Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

Да, так и было. 200 млн долларов должны были быть выплачены в полном размере с процентами, а разница выше рыночной ставки — пойти на оплату 100 млн долга Керенского. Таким образом, через 20 лет экспортно-импортный банк получил бы обратно свои деньги вместе с процентами и дополнительной надбавкой на погашение долга. Что тут не так? Ситуация была выгодна обеим сторонам. Американские производители получили бы 200 млн долларов на развитие бизнеса, а рабочие — новые рабочие места. Примерно это пытался объяснить Буллиту Рубинин. Вот в чем была проблема: «Поскольку все кредитные операции окажутся под контролем “Амторга”, у него будет право определять условия, класс закупаемых товаров и поставщиков, из-за чего [американский] бизнес окажется в зависимости от “Амторга”, а экспортно-импортный банк выпадет из поля зрения» [577] . Но постойте. Ведь СССР — покупатель, разве «Амторг» не должен решать, какие товары ему нужны и сколько он готов за них заплатить? По мнению Госдепартамента, нет, не должен. У экспортно-импортного банка тоже должно быть право голоса. Госдепартамент хотел держать советско-американскую торговлю под каблуком, то есть по факту ее контролировать. Обложить ее налогом, как сказал Литвинов. Это была одна из многих причин, почему НКИД отклонил предложение США.

577

Proposed Reply to Bullitt, n.d., FDR Library, PSF, Russia, box 49.

Переговоры заходят в тупик

После встречи с Крестинским переговоры остановились, так как окончательно зашли в тупик. В начале июня Хэлл спросил Буллита, не следует ли перенести переговоры в Вашингтон. «Судя по тому, что он говорит, Трояновский осознает важность действий, так как он полностью проинформирован о многочисленных кредитных операциях, которые могут пойти на пользу обеим странам. Это все станет возможным, когда будет достигнуто соглашение о погашении долга» [578] . Хэлл тут же получил ответ из Москвы. Буллит назначил встречу с Крестинским, а Литвинов все еще находился в Женеве. «До того, как я пойму взгляды Крестинского, Госдепартаменту не стоит разговаривать с Трояновским, который, возможно, разделяет подход своего правительства, а возможно, и нет» [579] . То есть Трояновский полагал, что сможет справиться лучше, чем его руководители в Москве? Это мы узнаем позже.

578

Hull to Bullitt. No. 108, 6 June 1934. FDR Library, PSF, Russia, box 49.

579

Bullitt to Hull. No. 124, 8 June 1934. FDR Library, PSF, Russia, box 49.

Крестинский составил отчет о своей встрече с Буллитом 9 июня. Они обсудили повседневные вопросы, связанные с организацией визита генерального консула в Москву и арендой здания посольства, а затем они перешли к переговорам на тему долга и кредита, которые, «по утверждению прессы, — сказал Буллит, — не то ведутся, не то не ведутся вовсе». Интересный способ задать вопрос Крестинскому, но на самом деле Буллит хотел понять, должны ли стороны согласиться, что они достигли той точки, на которой нужно остановиться из-за неразрешимых разногласий и, таким образом, завершить обсуждение, или же они могут перейти к конкретным переговорам о том, какие товары закупать, по какой цене и как организовать кредит. Если можно было достичь согласия на основе «закупочной программы», это могло бы стать выходом из тупика. «Я ответил Буллиту, что тот компромисс, который он предлагает, является фактическим проведением в жизнь их позиции», — ответил Крестинский. То есть налог на советские закупки в США в пользу американского правительства и американских кредиторов. Это было не улучшением, а ухудшением предыдущей позиции.

Затем стороны стали обсуждать, что означало «джентльменское соглашение». Они не первый раз возвращались к этому вопросу. Крестинский заявил, что советское правительство уже сделало уступку и не пойдет на большее. «Я не могу все-таки понять, — сказал Крестинский, — того упорства, которое проявляется американским правительством в этом вопросе, материальное значение которого для ам[ериканского] пра[вительства] ничтожно». Именно так. Буллит согласился, что обсуждаемые суммы были ничтожны, по сравнению с английским и французским долгом, но проблема была, как он всегда говорил, в «общественном мнении». Затем посол принялся ругать англичан, что, вероятно, очень позабавило Крестинского и Рубинина. Встреча никуда не привела, и Буллит не поднимал вопрос о смене места для продолжения переговоров [580] .

580

Запись беседы Н. Н. Крестинского с У. Буллитом. 9 июня 1934 г. // САО, 1934–1939. С. 154–158.

Через пять дней, 14 июня, после обеда с Крестинским посол встретился со своим любимым сотрудником НКИД — Рубининым. Две воюющие стороны все еще могли встретиться за едой.

«Мы надеялись на улучшение отношений, — сказал Буллит, — но так никуда и не пришли».

«В этом целиком виноваты вы сами», — довольно откровенно ответил Рубинин.

«Кто? Я лично?» — спросил Буллит.

«Я сказал, — написал Рубинин в дневнике, — что я не касаюсь сейчас личной роли самого Буллита, но вообще американскую линию поведения в отношения СССР очень трудно понять». Рубинин заговорил о том же, о чем и Крестинский на прошлой встрече. Он упомянул, что обсуждаемая сумма настолько незначительна, по сравнению с миллиардами долларов, которые США тратит на борьбу с экономическим упадком. Почему американское правительство превращает этот вопрос в камень преткновения, который лежит на пути улучшения советско-американских отношений?

Рубинин записал удивительный ответ посла. «Буллит сказал, что, пожалуй, он сам несет значительную долю ответственности за создавшийся тупик. Он должен был бы в свое время добиться внесения большей ясности в вопрос о долгах и кредитах. Он теперь днем и ночью думает о том, как выйти из создавшегося положения. Он ничего не может придумать, кроме того, что он последний раз предлагал Крестинскому». Затем Буллит повторил то, что уже говорил ранее. Необходимо сделать президенту прагматичное предложение: выплата такой-то суммы долга за такой-то кредит на таких-то условиях для покупки таких-то американских товаров. Рубинин ответил, что не понимает, как это может сработать с учетом отсутствия соглашения по основным вопросам.

Хотя Рубинин ничего не сказал по этому поводу, зато сказал Крестинский: СССР хотел так или иначе получить долгосрочный заем, чтобы заплатить наличными за товары, которые будут полезны для советского экономического развития без контроля со стороны США. В ответ советское правительство было согласно оплатить 100 млн долга Керенского, и ему было все равно, что США сделают с этими деньгами. Буллит немного сдал назад, добавив, что это его предложение и он не знает, примут ли его в Вашингтоне. В США, если кто-то упоминал кредит иностранному правительству, начинались возгласы возмущения. Необходимо привязать его к американским товарам, которые будут закупаться. К хлопку, например, чтобы обеспечить поддержку со стороны сенаторов южных штатов, или к меди, чтобы поддержали северные штаты. Потом можно обсудить железнодорожное оборудование для Пенсильвании и Огайо. Так можно показать практическую ценность работы с СССР и представить ее президенту [581] .

581

Запись беседы Е. В. Рубинина с У. Буллитом. 14 июня 1934 г. // САО, 1934–1939. С. 159–160.

Однако проблема была в том, что Буллит говорил одно Крестинскому и Рубинину и совсем другое — Госдепартаменту. «На меня постоянно давят американские корреспонденты, — писал он Хэллу, — и требуют предоставить информацию о переговорах с советским правительством, в особенности о выплате долга. До сих пор я все время утверждал, что здесь не проводится никаких переговоров, о которых стоит упомянуть, потому что советское правительство отказывается принять для них хотя бы какую-то основу» [курсив наш. — М. К.] [582] . Как сразу поняли читатели, последняя часть предложения — неправда. Но, по крайней мере, Буллит или его отдел просили предоставить им инструкции относительно того, какой линии он должен придерживаться в Москве: своей или какой-то другой. Хэлл ответил очень любопытно: «американские предприниматели постоянно интересуются», какие есть перспективы успешного завершения переговоров с Москвой. «Мы не считаем временное их прекращение отменой». И еще вот такой комментарий: «Мы не собираемся обсуждать дела с Трояновским, пока не получим ответ от вас» [583] .

582

Bullitt to Hull. No. 125. 8 June 1934. FDR Library, PSF, Russia, box 49.

583

Hull to Bullitt, not numbered. 8 June 1934. FDR Library, PSF, Russia, box 49.

В Москву вернулся Литвинов, и Буллит приехал к нему, чтобы поделиться своей идеей относительно прагматического решения, которое он уже озвучивал Крестинскому и Рубинину. Литвинов вежливо его выслушал. А затем ответил, что если Вашингтон отказывается от долгосрочного кредита на основе ответных предложений СССР, то это значит, что Рузвельт не хочет соблюдать «джентльменское соглашение». Литвинов даже зачитал Буллиту соответствующую часть текста, чтобы показать, что он имеет в виду. СССР может обойтись без погашения долга. Это идея США, а не его. СССР готов поддерживать максимально хорошие отношения с США, не выплачивая долг. «Я не отношусь так трагически, как Буллит, к возможности новых вспышек антисоветской агитации на почве неуплаты старых долгов, когда, за исключением Финляндии, ни одно европейское правительство не платит долгов более обязательных и более бесспорных, чем долг Керенского, и когда Германия прекращает платежи даже по облигациям Дауэса и Юнга». Однако Литвинов оставил дверь приоткрытой и сказал Буллиту, что он спросил Госплан о том, какие товары он был хотел купить на 200 млн долларов кредита. В ответ нарком попросил посла изложить его идею в Вашингтоне, чтобы Госплан не терял времени даром. Буллит согласился, но сказал, что лучше, если подобная просьба будет исходить от Трояновского. Литвинов кивнул, но ответил: «Я сошлюсь при этом на его инициативу. Несколько покраснев, Буллит сказал, что не возражает против этого». Затем нарком отправил информационную записку Сталину и попросил утвердить его предложение, чтобы «сдвинуть нас с места в переговорах» [584] .

584

Встреча с американским послом У. Буллитом. Выдержка из дневника М. М. Литвинова. 16 июня 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 95. Д. 4. Л. 167169; М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 17 июня 1934 г. // САО, 1934–1939. С. 160.

Переговоры перенесены в Вашингтон

Трояновский ухватился за идею Буллита и решил обсудить ее в Вашингтоне с Муром. Видимо, он не до конца ее понял, так как написал, что посол хочет опубликовать советский план закупок. Мур отверг эту идею, полагая, что из-за нее может возникнуть «ненужный шум» и появятся препятствия в переговорах. Скорее всего, причина была в том, что представители американского бизнеса давили на Госдепартамент и требовали, чтобы он договорился с СССР. Мур предложил организовать переговоры в Вашингтоне. Это подходило Трояновскому, который ждал своего шанса и рекомендовал Литвинову согласиться: «Я считаю, что мы должны ориентироваться не на то, на что мы надеялись, а на то, что сейчас возможно и вместе с тем нам выгодно». Вряд ли такие слова могли понравиться его начальнику. Трояновский предложил определенные цифры, но согласился с Госдепартаментом, который предлагал автоматически возобновляемые коммерческие кредиты через экспортно-импортный банк и частные фирмы, против чего ранее выступало советское правительство [585] . Мур также записал разговор. Трояновский «согласился со мной, — писал Мур. — Если мы бы с ним проводили переговоры здесь, то нам было бы несложно заключить предварительное согла-шение» [586] .

585

А. А. Трояновский — в НКИД. 20 июня 1934 г. // Москва — Вашингтон. Т. III. С. 142–143.

586

Memorandum of conversation between the Russian Ambassador and Assistant Secretary of State Moore. June 20 1934. 800.51W89 U.S.S.R./74, NA RG59, box 4609.

Когда Литвинов прочитал телеграмму Трояновского, он, наверно, пришел в ярость, так как в ней говорилось об отказе от его позиции в переговорах. «Трояновский фактически предлагает согласиться на условия Госдепартамента, — объяснил Литвинов Сталину, — приняв на себя обязательство по возмещению долга Керенского без получения займа или долгосрочного кредита». Мур тоже так считал. СССР получил примерно те же самые коммерческие кредиты в других странах, но если США примут предложение Трояновского, то другие страны захотят то же самое. Литвинов не был против переноса переговоров в Вашингтон, но только на основе прежнего предложения Буллита [587] .

587

М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 22 июня 1934 г. // САО, 1934–1939. С. 161.