Рики Макарони и Старая Гвардия

— Не спорю. Тюрьма и есть наказание. А в чем смысл наказания? – брат выжидательно покосился на него, вскинув брови.

— И какой? – подыграл его тону Рики, которому все меньше нравился этот разговор.

— Результатом любого наказания должно быть исправление, – снисходительно улыбнулся Пит. – Вся проблема, собственно, в том, как этого достигнуть, особенно с такими больными, как ваша старая гвардия – которые мнят себя героями. Есть разные способы воздействия, чтобы вернуть к нормальной жизни, но, кажется, ни один не может дать стабильного результата. Очень много зависит от того, насколько сам преступник согласен работать.

Уже собираясь оборвать надоевшую лекцию чем-нибудь колким, Рики опешил. Вообще-то возразить нечего. Миссис Дуглас однажды в раннем детстве, помнится, не отпустила его гулять, когда он украл конфеты, но ведь руки не оторвала. И профессор Снейп, назначая взыскания, имел при этом определенную, хотя и не очень достижимую цель: убедить, что лучше так не делать.

— То есть, осознать свою вину? – перефразировал он. – И измениться…

— Получается, что у колдунов вообще не дается шансов на возвращение к нормальной жизни. Причем одно решение для всех правонарушителей, только срок разный, – недоумевая, Пит казался огорченным. – Основной рычаг управления – страх. И это так примитивно, отдает средневековьем. Признаюсь, маги меня разочаровали. Я ожидал от них лучшего.

Расчет Пита на волшебное перевоспитание оказался утопическим. Память Упивающимся смертью не стирали, созидать не учили, хотя колдуны располагали такими возможностями.

— Что касается видов преступления, тут я с тобой согласен, – признал Рики. – Но, может быть, я заразился от колдунов, но все равно, нянчиться с бандитами – это, по–моему, несправедливо.

— Я бы и сам согласился, – кивнул Пит, – особенно когда слышишь в новостях некоторые вещи. Безусловно, каждый человек отвечает за свои действия. Не в том дело, чтоб нянчиться, а в том, чтобы дать шанс.

— Ты рассуждаешь, как Дамблдор, – заметил Рики.

— Умный старик. Решать судьбу другого – довольно обременительная ответственность. Насколько я плохо знаю религиозные правила, даже Господь Бог не спешит осудить на вечные муки.

— Я бы не решился, – признался Рики. – Но маги следуют традициям.

— Как раз им бы пересмотреть, – жестко постановил Пит. – Честно говоря, меня всегда удивляло то, что ты рассказывал о колдунах. Такая массовая криминализация общества не укладывается в голове. Это слишком даже для средневековой Сицилии!

— Вообще-то да, колдунам стоило бы бережнее относиться друг к другу, поскольку их так мало, – согласился Рики. – Но, вряд ли их могут простить…

— Проблема даже в другом, – Пит встал и прошелся мимо стола. – Колдунам очень сложно понять одну важную вещь, которая никак не может быть ошибочной. Для того чтобы провокации вашего Темного Лорда стали возможны, нужно, чтобы в самом мире магии что-то шло не так. Давно и долго! В противном случае, даже если б он появился, кто стал бы его слушать! А так он сразу нашел благодатную аудиторию.

— Ты считаешь, он просто снял крышку с кипящего котла? – удивился Рики. Как-то до сих пор он не задумывался об этом, и поймал себя на том, что, в общем-то, поверил на слово крестному и считал Темного лорда одного виновным во всех несчастьях магического сообщества. Собственно, и он и теперь не прекратил так считать.

— Не совсем, – задумчиво произнес Пит. – Все-таки, личность Гитлера…

— Только не ударяйся в историю, – сморщился Рики. – Вообще-то, ты прав, тюремные порядки у нас никого не интересуют. Но колдунов сложно будет разубедить.

— Если империя держится на страхе наказания – это последнее дело, – приговорил Пит. – Человек должен стремиться к лучшему, а не избегать худшего.

— Знаешь, при встречах с Упивающимися смертью меня посещали необъяснимые приступы жалости, – рискнул признаться Рики. – Я никогда не говорил о них друзьям – меня бы не поняли.

— А я понимаю, – фыркнул Пит. – Разве возможно более жалкое состояние?!

После этого разговора Рики все равно не готов был говорить кому бы то ни было в школе о подобных чувствах, но мнение Пита он, пожалуй, вознамерился озвучить, хотя и не ждал доброжелательной реакции.

После ужина и просмотра телевизора он почти отвлекся. Но, снова оказавшись в своей комнате, вдруг почувствовал то самое, хорошо знакомое противное состояние, как будто должен немедленно вспомнить что-то.

«Колдуны готовы на что угодно, лишь бы не очутиться в Азкабане».

Как только в сознании всплыла эта вроде бы очевидная мысль, Рики прошиб холодный пот. Он присел на кровать и уставился перед собой, ничего не замечая. Откуда, черт побери, ему об этом известно?!!!

После нескольких секунд напряжение спало. Кто говорил ему, что осужденные готовы давать любые взятки, оговорить кого угодно… Упивающиеся смертью сдавали своих соратников. Почему при мысли об этом внутри поднимается дикая злоба, такая сильная, что, кажется, еще чуть–чуть – и грудь взорвется.

Когда, открываясь, заскрипела дверь, для нервов Рики это было подобно удару током. Он резко дернул головой.

«Мяу!» – сказал мистер Лапка, по обыкновению, вспрыгивая к нему на колени, чтобы пожелать спокойной ночи. Нервно хохотнув, Рики погладил домашнего любимца. Но, наверное, его состояние котику не понравилось, потому что вместо того, чтобы перепрыгнуть на любимый стул, тот предпочел ночевать в другой комнате. Когда его гордо поднятый хвост исчез в темноте, Рики окончательно успокоился. Теперь можно было погадать, откуда он знает животный ужас заключенных перед Азкабаном и почему его лично это так бесит.

Говорил ли профессор Биннз? Рики не помнил; убеждать себя, что мог услышать сквозь дремоту, не имело смысла. И вообще, они еще не проходили эту тему. Может, он читал? «Если бы я был Лео, ответ был бы утвердительным», – усмехнулся Рики. Мог ли он слышать про узников Азкабана от одноклассников и друзей? Увы, Рики отлично помнил все, что ему когда-либо сообщали. По этой причине ему было сегодня нетрудно повторить все для брата почти слово в слово. Ни Поттер, ни Снейп, никто из знакомых ему взрослых колдунов точно не заговаривал с ним на подобные темы.

Наиболее правдоподобным, в итоге, представлялось, что он сам сочинил это. Домыслил, поскольку такое часто показывали по дурацкому ящику. Против этого был лишь один, но решающий аргумент – привнесенные извне знания не должны вызывать таких сильных негативных эмоций. На этом этапе Рики решил, что хватит, залез под одеяло и начал считать овец.

Теперь у него не осталось путей к отступлению. Сообщив о своих планах Питу, Рики неминуемо обрек себя на то, что вскорости брат начнет напоминать ему о разговоре с родителями. Поэтому лучше, он сам это понимал, рассказать им о поездке к крестному отцу самостоятельно и без понуканий.