Рим, папы и призраки
Шрифт:
— Безусловно, — согласился Солово, глядя в умеренную даль и выговаривая слова, как в переводе. — Теперь я сам вижу это.
— Конечно, это просто позор, что вам лично пришлось так туго, рассудительно заметил фемист, балансируя на грани насмешки.
— Ну, это было только начало, — заверил его Солово.
— Так. Мы это отметили тогда же, — проговорил уэльсец, прожевывая сушеный абрикос. — Вы быстро проявили бесконечную приспособляемость — и это нас целиком устраивало.
— Рад слышать, что мое дикарское воспитание кого-то устраивало. А скажите, кто вам доносил обо мне?
— О, — задумался фемист, — таких было
— И какой же свиньей она была!
— Только по необходимости, к тому же она старалась ради вашего блага, адмирал. Вообще-то в повседневной жизни она была вполне сносной персоной. Я хорошо знал ее в старости.
— Надеюсь, что она встретила мучительную и долгую смерть.
— Нет, — разуверил его фемист. — Кончина ее была тихой и скорой.
Адмирал Солово отвернулся.
— Сердце мое разбито.
— По понятным причинам были и другие осведомители. Мы никогда не доверяем единственному мнению. Конечно, ваш картинный побег не облегчил нашу задачу. Мы потеряли вас из виду не на один месяц.
— С прискорбием слышу это! — отозвался Солово. — Тогда я не думал, что могу причинить кому-либо неудобство.
Фемист сухо улыбнулся, разглядывая стайку птиц, перепархивающих над головой.
— Осмелюсь заметить, что перерезанных глоток на вашем пути оказалось, скажем так, излишне много…
— О, виноват, юношеский пыл, — пояснил адмирал, — вкупе с остаточным стремлением к правосудию.
Фемист пожал плечами, чтобы выказать свое безразличие.
— Во всяком случае, нам вы этим заметного вреда не причинили. Мы обнаружили ваш след в Богемии по склонности к локальным увечьям.
— Политическая жизнь в этой стране всегда была такова, — возразил Солово.
— Именно… Однако вы добавили стиль и мастерство. Свежая струя привлекла внимание нашего агента.
Похоже, в глубинах памяти адмирал сыскал некоторое утешение и теперь с обновленной благосклонностью разглядывал играющее море.
— Вообще-то я наслаждался жизнью на этой речной флотилии. Быстрый служебный рост возложил бездну ответственности на мои неокрепшие плечи, однако… Словом, я обнаружил, что работа исцеляет. Конечно, нам, зажатым между турками и не знающими человечности пограничными племенами с нашей стороны, приходилось вертеться.
— Все это мы полностью одобрили, — ответил фемист, — и губернаторство в городке, и кондотьерскую службу в Фессалии. Банк в Равенне показался нам отклонением, впрочем, благотворным, самым ценным образом расширившим ваш опыт. Видите ли, адмирал, все наши суждения выносились с некоторым опозданием и ваше имя редко исчезало из списка разыскиваемых. Вам следовало повидать христианский мир.
— Нечто все время подгоняло меня, — согласился Солово. — Я искал.
— Что же?
— А знаете, позабыл, — ответил адмирал. — Прежний Солово исчез навсегда. Говорить о нем сложно, как о чужом человеке.
Фемист как будто не спорил.
— Переход из банкиров в пираты, признаюсь, удивил нас. Подобная радикальная — и внезапная — перемена привела к тому, что мы вас вновь потеряли из виду.
— Дело в том, — сказал Солово, — что между обеими профессиями куда больше общего, чем можно заподозрить при поверхностном взгляде. Пиратское ремесло логически вытекало из моей тогдашней деятельности и казалось более честным способом зарабатывать на жизнь.
Уэльсец
не стал опровергать точку зрения старшего собеседника.— Прикосновение чистой удачи вновь скрестило наши жизненные пути, которые более не разделялись. Только тогда мы смогли оценить, что именно сотворили… вы не бывали достойны похвалы лишь изредка!
— А, — заметил Солово, — это вы про то, как я учился плавать?
Год 1486. УРОКИ ПЛАВАНИЯ: после горького и одинокого детства, выброшенный сиротой в хляби злобного мира, я обнаруживаю свое призвание и жизненную философию. Пиратский промысел вполне устраивает меня
— Нет, простите. Боюсь, что вам придется идти до дома пешком.
Знатный венецианец поглядел сверху вниз на адмирала Солово и вопросительно поднял бровь.
— Да-да, я знаю, — заметил Солово, обращаясь к замершему на ограждении палубы собеседнику. — Зовите меня вероломным, если хотите.
— Вы и впрямь вероломны, — исполнил его пожелание венецианец. — Вы же обещали мне жизнь.
— Не спорю, — ответствовал адмирал и, сложив руки на груди, прислонился к поручню возле ног венецианца. — Но это было давно, а теперь…
— Сейчас. Да, понимаю, — перебил его дворянин. — И я должен сказать, что принимаю подобное решение как личный выпад.
— О, дорогой мой, как жаль, — попытался урезонить его Солово. Поставьте себя на мое место.
Несколько членов экипажа, свободных от иных дел, явились, чтобы понаблюдать за представлением, и обнаружили при этих словах признаки животного веселья, но одним косым взглядом адмирал заставил их умолкнуть.
— Я хочу сказать, — продолжал он, — что, несмотря на несомненные причины для недовольства, вы отказываетесь видеть проблему в целом. Его святейшество и ваша Serena Repubblica [11] сейчас номинально находятся в мире, и поэтому мне не хочется возвращаться в Остию с единственным уцелевшим свидетелем запрещенной пиратской авантюры.
11
здесь — благоденствующая, идиллическая республика (итал); официальное название Венецианской республики
Оба они обернулись к останкам еще недавно величественной галеры, которая, пылая, медленно погружалась в воду; ее экипаж, за исключением одного человека, пал в бою или в последовавшем кровопролитии.
— Подумайте сами, — предложил адмирал, — его святейшество запрещает нападать на собратьев-христиан. Хотя вы и венецианец, но, очевидно, подпадаете под эту категорию… — Когда дворянин пожал плечами, Солово добавил: — Теперь вы понимаете то затруднительное положение, в которое ставит меня инспирированная жадностью клятва.
Дилемма, стоявшая перед адмиралом, ничуть не волновала венецианца.
— Вы просто хотите получить мою библиотеку, — невозмутимо заметил он. Я видел, с каким вожделением вы перелистывали книги. Вы хотите нераздельно владеть ею.
Солово признал подобную возможность движением плеч.
— Быть может, вы в чем-то и правы, но я буду вам признателен, если вы будете говорить потише. Библиомания не относится к числу профессиональных достоинств пирата. У экипажа могут возникнуть ошибочные представления, требующие кровавого подавления.