Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.
Шрифт:
Буллит меняет стратегию
В Москве Буллит затеял опасную игру, назначив Литвинова главным препятствием на пути к достижению соглашения о долгах и кредите. «Осмелюсь высказать свое мнение, — писал он Хэллу, — что до тех пор, пока Литвинов так относится к США, мы не можем рассчитывать на искренне дружелюбное сотрудничество с ним». Таким образом, Буллит выступал против отправки американского военного корабля в советский порт. Посол утверждал, что у него есть информация из советского источника, «частная информация», что Литвинов не пользуется полной поддержкой окружения Сталина. «Сталин и военное руководство уверены, что сотрудничество с США должно укрепляться, а не разрушаться, и я не считаю, что мы не сможем побороть непоколебимость Литвинова». На самом деле все члены советского правительства хотели улучшить отношения с США, однако не на любых условиях, а Литвинов ни в коем случае не был «непоколебим». Его просто раздражало то, что СССР шел на уступки, а Госдепартамент нет. Буллит напрашивался на неприятности. США не должны заходить слишком далеко «в демонстрации холодности, чтобы не вызвать неприязнь у тех лидеров советской власти, которые хотят тесно с нами сотрудничать.
602
Bullitt to Hull. No. 167, strictly confidential. 30 June 1934. 800.51W89-U.S.S.R./76, NA RG59, box 4609.
Литвинов все еще пытался поддерживать хорошие личные отношения с Буллитом. Он пригласил его на обед к себе на дачу в Подмосковье. Разговор зашел о плане закупок (помните, что это была идея посла) и о том, что Госдепартамент его заблокировал. По словам Литвинова, «что касается советского правительства, там пока этим вопросом никто не занимается». Буллит утверждал, что он не в курсе. «Вчера Литвинов старался, как мог, и принял меня очень сердечно, — писал Буллит. — Мне кажется, он надеется, что переговоры о компенсации долга мирно впадут в кому навсегда» [603] .
603
Bullitt to Hull. No. 173. 7 July 1934. 800.51W89-U.S.S.R./77, NA RG59, box 4609.
Буллит продолжал нападать на Литвинова. «Необычное дружелюбие, проявленное по отношению к посольству на прошлой неделе, — телеграфировал он Хэллу, — стало результатом опасений того, что из-за непоколебимости Литвинова… США надолго потеряют желание… сотрудничать в какой бы то ни было сфере с правительством СССР». Советские дипломаты были уверены, что Япония не начнет войну на Дальнем Востоке, но военные думали иначе и волновались из-за «упрямства наркома». Таким образом, сейчас был благоприятный момент, чтобы начать переговоры с Трояновским [604] .
604
Bullitt to Hull. No. 207. 21 July 1934. 800.51W89-U.S.S.R./86, NA RG59, box 4609.
26 июля Литвинов обедал с Буллитом, а затем они вместе отправились посмотреть «первый матч по поло в СССР». Посол привез оборудование для поло, чтобы научить этой игре кавалеристов Красной армии. На игре также присутствовал Ворошилов, а затем он вернулся с Буллитом в посольство США и остался там до утра. Ворошилов был компанейским человеком. «Мы долго и очень доверительно беседовали, и я выяснил, как и думал, что Литвинов неточно передает Сталину и Ворошилову содержание наших разговоров». Буллит утверждал, что Ворошилов решительно хотел улучшить отношения между США и СССР и что он «использует свое влияние на Сталина, чтобы… смягчить упрямство Литвинова» [605] .
605
Bullitt to Hull. No. 221. 27 July 1934. 800.51W89-U.S.S.R./89, NA RG59, box 4609.
Ворошилов также записал их разговор с Буллитом. По его словам, для Буллита главной проблемой в отношениях между США и СССР было недопонимание и попытка Литвинова заполучить «любыми способами» американский правительственный кредит. Также посол и слышать не хотел об участии правительства США в займах, которые СССР мог бы получить у банков и промышленников. Это было правдой. Буллит запел привычную песню про «мнение общественности», которая злится из-за отказа правительств платить военные долги и выступает против займов кому бы то ни было. «Буллит несколько раз (и почти раздраженно), — писал Ворошилов, — подчеркивал упорное нежелание Литвинова сойти с занимаемой им позиции, “без чего нельзя сдвинуть переговоры с мертвой точки”». Затем нарком добавил:
«Закончил Буллит в несколько патетических тонах, заявив, что сейчас фактически решается направление внешней политики Америки: пойдет ли она по пути сближения с Советским Союзом (искренними сторонниками чего являются Рузвельт и он, Буллит) или же она должна будет принять английскую ориентацию. Последнее возможно, если мы будем продолжать упорствовать и этим раздражать американское общественное мнение, что неминуемое скажется и на позиции президента».
Подобный подход был похож на угрозу. Ворошилов вежливо ответил Буллиту, что неправда, будто проблема заключается в упрямстве Литвинова. Поскольку правительство США хотело, чтобы СССР нес ответственность за долг Керенского, логично обсуждать кредит именно с правительством, а не с банками и бизнесом. Ворошилов добавил, почти невинно, что он не понимает, почему недовольство общественности Францией, Великобританией и другими странами, отказавшимися платить военные долги, должно также влиять и на СССР. Советское правительство выплатило все долги до последней копейки. Это было правдой. СССР не признавал царский долг, как часто говорил Литвинов. И наконец, отметил Ворошилов, долг Керенского не имел никакого отношения к советскому правительству, а был взят «правительством, против которого мы боролись».
Ворошилов сделал следующий вывод: «Каждому сейчас очевидно, что мы торговали гораздо лучше до восстановления дипломатических отношений, чем сейчас. Это абсолютно ненормальное положение необходимо в кратчайший срок ликвидировать, и сделать это можно при доброй воле с обеих сторон. У нас она есть в достаточном количестве, ее может и должна проявить и американская сторона» [606] .
Получается, Ворошилов прямо так и сказал Буллиту. В любом случае посол должен был прийти к выводу, что не стоит пытаться сделать из Литвинова козла отпущения. Если его защищает Ворошилов, значит, Литвинов выступает в соответствии с политикой Сталина. Отчеты Буллита и Ворошилова были разными, как небо и земля.606
Запись беседы К. Е. Воршилова с У. Буллитом от 26 июля 1934 г. 27 июля 1934 г. // Москва — Вашингтон. Т. III. С. 162–163.
Посол так ничего и не понял и продолжал винить наркома в своих проблемах. «С Литвиновым я не могу сдвинуться с места, — писал Буллит Рузвельту. — У нас с ним хорошие личные отношения, но я попытался нанести ответный удар в Кремле с помощью Ворошилова и Карахана». Однако удар не сработал, так как политика Литвинова была политикой Сталина, вот почему за нее заступался Ворошилов. Что касается Карахана, когда-то у него были близкие отношения со Сталиным, но теперь уже нет. Он должен был уехать в Турцию и стать полпредом в Анкаре. «Мы видели множество намеков в последнее время, — продолжил Буллит. — Сталин, Ворошилов и Молотов хотят, чтобы у нас были дружеские отношения, и мне кажется, сейчас главное, что я могу сделать, это довести до ума мой слабый русский и попытаться поговорить с ними». Буллит был прав. Сталин и его коллеги действительно хотели улучшить отношения с США — такова была советская политика с 1918 года, — но не готовы согласиться на любые условия. И уж точно они не были готовы пожертвовать советской политикой в отношении старых долгов. Нельзя улучшить отношения, попытавшись их купить за 100 млн долларов и крупные заказы американских товаров. Необходимо также защищать общие национальные интересы и учитывать Японию и нацистскую Германию. Но Буллит никак не хотел этого понять: «В конце концов мы сможем сломить сопротивление Литвинова» [607] . Проблема была не в наркоме. Сопротивлялся Сталин. Чем жестче торговался Литвинов, тем больше уважал его начальник.
607
Bullitt to Roosevelt. 5 Aug. 1934. FDR Library, PSF, Russia, box 49.
США хотели добиться от СССР всех возможных уступок, и именно это так злило Литвинова. В конце июля экспортно-импортный банк предложил вести дела со всеми странами, кроме СССР.
Трояновский попросил объяснений у Хэлла. В некоторых американских газетах высказывали мысль о том, что действия банка представляли собой дубинку, направленную против советского правительства. Некоторых людей бесполезно учить. Жесткая политика никогда не сработает в Москве. Хэлл сказал, что Госдепартамент не имеет никакого отношения к высказыванию банка [608] .
608
Memorandum of conversation between Secretary of State Hull and the Soviet ambassador Mr. Alexander Troyanovsky. 30 July 1934. 800.51W89U.S.S.R./90, NA RG59, box 4609.
Литвинов крайне редко позволял себе критиковать полпреда в присутствии иностранного дипломата, но он продолжал жаловаться Буллиту на Трояновского, который не понимал данных ему инструкций и присылал в Москву «непонятные телеграммы» с предложениями США. Нарком хотел предупредить Госдепартамент, что высказывания Трояновского необходимо проверять в Москве. На самом деле он даже попросил прислать ему американские предложения в письменном виде, чтобы он мог увидеть оригинальный текст и не зависеть от «интерпретаций Трояновского» [609] .
609
Bullitt to Hull. No. 231. 30 July 1934. 800.51W89U.S.S.R./91, NA RG59, box 4609.
Литвинов считал полпреда бесполезным, но он не видел другого выхода, кроме как позволить ему встретиться с Госдепартаментом. В конце концов, это была его работа. Литвинов предупредил Трояновского, что необходимо соблюдать осторожность [610] . В начале августа состоялись встречи между Трояновским, Хэллом, Муром и Келли. В результате переговоров в Вашингтоне так и не получилось достигнуть договоренности или хотя бы уменьшить разногласия. Политбюро одобрило инструкции для Трояновского и повторило, что изначальное предложение Келли неприемлемо и полпред должен придерживаться своих изначальных инструкций. Встреча в Вашингтоне 10 августа прошла плохо. Трояновский сообщил Хэллу, что Москва считает недавние предложения Госдепартамента «хуже, чем самые первые». Рубинин кратко подвел итоги переговоров и сделал вывод, что в последний раз США предложили условия, в которых никак не улучшили свои прежние позиции [611] . Хэлл плохо воспринял полученную от Трояновского информацию. «Крайне неудовлетворительно, — полагал Госдепартамент. — Наше правительство сильно разочаровано позицией господина Литвинова и тем, что переговоры никуда не ведут» [612] . Госдепартамент был слеп в своем собственном упрямстве и отказывался обсуждать что-либо, кроме коммерческих кредитов и изначального предложения.
610
М. М. Литвинов — А. А. Трояновскому. 28 июля 1934 г. // Москва — Вашингтон. Т. III. С. 164.
611
Отчет Е. В. Рубинина о статусе советско-американских переговоров. 9 августа 1934 г. // Там же. С. 166–171.
612
Memorandum of Conversation, State Department, Division Eastern European Affairs. 10 Aug. 1934. 800.51W89U.S.S.R./103, NA, RG59, box 4609.