моя Айвин! Он зачаровал её, мою красавицу... Он заставил её забыть родного отца... После всего она уже не может зваться моёй дочерью... Она ослушалась приказа, единого для всех!.. Она помогала предателю! Их отродье не может зваться моим внуком... Я проклял их... проклял их обоих! И требую смерти для этого марага!

– У меня к тебе другое предложение, Просветлённый,- заговорил царь, в крайней задумчивости выслушав своего позднего гостя,- твоя месть может подождать ещё немного... Ты можешь пока не требовать смерти этого ми-арана, но в ответ на это я могу пообещать тебе ещё раз свидеться с дочерью и с самим Дианором...

– Как это?- Не понял сразу Айнур.- Ты хочешь, царь...

– Вот именно, мудрый!- рассмеялся Даймар, шумно отхлебнув пива из кружки.- Ми-аран отведёт нас в свои земли. Какая ему разница? Если ему нужно было золото, я смогу заплатить... или вернуть свободу,- усмехнулся, неожиданно вспомнив расте-рянное лицо марага в ту минуту, когда он признавался в своём преступлении против близких.- Мы накажем их всех!- При этих словах тёмно-серые глаза Айнура доволь-но засветились.- Они, можно сказать, наши соседи, но как отнесётся Великий Мох к тому, что нам придётся нарушить пределы зримого мира? Ведь мы никогда не пере-секали эти горы...

– Ничего,- успокоил хозяина Айнур,- мы дождёмся благоприятного знака. Бог бу-дет с нами! И Мать... Это Её жрицу похитили тогда... Я буду молиться, царь!

– Я приведу этого Дианора в цепях. А Айвин... С ней ты будешь говорить сам... Будешь сам решать её судьбу!- Такая перспектива обрадовала Айнура, он в пред-вкушении заходил по комнате, заложив руки за спину. Царь наблюдал за гостем с довольной улыбкой.

Идея использовать марага как проводника возникла у него довольно давно, после допроса пленного ми-арана со странным именем Лидас. Конечно, об этих марагах почти ничего неизвестно, тот Дианор в своё время был не очень-то разговорчив. Но ничего, у нас есть его сын, он всё нам расскажет, и сможет провести через горы.

Они обсуждали план предстоящего похода сперва осторожно, решили пока не спешить с его выносом на совет племени. А Айвар ничего этого не знал и не мог знать, хоть и почувствовал опасность. Что-то нехорошее затевалось. Понимая это, он уже не смог уснуть. Какое там? На обратном пути зашёл в кузницу, наощупь нашёл свой меч, взял с собой ещё и оселок, вернулся и принялся точить лезвие. Без спешки, но с такой решимостью, от которой зубы стискиваются до боли в скулах.

* * *

Лидас и сам не заметил, как начал пользоваться своей левой рукой. Царевич Дай-рил, вернувшийся с верховой прогулки, бросил ему повод с коротким приказом:

– Поводи, пока не остынет... Потом оботрёшь, поставишь в стойло... Смотри, во-ды сразу не давай!

Лидас снял седло, про себя продолжая удивляться такому простому до гениально-сти изобретению, как стремена. Какая удобная вещь! Даже посадка у всадника меня-ется, когда нога упирается в стремя. Удобнее ездить, проще управляться должно быть и копьём, и мечом в бою. Почему же ни аэлы, ни иданы, ни коневоды-вайдары не додумались до такой простой с виду вещи?

Думая об этом в который уже раз, переложил лёгкое седло на левую руку, и, когда уже вешал его на место, тогда только сообразил, что сломанная рука послушна и не болит при резких движениях и поворотах кисти в запястье.

Надо же! Ведь всего два раза приложил к месту перелома на ночь тряпку, смочен-ную той водой, которую принёс мараг, и такой результат. И Кэйдару эта вода помог-ла сильно. Он, можно сказать, лишь благодаря ей и выжил. Подниматься уже начал, есть самостоятельно и пить. Следы от всех побоев хорошо на нём поджили.

Жаль, что воды этой уже не осталось, вся разошлась.

Если только ещё раз марагу сказать? Пусть принесёт ещё, ведь для господина сво-его, для Наследника.

Лидас обтирал клоком сена потные бока рыжей смирной кобылки, а Кэйдар, зябко кутаясь в плащ, наблюдал за ним с безразличием глубоко задумавшегося человека.

– Видишь?- Лидас негромко, но довольно рассмеялся, поднимая повыше левую ру-ку, сжимающую повод.- Срослась косточка!

Кэйдар ничего не сказал в ответ, только бровью повёл.

– Наш хозяин сказал, что на лето нас с тобой отправят в горы, вместе со стадом,- сообщил Лидас, надеясь хотя бы этой новостью расшевелить Кэйдара.- Пасти коров - это не худшая работёнка, правда? И от господских глаз подальше, и присмотру меньше... Там, глядишь, попроще будет...

– Хозяин...- Кэйдар громко хмыкнул, исподлобья глядя на Лидаса. Его радости он совсем не разделял.- Это варвара того ты называешь хозяином? Этого царька над всеми этими дикарями...

– Я бы не назвал их дикарями,- не согласился Лидас.- Конечно, живут они не в пример аэлам, но и нам есть, чему у них поучиться. Посмотри сам: у них хорошее оружие, конская упряжь. А какие они строят дома! Нет, это не вайдары, их даже сравнивать нельзя...

– Вот ты и собрался прожить здесь всю жизнь!- перебил Лидаса Кэйдар, нервно убирая со лба отросшие чёрные волосы пальцами правой руки.- Пасти их скотину? Чистить сараи? Убирать за их лошадьми? Тебя устраивает такая жизнь, да? Ты ро-дился быть рабом? Рабом у варвара?