Римский орел

– Ладно, - согласился Черепанов.
– Так и быть, сходим.

Но когда они вернулись домой, Геннадию пришлось изменить планы. На ступеньках у входа в его квартирку сидел раб, посланный не кем-нибудь, а сенатором Антонием Гордианом. Сенатор предлагал кентуриону Геннадию встретиться с ним завтра в третьем часу. В доме сенатора.

И это было предложение из тех, от которых не отказываются. Тем более что Черепанов с самого приезда в Рим лелеял надежду увидеться с Корнелией.

Глава четвертая,

В КОТОРОЙ ЧЕРЕПАНОВ УЗНАЕТ О ТОМ, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ "ПРОХОДНОЙ ПЕШКОЙ".

Семейству Гордианов (как поведал Черепанову всезнающий Трогус) в Риме принадлежало довольно много домов. В том числе и знаменитый "дом Помпея" [Помпей (106 - 48 гг. до Р. X.) - римский консул и военачальник, один из триумвиров-соправителей, правивший вместе с Цезарем и Крассом. В 49 году, когда этот союз распался, армия Помпея была разбита войском Цезаря.]. Особняк, в который был приглашен Черепанов, не был столь роскошен, зато располагался в привилегированном месте: между гигантским кольцом Веспасианова Амфитеатра (который позже нарекут Колизеем) и банями, возведенными Траяном, последним из римских императоров-завоевателей.

Отделенный от шумных улочек стеной и парком, дом сенатора, несомненно, относился к числу архитектурных шедевров: почти невозможное сочетание легкости и монументальности, присущее некоторым здешним храмам. И когда после очередного поворота выложенной розовым камнем платановой аллеи дом внезапно и целиком возникал над кронами высоченных деревьев, это производило впечатление. Особенно если учесть, что одноэтажное здание было значительно ниже вековых платанов. Восхищенный Черепанов замер, любуясь открывшимся великолепием. Искушенный слуга-грек остановился мгновением раньше и ждал, внимательно наблюдая за гостем. Позднее он доложит хозяину, что кентурион Геннадий не глазел на строение, аки дикий германец, а созерцал красоту, как положено цивилизованному человеку.

Черепанов, естественно, понятия не имел об этом маленьком тесте.

У колоннады, украшенной по фронтону искуснейшей лепкой, гостя встречал сам хозяин дома, благородный сенатор Антонин Антоний Гордиан. В "форменной" тоге с пурпурной каймой и с широкой улыбкой на чеканно-благородном лице, обрамленном светлой, аккуратно подстриженной бородкой. Наверняка личная встреча тоже была частью продуманной игры. Сначала Черепанова минут пять продержали по ту сторону ворот, из-за которых на него злобно рычали два здоровенных барбоса, а потом сам вышел ему навстречу.

Гость и хозяин обменялись церемонными приветствиями, после чего Геннадия любезно пригласили внутрь.

Спустя несколько минут хозяин и гость, как равные, возлежали в триклинии с венками на головах и вкушали изысканные яства, ниспосланные сенатору щедрыми римскими богами, коим, разумеется, от этих яств была пожертвована положенная толика. Богам и предкам, чьи бюсты стояли вдоль одной из стен, аккурат под великолепной фреской, изображающей одного из пращуров сенатора рядом со знаменитым Сципионом в битве у Маргарона [В этой битве в 202 г. до Р. X. римляне разбили войска карфагенян, предводительствуемых Ганнибалом.], как явствовало из надписи. Несмотря на прошедшие четыре с лишним века, между предком и потомком наблюдалось несомненное сходство. Возможно, в этом была не одна лишь заслуга генов, но и мастерство художника. Краски фрески были слишком яркими для нескольких веков.

После соответствующих изъявлений благодарности за спасение дочери (где она сама, интересно?) и соответствующих "не стоит благодарности" со стороны Черепанова сенатор Гордиан принялся за дело. То есть за "обработку" Геннадия, целью которой было доказать, что он, сенатор, замечательный человек и лучший друг кентуриона.

Не будь Черепанов выходцем из лицемерного двадцать первого века, он вряд ли устоял бы. Впрочем, и в двадцать первом сенатор, несомненно, имел бы успех, потому что красноречие его было выше всяких похвал, а внешность, безусловно, располагающая и мужественная. Высокий, отлично сложенный сенатор, в отличие от многих своих "коллег", не пренебрегал физкультурой и не злоупотреблял обжорством: налегал в основном на фрукты. Зато, по словам того же Трогуса, слыл в Риме большим любителем женщин.

Вдобавок патриций оказался неплохим психологом и довольно быстро определил, что его "охмуряж" работает вхолостую. И с ходу сменил имидж.

– Однако ж все это пустые слова, - заявил он.
– Хотя не скрою, что ты, Геннадий, мне по-человечески симпатичен. И весьма интересен как личность. Ибо ты для меня - загадка.

Черепанов вежливо улыбнулся.

– Моя дочь кое-что рассказала о тебе.
– Сенатор пригубил поднесенное слугой вино, качнул головой - не то.

– Она достаточно умна, чтобы не считать дикарем любого, кто скверно говорит по-латыни. Но ее слишком увлекала твоя мужественность, чтобы заподозрить в тебе двуличие.
– Сенатор отпил из другой чаши и благосклонно кивнул: хорошее вино, можно подавать.

– Двуличие?

– Да, именно так. Два лица. Как у бога Януса [Обращаю внимание читателя, что понятие "двуличный" в качестве отрицательной оценки возникло намного позже, вероятно, во времена Шекспира. В Древнем Риме, напротив, двуличность воспринималась как позитивный термин. Два лица бога Януса, обращенные одно в прошлое, другое - в будущее, несли положительное начало. Силу и решительность - с одной стороны, мудрость и дружелюбие - с другой. Одно из исконных (не заимствованных у греков) римских божеств, Янус считался богом Порога (границы), дверей, входа-выхода и всякого начала. Предполагалось, что он отпугивает чужаков и демонов и приглашает тех, кто приятен хозяину. То же - и на государственном уровне. Во время войны ворота храма Януса открывались, а в мирное время закрывались. Это был символический акт.

Как бог, знавший прошлое и будущее, Янус был всеведущ. Его атрибуты: две короны, посох и ключ означали, что он способен: а) управлять двумя царствами (видеть два пути одновременно), б) является покровителем дорог и мер (расстояний и чисел), в) является создателем и хранителем дверей и запоров (включая небесные врата). Будучи богом времени, он имел на правой руке начертание "ССС" (римское "300"), а на левой "LXV" (римское "65"), что соответствовало количеству дней в году. И это далеко не все, на что был "способен" этот римский бог. Так что слова о "двуличности" - комплимент. И небольшая иллюстрация того, как, несмотря на изрядное сходство между нами (по моему скромному мнению) и древними римлянами, отличия были тоже изрядные. Хотя все мы постоянно поминаем этого вроде бы забытого бога, поскольку первый месяц года, январь, назван в его честь.]. (Черепанов в очередной раз пообещал себе выкроить время и поплотнее заняться римской мифологией.) И меня, скажу откровенно, более интересует твое второе лицо. Позволь спросить тебя...
– Тут сенатор разразился длинной фразой на незнакомом Черепанову языке. Он сумел уловить только одно слово: "Ардашир". Имя повелителя Парфии.

Высказавшись, сенатор с большим вниманием следил за реакцией Черепанова. Реакция, естественно, была нулевой.

– Что ж, - с некоторым разочарованием резюмировал Гордиан, - вижу, ты меня не понял. Следовательно, ты вряд ли являешься лазутчиком Ардашира. Но коли так, то я даже и предположить не могу, чьи интересы ты представляешь.

– Свои, - честно ответил Черепанов.
– И моих друзей.

– И кто же твои друзья?

– Пожалуй, Максимин Фракиец относится к их числу, - подумав, произнес Геннадий. Сенатор рассмеялся.

– Ты умеешь говорить правду, - признал он.
– И при этом не говорить ничего. Ты понравился императрице.

Черепанов пожал плечами.

– Она не любит твоего друга Максимина. К тому же она очень умна и хитра, как волчица. Она увидела в тебе возможную альтернативу Фракийцу.

– Не понял?

– Гай Юлий Вер Максимин - лучший полководец Рима. Но он слишком независим. И слишком любим своими легионерами. Мамея увидела в тебе того, кто способен стать конкурентом Фракийцу. Ты достаточно талантлив и решителен для этого. И у тебя есть понятие чести. Если тебя возвысить, ты будешь предан ее сыну.