Римский орел

На Геннадия уже поглядеть приходили. "Это который - Череп? Этот, что ли? Здоровый. А ростом - не очень". "Так пойди, скажи ему об этом", предлагали скептику.

"Ну уж нет, - отвечал тот.
– Я себе не враг".

В общем, все шло по плану. А где-то в середине октября от легата Максимина поступил приказ: сворачивать лагерь. Пришло время перебираться на зимние квартиры.

Но еще раньше в гости пожаловал император.

Глава семнадцатая

ОТВАЛЬНАЯ, ПРОЩАЛЬНАЯ...

Черепанов знал, что Александру Антонию Северу Августу было чуть больше двадцати. Но выглядел он старше. Геннадию, который стоял в хвосте легиона, справа от своей кентурии, лицо императора не понравилось. Какое-то брезгливо-порочное. Хотя говорили, что Александр ведет очень скромную жизнь, почти аскетическую - в сравнении с прежними Августами, Черепанову было не с чем сравнивать. Это был первый римский император, которого он видел воочию. Север ехал на высокой колеснице в окружении конных преторианцев. Рядом, с напряженным, белым от пудры лицом - его мать, Мамея. Соправительница. Когда-то она, вероятно, была очень красивой женщиной. Время, интриги и власть изуродовали ее. Хотя заметить это под толстым слоем грима, драгоценностей и драпировок было нелегко.

Ревели трубы. Легионы приветствовали императора, ударяя в щиты. Без особого энтузиазма. Каждый легионер знал: Август их не любит "данубийцев". Уроженец Сирии, Александр любит только своих "азиатов".

Император привез подарки. Награды. Взревывали трубы. Глашатай зычно выкликал номер подразделения, имя... Офицерам награды вручал лично император. В их легионе таких оказалось всего двое: трибун Гай Петроний Магн, совсем молодой, всего лишь года на три старше императора, и какой-то кентурион из бывших преторианцев. Легионы приветствовали награжденных (так было положено), но довольно прохладно. Тем более что и награжденных было немного. Все знали, что император скуповат. Расщедривается только тогда, когда пахнет жареным.

И вдруг все когорты словно взорвались: появился Фракиец.

Гай Юлий Вер Максимин въехал на лагерный форум [Форум - открытое место, площадь, где римляне собирались по разным поводам. Форум в римском лагере находился в "командном" квартале, слева от алтаря, на котором совершались жертвоприношения богам, сразу над насыпью-трибуналом, с которой полководец обращался к войску и на которой производил суд.] один. Махнул рукой, приветствуя легионы, и присоединился к свите императора. Но приветственный рев и грохот утихли далеко не сразу. Черепанов видел - у него было превосходное зрение, - как "Мать императора, солдат и страны" (как ее именовали при официальном титуловании) раздраженно поджала губы.

Потом были пир и праздник.

Черепанов впервые наблюдал гладиаторские бои: Север привез с собой дюжину пар. Ничего интересного. Все, кроме двух бойцов (оказавшихся, как выяснилось, не рабами-гладиаторами, а спортсменами-любителями), дрались так себе. На всех хватило бы одного Плавта. А черепановская кентурия легко стоптала бы сотни полторы таких вояк. Конечно, не на арене, а в настоящем бою. В общем, ничего особенного. Четверых бедолаг убили, еще четверых покалечили. Надо признать, сам процесс публичного смертоубийства легионеров возбуждал мало. Сказывалась специфика профессии. Ставки - вот что делало бои по-настоящему привлекательными для этих ребят.

Когда уже совсем стемнело, прискакал Плавт. Бросил пару слов Феррату и забрал Черепанова с собой. К Парсию. Развлекаться.

– Этот Север вечно жнет, где не сеял!
– Гонорий, принявший на грудь литра три, всегда становился чуточку агрессивен.

– В позапрошлом году Сенат в Риме устроил ему триумф и поименовал его "Великим Персидским". Притом что мы, только мы били персов. Мы прошли всю Армению и так врезали хваленой персидской кавалерии, что у них мозги из ушей летели. В Мидии [Мидия - историческая область в северо-западной части Иранского нагорья. В 70-х гг. VII - сер. VI вв. до н. э. царство со столицей в Экбатане. Расцвет при Киаксаре. В 550 - 549 завоевана персами. Возродившееся в последней четверти IV в. до н. э. мидийское царство занимало часть территории Мидии - южный Азербайджан, который позже был назван Мидией (или Малой Мидией).], понимаешь, гора на горе. Коннице не развернуться, на пехоте - самое то. А пока мы дрались, этот сопляк со своими любимчиками из восточных легионов застрял в пустыне и потерял почти всех лошадей. А третью армию вел любимчик Сената Марцелл - только полный болван мог доверить ему армию! Шел как по Аппиевой дороге. Все ждал: вот сейчас Александр с мамашей с основными силами подойдут... Ардашир [Правитель государства Персеполь Ардашир в 223 - 230 гг. восстал против парфян и сверг их монарха, подчинив все государство династии Сасанидов, названной так в честь его деда. Это новое руководство оказалось для Рима гораздо опаснее прежнего, парфянского, изрядно ослабленного войнами с тем же Римом. Молодое, агрессивное, националистически настроенное персидское государство, управляемое сильным правителем, поставило себе целью расшириться до пределов древнего парфянского царства в Малой Азии. В 230 г. Ардашир вторгся в Месопотамию, угрожал Сирии и другим азиатским провинциям империи. После года бесплодных переговоров Александр и Мамея отправились на Восток во главе значительной армии и сделали еще одну попытку решить проблему дипломатическим путем. Но договориться с персами не удалось. Ардашир предъявил ультиматум: потребовал отдать ему все земли, на которые он претендовал. И Мамея с Александром были вынуждены начать войну.] взял его, как волк овцу. Вырезали всех. Втоптали в песок и утопили в водах Евфрата [Евфрат - река в Месопотамии.]. А этот маменькин сынок обгадился и остался на месте. И нам приказал отступить. Осенью, через перевалы. Туда мы летом шли. Летом еще ничего, а осенью... Представь, Череп: горы, снег, холод, никакой жратвы и фуража. Наших там больше погибло, чем в Мидии. Но все-таки мы с Максимином врезали этому Ардаширу! Мы так дали персам по зубам...

– Погоди-ка, - попросил Геннадий, заинтересовавшийся стратегией войны, о которой говорил его друг.
– Вы что же, атаковали раздельно?

– Ну да, - кивнул Плавт.
– Вот, гляди (он нарисовал на земле схемку). Вот Тигр [Тигр - река в Месопотамии. Междуречье Тигра и Евфрата, наряду с Египтом - одна из колыбелей человеческой цивилизации.]. Вот Евфрат. Вот здесь - наша земля, вот тут - персы. Вот отсюда ударили мы - через Армению. Били их почем зря, прорвались в Мидию и, если бы остальные дрались так же, свернули бы этому Ардаширу шею, как глупому петуху. Но не все легионеры подобны нашим. И не у всех есть Максимин!
– в голосе кентуриона смешались горечь и гордость.
– Мы разбили их, но нас было слишком мало и с провиантом возникли трудности. А вторая армия, Августова, шла через Северную Месопотамию и завязла вот здесь. Говорят, из-за проклятой жары. Но я в это не верю. Просто ни Александр с мамашей, ни его любимчики с Востока [Будущий император Антонин Александр Север родился в 208 г. в финикийском городе Кесарии Ливийской и, будучи уроженцем Востока, всегда отдавал предпочтение своим землякам. И не скрывал этого. Естественно, легионам, сформированным в европейских провинциях, это не нравилось.] не хотели драться и тянули сколько могли, что-бы не их кровь пролилась, а наша. А потом они просто струсили! Ну мы-то не посрамили своих орлов, а вот ребятам, которые вышли к Евфрату отсюда, через Южную Месопотамию, не повезло. Побили их персы. А мы им врезали!

– Плавт грохнул кратером по столу.
– Да мы им так напинали, что Ардашир и думать забыл про нашу Месопотамию! И после этого Сенат устраивает триумф Александру с мамашей. Да они там даже ни в одной хорошей драке не были! Тьфу!
– Плавт сплюнул на землю.
– Ну, Александр, конечно, знал, чья это была победа. И ему пришлось здорово раскошелиться, чтобы легионы не взбунтовались. Даже его любимые азиаты готовы были его прикончить за то, что он струсил и бросил своих. Потому он и оставил наши легионы на востоке. А отсюда, с запада, вести приходят: мол, опять здесь варвары зашевелились. Алеманны, мол, по Паннонии шарят... А у наших тут, на Рейне, на Данубии семьи, земля. Кто их убережет? Август с мамашей и хитрожопой дипломатией? Хрена лысого! Мы кричим: отправляй нас домой. Не слушает. Тогда уж сам Максимин к нему приехал. "Отправляй, - говорит, - Август богоравный, наших домой. Не то бунт будет, Геркулесом клянусь!"

Максимина-то он послушал, ясное дело. Повелел. Ну, поднялись мы и пришли сюда. В самый раз, чтобы варваров приструнить. У нас дипломатия простая, зато радикальная.
– Кентурион осклабился.
– Гладий в пузо. И повернуть для надежности. Очень помогает.

– Не сомневаюсь, - улыбнулся Геннадий.
– Значит, так себе полководец из нашего императора?

– Да кабы в императоре дело было, - возразил Плавт.
– Александр еще ничего. Жалованье вот поднял. Сам просто живет, без роскоши. Но им же мамаша крутит. И Сенат. А Мамее и сенаторам до солдат дела нет. Им лишь бы сундуки ауреями набить да земли пожирнее под себя подмять. Мы вот почти три тысячи рабов из Персии пригнали. Взяли-то больше, да две трети по дороге подохли. Зила больно суровая оказалась. Даже и наши от холодов пострадали многие. Ну и что дальше? Постановлением Сената да повелением императора забрали у нас весь полон да и увезли. Якобы для обмена на наших пленных. Да только потом тех персидских рабов, которых якобы обменяли, почему-то видели на сирийских рынках. Справедливо ли это, а?

– Да уж, - согласился Черепанов.
– Но ведь он молодой еще, наш император? Может, еще поправится?

– Хитрый он, - сказал Гонорий.
– Все ловчит да комбинирует. То с преторианцами заигрывает, то с нами, то с германцами... Сейчас время такое: надо четко знать, с кем ты и на кого опереться можешь. Вон Фракиец - знает. А Август, он вроде как худого не делает, а скользкий какой-то, не поймешь. Сегодня - "бей алеманнов", завтра - "наши друзья алеманны". То он землю граничную нашим ветеранам дает, как встарь положено, то вдруг рядом диких гетов сажает. Одно слово - восточный человек. На Востоке родился, ихним богам жертвовал. Но помяни мое слово: зря он в восточных легионах крепость себе ищет. Восток - это Восток, там настоящей надежности нет. И вся зараза оттуда. Боги лживые, любовь эта к мальчикам кудрявым, роскошь безмерная. Не так наши деды-прадеды жили, не так. Но мы еще поправим дело, не зря нам, римлянам, Марс-Воитель щит с неба сбросил [По преданию один из священных щитов (ancilia), которые были неотъемлемым атрибутом шествий салиев (жрецов Марса), упал с неба, а остальные были сделаны по его образцу.]. Мы еще покажем этим мальчиколюбцам, как отечество любить!
– Гонорий хлопнул Черепанова по спине.
– А ты молодец, дружище! Слыхал, у самого Толстяка серебро из пасти выдрал!

– Откуда ты знаешь?
– удивился Геннадий. Он полагал, что не в интересах Пондуса болтать об их маленькой "сделке".

– Железный рассказал. Толстяк под это дело решил пару сотен сэкономить. Мол, теперь он их тебе будет отдавать, а не ему.

– Он что же, на пару с Ферратом казну тянет?
– удивился Черепанов.

Он-то считал, что старший кентурион Первого Фракийского - человек честный.

– Вот еще! На пару!
– Гонорий хмыкнул.
– Тоже мне пара: медведь и лиса. Долю он Железному отдает. Как мне отдавал. Как положено. Младший со старшим всегда делиться должен. Это только ты, - тут он подмигнул Геннадию, - ни с кем не делишься. Но у тебя есть я.
– Он самодовольно выпятил челюсть.
– А на меня в моем, хоть и бывшем, легионе ни одна шавка не тявкнет. Тем более это я Феррата в старшие вывел. И тебя выведу, не сомневайся! Служи крепко и верно, а старина Аптус позаботится, чтобы шавки тебя за калиги не хватали. Я Феррату так сказал: "Черепа не трогай. Череп правильный муж. Он, сам знаешь, для себя ничего не берет. Все - для дела. А дело ему сам Фракиец определил".

Я ведь тебя знаю, Геннадий. Ты дружбу выше золота ценишь. Я помню, как там, в Готии, ты мне все ценное отдал: храни, Аптус, я тебе доверяю. И этим ты меня купил, дружище. Больше чем когда варварам меня зарезать не дал. И понял я... (Показалось Черепанову или нет, что глаза Плавта увлажнились?) Понял я, что не будет у меня друга верней, чем ты, Геннадий! Потому что видел я не раз, как родные братья из-за золота друг другу глотки рвали. А Железному я так сказал: если Череп что для себя возьмет - сам с тобой поделится. Феррат - он понимает. Он - наш. Он - за Быкоборца...
– Тут Плавт внезапно осекся и бросил на Черепанова подозрительный взгляд. Подполковник ответил ему взглядом прямым и наивным, но про себя подумал:

"Так-так... Что еще за Быкоборец?"

– Словом, можешь на Железного рассчитывать!
– заявил Гонорий.
– А начал ты хорошо, Череп! Очень хорошо! Выпьем за это!

А потом Плавт уехал. Ночью. Даже не попользовавшись Парсиевыми девочками. Попрощался с Геннадием и отбыл, наказав времени даром не терять и крошку-Марцию не разочаровывать. Потому что завтра Первый Фракийский сворачивает палатки и уходит в Августу. На зимние квартиры. А от Августы сюда - шесть дней пути.

– А у меня для тебя новость, - проговорила Марция, перебирая колечки волос на его груди.