Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

— Шайку разбойников, — вставил он.

— …общество решительных мужчин, — продолжала Фьяметта. — Эти слухи дошли и до нашего деревенского уголка. Графиня день и ночь не знала покоя. С часу на час ждала, что ее ограбят, а то еще и убьют. Она плакала и молилась и так боялась, что и описать невозможно.

— Вот чего я достиг! Даже у старых бабок при упоминании моего имени от страха выступает пот, и они начинают молиться.

— Я не боялась. Придет он, думала я, так ты его поприветствуешь и отдашь все, что имеешь, если он того потребует!

— Какая решимость!

— С тобой надо такой быть. Но моя графиня не думала как я, она печалилась и горевала. Ринальдо не пришел, как я того желала.

— О, если б он это знал!

— Под тяжестью этих желаний и ожиданий умерла графиня, а я набралась отваги, чтобы найти того, кто не приходил.

— И вот ты очутилась в пещерах злосчастья.

— Кто знает, какая тюрьма была бы мне уготована, если б я не сбежала! А здесь я, по крайней мере, нашла любезного тюремщика, не правда ли?

— Но как быть, если тебя найдут в таком обществе, с которым не будут долго церемониться?

— С корсиканским Обществом тоже не будут многоречивыми. А найдут кое-какие документы, так ни одна голова не уцелеет, все слетят. Быть может, наших друзей уже отправили на Корсику, быть может, они уже давно вступили в Бастии на залитый кровью эшафот, ведь французы с очень большим удовольствием видят кровь. Их знает Корсика, их знает весь мир. Умру ли я среди сардинцев или среди истязаемых патриотов, это же все равно. По крайней мере, в Кальяри меня не станут пытать, как делали наши поработители в Бастии и Сан-Фьоренце.

Ринальдо схватил ее руку и сказал:

— Ты остаешься здесь!

Она бросилась ему на шею, воскликнув:

— Я остаюсь с тобой!

Зазвонил колокол у подъемного моста. Ринальдо попросил Фьяметту перейти в соседьюю комнату и опустил мост.

Вошел Джордано. Он спросил, какие будут приказы и какой сегодня пароль. За ним пришли Санардо и Филиппо. А в соседней комнате Фьяметта внимательно слушала их разговор.

— Так как, Санардо, — начал Ринальдо, — ты вернулся с гор?

— Атаман! Это прекрасные горы, они рождают вино и оливковое масло.

— Мы могли бы, значит, заложить там виноградники, выращивать оливки?

— Да, как только нас отсюда изгонят. Все кругом чертовски громко говорят о нас, да так свободно, что мне это вовсе не по нутру. Говорят, что наместник хочет нам показать, кто он таков… Твое имя гуляет по всему краю, как разменная монета. Тебя боятся, и все-таки каждый хочет тебя увидеть.

— Да, на виселице! Какое действо для Кальяри! Но нет, я хотел бы умереть в бою!

— А я, — продолжал Санардо, — завербовал шесть сбежавших с галер рабов, парни — что твои великаны. Они были очень рады, когда я показал им наши пещеры. Они назвали их «дворцы свободы» и омочили скалы слезами. Атаман, если такие парни плачут, значит, они хлебнули лиха. Они конечно же будут сражаться за очаг и пещеру так же, как черт за геенну огненную, за свое подземное царство.

— Пусть покажут нам свое искусство, — сказал Ринальдо.

— Это может случиться очень скоро. В Кальяри уже отливают пули для нас.

— Позаботьтесь о провианте и боеприпасах и наточите ваши клинки, — приказал Ринальдо.

— Кроме людей с галер, я привел с собой еще и геркулеса. Он нашего ремесла человек. Эй, товарищ, входи!

В дверях показался Лодовико и с криком: «Мой атаман!»— бросился к Ринальдо.

— Вот я и опять с тобой, каков уж я есть.

— Как тебе жилось?

— Премерзко! После того как раскрыто было дело с монетами, я хотел пробраться к Чинтио, но… он уже ушел. Если он не спасся бегством, так теперь наверняка ближе к Небу, чем мы. Солдаты чертовски беспощадно положили конец ремеслу всего его сообщества. Неро висит у Рицини в чудесном винограднике. Я видел его. И было это для меня печальным memento mori! Некий контрабандист принял участие в моей судьбе, и на одной из его барок я прибыл на Сардинию. Здесь я услыхал твое имя. Ага! — подумал я, если атаман опять натянул боевые перчатки, так ты ему понадобишься. Я пополз в горы, искал тебя. Тут я наткнулся на одного из твоих людей. Люди одной профессии тотчас узнают друг друга, и вот… я у тебя.

— Если тебе где-нибудь в другом месте не лучше, чем здесь, так я рад, что ты у меня! Идите, друзья! Веселитесь. Я сейчас спущусь следом за вами в долину.

— Ты слышала, — сказал Ринальдо Фьяметте, когда все остальные ушли, — что нас ждет. Если ты остаешься со мной, то тебе уготована моя судьба. Но какой бы она ни была, счастливой ее не назовешь.

— Я не уйду от тебя!

Ринальдо оставил Фьяметту в прибежище, а сам спустился в долину к своим людям. Рекруты принесли присягу, и отряд занялся строевой подготовкой. После чего Ринальдо осмотрел пещеры и приказал сделать дорогу, ведущую к долине, неприступной.

Один из бывших галерных рабов представил атаману образцы своего искусства в изготовлении фальшивых паспортов и печатей. Он так преуспел в этом деле, что его мастерство было воспринято с восхищением. Ринальдо тут же поручил ему изготовление нескольких паспортов, которые были ему нужны.

Он выслал патрули. А сторожевые посты выдвинул дальше от гор и ближе к равнинам.

Главный пост у Мармиллы он доверил Джордано.

Филиппо стоял на посту у Баронии, а по направлению к Мани залег Санардо.

Ринальдо командовал теперь ста шестьюдесятью разбойниками. Его люди растянулись в горах до самой Капры.

Жители Ористаньи почувствовали себя неуютно, под их стенами людей обирали.

Санардо же так осмелел, что потребовал у города контрибуцию в размере четырех тысяч дукатов. Он угрожал поджогом, если ему не уплатят эту сумму в течение двадцати четырех часов.

Епископ воззвал о помощи, горожане вооружились.

Санардо повторил свое требование. Две тысячи дукатов город заплатить согласился, но потребовал за это подписанную Ринальдини расписку. Ринальдо написал: «Если Ринальдини должен сам выдать расписку, то вы платите слишком мало. За две тысячи дукатов выдает расписку только Санардо!»

Этот дерзкий ответ привел жителей Ористаньи в ярость, они схватились за оружие и, поддержанные несколькими солдатами, выступили на Капру.

Санардо двинулся к Мармилле и объединил свои силы с силами Джордано. Лодовико присоединился к ним. Сто молодцов стояли против трехсот горожан и солдат. Епископ благословил в долине у города своих людей и вручил им освященное знамя. Так во всеоружии они начали наступление.

Разбойники окопались и ждали атаки.

Но тут прискакал Ринальдо и тотчас повел их в бой. Он дал сигнал к атаке, сам же поднял глаза к небу и со вздохом произнес: