Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

Лиана глянула на него, окинула взглядом с головы до ног и сказала улыбаясь:

— Я же так и думала, что господин не обыкновенный егерь!

— Бывают и благородные егеря.

— О да!

— Я здесь, чтобы сдержать слово и тебе что-то купить. А твой милый близко?

— Нет! Он с охранниками, что поддерживают порядок на площади. Но после полудня его сменят, и тогда он будет со мной.

— Выбери себе что-нибудь. Что бы тебе хотелось?

— Вот эти шелковые платки мне нравятся.

— Лучший — твой. Какой тебе нравится?

— Этот.

Ринальдо купил платок и вручил девушке. Лиана взяла его, осмотрела и сказала:

— Платок очень красив, но… чем вас отблагодарить?

— Ты уж что-нибудь придумаешь!

— Ладно, за часовней я поблагодарю вас.

Она накинула платок и пошла. Ринальдо последовал за ней. За часовней Лиана взяла его руку, поцеловала ее и сказала:

— Я выполняю свое обещание и благодарю за прекрасный платок.

Ринальдо, улыбаясь, пожал ей руку, притянул к себе и поцеловал в щеку.

Подошел капуцин и погрозил им пальцем.

Лиана воскликнула:

— Так я и знала!

И помчалась прочь.

— Ай-ай-ай! И такое — за спиной святой, имя которой носит эта часовня! Просто недопустимо!

— Всего-то один раз! — ответил, улыбаясь, Ринальдо.

— Так положите хотя бы искупительный грош в кружку для пожертвований.

— Что надо, то надо.

— И… больше так не поступай.

— Она же ушла.

— Сын мой! Довольствуйся малым. Повторное наслаждение рождает раскаяние и отвращение.

Монах ушел, а Ринальдо вошел в часовню. Прослушав мессу, он вспомнил о церковной кружке, а потом, выйдя, огляделся вокруг. Но не нашел ни капуцина, ни, что было бы ему куда приятней, лукавой Лианы.

Нашел Ринальдо ее в конце концов у будки зазывалы. Он тихо подошел к ней и легонько ущипнул. Красотка оглянулась и засмеялась. А потом вышла из толпы, и он нашел ее опять в конце площади. Она огляделась и спросила:

— А нет ли поблизости какого почтенного господина?

— Я не вижу никого, кроме себя самого.

— Я очень испугалась, когда нас застали врасплох. Здесь мы беседовать больше не будем. Но если не поленитесь и придете на то место, где видели меня вчера, так, пожалуй, найдете меня. Но прежде скажите мне, кто вы?

— Я здесь человек чужой и долго в этих местах не останусь.

Она молча сняла с груди букет и посмотрела на него, вздыхая, потом сказала:

— Вздох мой относится к вашему отъезду. Будьте здоровы!

С этими словами она поспешно ушла и затерялась в толпе.

Внезапно поднялся шум. Одного из молодцов Ринальдо схватили на месте преступления, когда он хотел уже выкрасть кошелек. Его держали крепко. Подоспела охрана и забрала его. Санардо захромал за ними и подал знак одному из своих молодцов. Подошли и другие, толчея усилилась. Охранников прижали к арестанту, и не успел тот оглянуться, как в него так ловко запустили кинжал, что арестант мертвым рухнул на землю. Кругом кричали, шумели, колотили друг друга, но малый был мертв, охрана унесла труп.

Трубы оповестили о начале шествия. Святую Клаудию, сидящую на высоком помосте, обнесли вокруг всей площади. Восторженные девушки бросали под ноги шествующим цветы, в воздухе курился ладан, освященные свечи горели, в честь святой все распевали гимны.

Зрители стояли по обе стороны шествия, и среди них баронесса Моньерми, ее дочь Эрминия и рядом с ними Ринальдо.

Девушек, бросающих цветы, толпа подбадривала одобрительными возгласами.

— Девушки приносят счастье! — заметил Ринальдо.

— Они завораживают своей работой, своими цветами и собой, — сказала Эрминия. — Посмотрите, как красивы некоторые из этих девушек!

— Близость, — тихо возразил Ринальдо, — затуманивает даль.

Эрминия опустила очи долу и сказала еще тише, чем Ринальдо:

— Близость не так опасна, как даль.

— Она не обманывает.

— Близость остается близостью, это не ее заслуга.

— Она верна себе во всем ее пленительном очаровании.

— А мы здесь в сельской местности.

— Где природа блистает своим прекрасным, безыскусным изобилием!

Эрминия вдруг быстро показала на какого-то старика и воскликнула:

— О, какое прекрасное, истинно апостольское лицо! Была бы я живописцем, это лицо сегодня же было бы на полотне.

— А я, — добавил Ринальдо, — будучи живописцем, нашел бы и свою мадонну.

— Художник не смеет быть льстецом!

Эрминия что-то сказала матери. Шествие прошло, зрители разошлись.

В палатках высшего общества накрыли столы. Ринальдо не терял из виду свою красавицу. Все сели за столы. Эрминия оглянулась. Ринальдо стоял за ней. Она взяла стул, села; Ринальдо — рядом с ней; она — рядом с матерью.

За столом другие обедающие оживленно разговаривали. Эрминия говорила мало, еще меньше ее сосед. Подали десерт.

— Мы тут много чего услышали, — заметила Эрминия.

— А мне, — ответил Ринальдо, — выпало счастье слушать глазами.

Она промолчала. Обед кончился. Общество разошлось. Эрминия подошла к лотерейному павильону, Ринальдо последовал за ней и туда. Она улыбнулась:

— Мне в игре не везет, и все-таки я отважусь попытать счастья.

Они купили по лотерейному билету. Эрминия выиграла два пистолета. Ринальдо — красивый веер.

— Как странно! — улыбаясь, сказала она.

Ринальдо предложил обмен, который они тотчас и совершили.

— Чтобы ранить человека, — сказал он, — вам нет надобности в пистолете. Пенорожденная тоже не вооружена, а ей послушен весь белый свет. Я беру эти пистолеты и посвящаю их вашей защите.