Rise

— Да, немного.

— Хочешь мой шарф?

— Нет, спасибо, — отказалась она. По ее тону никак нельзя было понять, в каком она пребывала настроении.

Я замолчал. Грейнджер тоже не спешила с разговорами. Так мы и простояли до прихода поезда.

Оказавшись в купе, мы все так же молча сели друг напротив друга. Здесь было тепло и комфортно, так что мы сняли верхнюю одежду. Я сделал вид, что смотрю в окно, а сам постоянно поглядывал на Грейнджер.

Гермиона отряхнула свое пальто от снежинок и подняла руку к волосам, чтобы поправить прическу. Рукав ее синего свитера поднялся почти до локтя, и я заметил огромный лиловый синяк у нее на предплечье.

— Откуда это у тебя? — спросил я, нарушая неуютную тишину.

Она повернула голову и посмотрела на меня оценивающе.

— Доспехи неожиданно упали, — сказала она и, заметив удивление и недоумение на моем лице, пояснила: — Вчера после бала я обходила коридоры, и один из доспехов неожиданно начал падать прямо на меня. Я рефлекторно выставила руку, вот и результат.

— Доспехи сами по себе не падают, — заметил я.

— Наверное, кто-то из студентов или Пивз так пошутили, — пожала она плечами.

— Плохая шутка, — сказал я. — Возможно, стоило поискать виновного?

— Мелочи, — отмахнулась она.

— Я бы так не сказал. А почему не пошла к Помфри? — задал я еще один вопрос.

— Само пройдет. Травма незначительная. И может, закончим этот допрос?

— Извини, — стушевался я. Шумно вздохнув, я добавил: — И не только за это. За всю эту неделю. Я знаю, что вел себя как… — каждое слово давалось с большим трудом, подобрать нужное определение оказалось сложно.

— Как дикобраз, — закончила Грейнджер за меня. — Они тоже ранят, как только чувствуют малейший страх за себя. В этом ты не меняешься.

— Пусть будет дикобраз, — согласился я. — Так что, простишь?

— Да, — сказала она. — Я понимаю, что тебе трудно, пусть и не могу прочувствовать все твое положение. Но я чувствую ответственность перед тобой и тоже волнуюсь за тебя.

— Потому и поехала вместе со мной поездом?

— Мы вроде бы договорились, что допрос закончен, — сказала она.

— Ладно, — согласился я, стараясь скрыть разочарование в голосе. А что я вообще хотел от нее услышать?

Гермиона зевнула, прикрыв рот ладошкой. Я усмехнулся, это не было похоже на нее.

— Со мной настолько скучно? — поинтересовался я.

— Нет, просто я почти не спала прошлой ночью.

— Почему? — спросил я.

— Малфой! — возмутилась она.

— Молчу, — пробормотал я, смутившись. — Поспи сейчас, раз устала. А я пока почитаю.

— Неплохая идея, — сказала она усталым голосом и закрыла глаза, откинувшись на спинку дивана.

Я достал из кармана мантии небольшую книгу, которую мне дал Алекс еще три дня назад.

— Малфой, — позвала Гермиона, не открывая глаз.

— А? — отозвался я.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она тихо.

— Не начинай, — предостерегающе сказал я.

Она вздохнула, но больше не стала ничего говорить.

Я с головой ушел в чтение. Спустя несколько часов книга была прочитана до последней страницы, и я, отложив ее в сторону, устроился поудобнее на сидении и посмотрел на мирно спящую Грейнджер.

Именно сейчас она была красива, как никогда. Весь ее вид говорил о спокойствии и умиротворении. Я залюбовался ею, не боясь быть пойманным на этом. Ее губы были чуть приоткрыты, она дышала тихо и размеренно. Слегка трепещущие длинные ресницы говорили о том, что ей что-то снится. Мне захотелось подойти и обнять ее, но, увы, ничего из этого я сделать не мог.

Я встрепенулся, поймав себя на последней мысли. Неужели я и правда начал что-то к ней чувствовать? Нет, этого не могло быть, это что-то другое. Я помотал головой, будто это могло убедить меня в правильности собственных размышлений.

Вдруг она зашевелилась, слегка сменив положение головы, и нахмурила лоб. Но глаза ее были по-прежнему закрыты. На ее лице вновь появилось выражение тревоги или печали, сложно было понять, но в любом случае мне хотелось взять ее за руку, погладить по голове, да хоть как-то успокоить, чтобы вернуть ей прежнюю безмятежность. Она вздрогнула и прошептала:

— Рон…

Я тоже нахмурился. Значит, вот кто ей снился… Но меня это, собственно не должно было волновать. Только вот волновало. Я стиснул зубы до скрежета и закрыл глаза, чтобы не было искушения смотреть на нее. Вот так я и уснул.

Пробуждение было неожиданным.

— Малфой, просыпайся. Через десять минут мы будем в Лондоне, — Грейнджер тронула меня за плечо, и я, спросонья, не задумываясь, накрыл ее руку своей. — Эй, пусти, — запротестовала она.

Я резко открыл глаза и сразу же сощурился из-за яркого света. Немного привыкнув к яркости, я посмотрел на Грейнджер, которая стояла совсем рядом и удивленно моргала. И тут до меня дошло, что я держу ее руку.

— Извини, — сказал я, отпустив ее. — Я случайно. Ты застала меня врасплох.

— Ничего, — ответила она, отвернувшись. — Мы почти приехали.

— Да, я слышал. Как спалось?

— Нормально, — бодро отозвалась она и взяла в руки свое пальто.

— Что тебе снилось?

Она подняла на меня удивленный взгляд.

— Ничего, — выпалила, а потом поправила себя: — Не помню.

— Ясно, — сказал я, усмехнувшись.

— А почему ты спросил? — поинтересовалась она, надевая темно-синий шарф.

— Ты разговаривала во сне, — нехотя сказал я.

— И что я говорила? — она явно занервничала. Грейнджер нахмурилась и, сама того не замечая, вцепилась в край шарфа и застыла в ожидании моего ответа.

— Я не разобрал, — соврал я. — Вот и решил уточнить, что снится профессору Хогвартса в первый день каникул.

Мой ответ ее успокоил. Она резко выдохнула и отпустила теперь уже слегка помятый шарф.

— Советую тебе тоже надеть шарф. Похоже, сегодня очень холодно, — сказала она оживленно.

А за окном уже виднелся вокзал Кингс-кросс.

*

До Косого переулка мы добрались, когда на часах было всего девять утра. Как раз в это время здесь и открывались многие магазинчики.

Я отпустил Тинки домой, чтобы он не путался под ногами, да и Грейнджер настаивала на том, чтобы я дал уже отдохнуть несчастному эльфу, так как ей совсем не трудно левитировать мое кресло, аргументируя все тем, что без эльфа мы будем привлекать меньше внимания. Я повелся на эту уловку, она знала, что мне сказать, чтобы добиться своего.