Rise

— Все законно, — улыбнулся я. — Я сегодня уже зарегистрировал палочку в Министерстве, и мне официально разрешили ею пользоваться.

— Но как ты этого добился? — удивилась она еще больше.

— Мне помогла Гермиона Грейнджер, но о ней мы позже более подробно поговорим. А теперь самая важная новость, — я сделал паузу. — Мама, я снова чувствую ноги. И я, возможно, через некоторое время смогу ходить!

Мама вскрикнула и кинулась ко мне снова, на это раз обняв меня еще сильней.

— Драко, как я счастлива за тебя, — прошептала она, а потом выпустила меня из объятий и взглянула мне в глаза. — Но я снова в недоумении. Как так получилось?

— Ты не поверишь, — сказал я с усмешкой, — но это тоже заслуга Гермионы Грейнджер.

— Это та самая Грейнджер? — недоверчиво спросила мама.

— Да, — я кивнул. — Прости, я очень устал. Ты не будешь против, если я сейчас пойду к себе, а все обсуждения мы отложим до ужина?

— Конечно, сынок, иди отдыхай, — сказала она и снова улыбнулась. — Сегодня у нас будет праздничный ужин.

— Счастливого Рождества, мама.

— Счастливого Рождества, дорогой, — ответила она и торопливо ушла. Мне показалось, что ее глаза блестели от слез.

*

Оказавшись в своей комнате, я со смешанным чувством уставился на потолок, который так люто ненавидел все три года, пока мне было запрещено выходить из дома. Теперь у меня были все шансы на то, что разглядывание потолка останется только неприятным и страшным воспоминанием, а сам я буду жить полноценной и насыщенной жизнью.

В дверь робко постучали. Это был Тинки, принесший мне письмо, которое некоторое время назад доставила, как он выразился, “умная и огромная серая сова”. Это было послание от Алекса: всего-лишь поздравление с Рождеством, ничего больше. Я мысленно извинился перед ним и перед Амелией за то, что сам не написал им никаких поздравлений. Но сегодня мне еще предстоял долгий разговор с мамой, потому все прочие дела я решил отложить на завтрашний день.

Когда спустя пару часов я появился в столовой, мама уже была там. Помещение было празднично украшено, а над центром стола с потолка свисала омела. Мама сменила свой наряд на вечернее платье, будто мы с ней не вдвоем собирались ужинать, а устраивали огромный прием, как бывало раньше. Впрочем, я тоже приоделся, решив, что сегодня следует выглядеть подобающим образом, и я оказался абсолютно прав.

На столе нас уже ждала аппетитная еда, так что, улыбнувшись друг другу, мы с мамой сели за стол. Ужин проходил в теплой и дружелюбной обстановке, вот только маме не терпелось поскорее узнать все подробности моей жизни за последние четыре месяца. Так что я поел как можно скорее и, не медля ни минуты, начал свой рассказ.

Опустив подробности о моих натянутых отношениях с другими студентами, я начал с того, что у меня в Хогвартсе есть два друга, с которыми я постоянно общаюсь. Потом я рассказал ей, как и почему Грейнджер пришла идея помочь мне, обо всех наших приключениях за время разгадывания рецепта и поисков нужных ингредиентов, и даже как я, несмотря на запрет директора МакГонагалл, пробрался в лабораторию, когда Гермиона начала варить зелье. Мне показалось, что лучше умолчать о том, что я провел несколько недель в Больничном крыле из-за сотрясения мозга и упадка сил, так что я просто сказал, что мне пришлось побывать в лазарете, после того, как зелье было выпито. Коротко поведав, как переживал, что оно не подействовало, я перешел к рассказу о том, что происходило сегодня утром. Все это время мама слушала меня очень внимательно, не перебивая, и только когда речь зашла о сражении с бывшими Пожирателями, она тихонько вскрикнула и закрыла рот рукой. Закончил я свой монолог, поведав ей о визите в Министерство и о том, что они там были так добры — не ко мне, разумеется, а к Грейнджер, — что привезли меня домой на своем транспорте.

— Так значит, мисс Грейнджер сыграла главную роль во всех твоих нынешних достижениях, — резюмировала мама, когда я замолчал.

— Да, — я кивнул и улыбнулся.

— Передай ей благодарность от меня, сынок. Она очень хороший человек, — сказала она.

— Я знаю. Она умная, добрая и талантливая. И не держит зла на меня за все, что мы натворили — вся наша семья, и за все те гадости, что сделал лично я. Общается со мной на равных. Проводить с ней время очень интересно, — вдохновенно перечислял я ее достоинства. — К тому же, она красива.

— Драко, — произнесла мама взволнованно и удивленно, — ты… у тебя есть чувства к этой девушке?

— Что?! Нет! — поспешно ответил я, смутился и отпил воды из своего бокала. Неужели действительно создается такое впечатление?

— Но ты так увлеченно о ней рассказываешь, — она посмотрела на меня внимательный пронизывающим взглядом.

— Просто Грейнджер необычная, — допив воду, быстро проговорил я. — Я бы с удовольствием дружил с ней, если бы не обстоятельства, — я действительно верил в то, что говорил.

— Не увлекайся, сынок, — посоветовала мама.

— Не собираюсь, — заверил я и замолчал. Пора было менять тему. — Отец не писал? Как он себя чувствует?

— Не писал, — с грустью в голосе ответила она. — Люциус все больше отдаляется от меня. В каждом его письме между строк читается один только гнев.

— Он ведь не всегда таким был, правда?

— Конечно, нет, — мама опустила глаза и, взяв в руки салфетку скомкала ее. — Когда мы только познакомились с ним, он был заносчивым, немного высокомерным, но хорошим: таким вежливым, галантным и даже романтичным.

Я хмыкнул и издал короткий смешок. Представить отца “романтичным” я никак не мог. А мама продолжила:

— Его отец, твой дедушка Абраксас, очень сильно влиял на его взгляды. Но что самое интересное, наш с Люциусом союз был по любви, а не по расчету. Хотя, конечно, будь я не чистокровной представительницей рода Блэк, скорее всего, нашему браку не суждено было бы состояться. Мои родители тоже были только за, чтобы мы с твоим отцом поженились, а вот Андромеда, с которой я была очень дружна в ту пору, всячески меня отговаривала. Она считала, что Люциус слишком жесток и с такими корнями станет настоящим тираном. Но я отмахнулась от ее слов, сказав, что и у нас далеко не простая семейка, но это не помешало нам с ней вырасти добропорядочными и без снобистских замашек. Я была так влюблена в твоего отца, что даже пропустила мимо ушей замечание Андромеды о том, что Абраксас, а с ним и Люциус, очень хорошо относятся к Темному Лорду и его идеям. Я только заявила ей, что все это глупости и пустая ревность, — мама вздохнула и продолжила: — Но Андромеда оказалась права. Люциус был очень внушаемым, потому принял на веру все, что ему говорили Абраксас и Лорд. Когда ты родился, он принялся воспитывать тебя так, как считал нужным, а я, как могла, пыталась объяснить тебе, что существует и другой взгляд на вещи. Но тогда я все еще слепо верила, что отец и сам откроет, наконец, глаза и поймет, что не прав. Однако предубеждения слишком укоренились в нем, а поражение Лорда стало настоящим ударом, хоть тот его и не жаловал в последнее время. Правда отец считал, что сам в этом виноват, потому что плохо справлялся с заданиями повелителя, — мама снова тяжело вздохнула. — Теперь я не уверена, что он сможет измениться, и, судя по его письмам, все становится только хуже.

— Мама, — я накрыл ее руку своей и слегка пожал.

Она подняла на меня грустные глаза и вымученно улыбнулась.

— Хорошо, что ты не полностью пошел в отца, но и от меня кое-что взял.

Я тоже улыбнулся ей.

— Спасибо тебе, что помогла открыть глаза на истинное положение вещей. Я думаю, если бы не твое влияние, я бы стал таким, как отец или тетя Белла.

— Нет, — она отрицательно покачала головой. — Ты хороший мальчик, ты бы понял и сам.

Я криво усмехнулся, а потом посерьезнел.

— Хочешь, я напишу отцу, поговорю с ним как мужчина с мужчиной?

— Не нужно, сынок. Он никого не хочет слушать, ты только еще больше его разозлишь. А о его состоянии ты не переживай. Тот мракоборец, о котором я тебе писала, прислал мне сегодня днем известие, что отцу уже намного лучше, и волноваться не о чем.

— Расскажешь мне об этом мракоборце? — попросил я.

— Его зовут Джералд Рид. Очень вежливый человек. Не знаю, какую должность он занимает, но влияние у него есть немалое. Ему лет пятьдесят-пятьдесят пять, и, несмотря на такую должность, у него невероятно доброе лицо. Глаза просто светятся теплом. Когда я приезжала к отцу, мистер Рид помог мне, потому что я заблудилась в коридорах, а потом, когда я уже пообщалась с твоим отцом и совершенно расстроенная вышла за дверь, он успокоил меня, отвел в свой кабинет и напоил прекрасным чаем. Мы немного побеседовали, а затем он провел меня наружу. Потом он написал мне о происшествии с Люциусом, а сегодня — о его самочувствии.