Рискованное приключение

Он снял руку с руля, обнял мою шею ладонью и притянул к себе, одновременно подавшись в мою сторону. Когда наши лица сблизились, он заговорил.

— Тебе придется о многом подумать, но сегодня ты доказала, что справишься, поэтому скажу прямо. Я говорил серьезно, когда я сказал, что хочу посмотреть, что у нас получится — особенно, если сегодняшний день окажется хотя бы вполовину таким, как я думаю. И я чертовски уверен, что не собираюсь заниматься всякой херней через океан и не собираюсь бросать свою землю. А это значит, что ты переезжаешь сюда. Если тебе нужно туда ездить, мы будем ездить так часто, как сможем, но ты будешь здесь, со мной, на моей земле. Да?

— Что, прости? — прошептала я. Теперь я была ошарашена, так ошарашена, что не могла дышать, пока пыталась все осмыслить. Макс нетерпеливо покачал головой.

— Я не согласен на всякую фигню на расстоянии, — объяснил он.

— Фигню на расстоянии? — все еще шепотом повторила я.

— Нина, если мы действительно будем вместе и нам будет хорошо так же, как сейчас, пока мы не вместе, то я не позволю тебе спать в кровати через полмира от меня.

— Нам хорошо сейчас?

Да, я все еще шептала.

— У тебя когда-нибудь было лучше?

— Нет, — не раздумывая, сказала я.

Выражение его лица смягчилось, и он непонятно пробормотал:

— Да.

Я моргнула и начала запинаться:

— Ты имеешь в виду, что хочешь, чтобы я... я... переехала к тебе?

Макс улыбнулся и ответил:

— В этом весь смысл, Герцогиня. Не хочу, чтобы я жил у себя, а ты — в доме в городе.

— То есть, ты, по сути, просишь меня переехать в Колорадо?

— Никаких «по сути».

— Но я живу в доме Чарли, — прошептала я и затаила дыхание.

Макс сделал совсем не то, чего я ожидала бы от мужчины. Его лицо смягчилось еще больше, улыбка пропала, и Макс пробормотал:

— Твою ж мать.

— Макс...

— Ты не хочешь его продавать, — проницательно сказал он.

— Это все, что у меня осталось от брата.

Макс долго смотрел мне в глаза, потом тяжело вздохнул, сжал ладонью мою шею и объявил:

— Мы что-нибудь придумаем.

Это так сильно меня удивило, что я не поняла, что он сказал.

— Прости?

— Мы что-нибудь придумаем.

— Что мы придумаем?

— Не знаю, что-нибудь.

— Макс...

Он привлек меня еще ближе и сказал неожиданно яростно и ожесточенно:

— Послушай меня, Герцогиня. Когда ты находишь что-то хорошее, что-то серьезное, то отыщешь и способ решить проблемы. Если дом твоего брата важен для тебя, значит, мы что-нибудь придумаем.

— О Боже, — выдохнула я. Подозреваю, именно это выдохнула бы любая женщина, осознавшая, что влюбилась в Мистера Колорадо, которого едва знала, и это понимание обрушилось на нее, словно грузовой состав.

— Что? — спросил Макс.

— Ничего, — быстро ответила я, стараясь скрыть свою реакцию.

Несколько секунд он вглядывался в мое лицо с такой проницательностью, что я почувствовала себя незащищенной, а потом мягко сказал:

— Трещина.

— Что, прости?

Он довольно улыбнулся и закончил:

— В твоем щите.

Да, я была права. Более чем незащищенной.

Я не успела ничего ответить, а Макс дотронулся губами до моих губ и пробормотал:

— Поговорим вечером.

Потом он отпустил меня, повернулся и вылез из «Чероки». Я вылезла следом, но гораздо медленнее, в основном потому, что у меня дрожали ноги.

Я обошла джип спереди и подняла глаза на экстравагантный дом. Прямо перед входной дверью сидела женщина в инвалидной коляске и ждала нас. Она разглядывала меня, пока я шла к Максу, он взял меня за руку и повел вверх по ступенькам.

Я была немного удивлена. У женщины были блестящие густые волосы, не светло-, но и не темно-коричневые с симпатичными и естественными на вид рыжеватыми прядями. Она была модно одета в прелестный нежно-желтый свитер, джинсы и ботинки. Наметанным глазом я отметила, что все было высшего качества. Она не выглядела так, будто жила в этой коляске. Казалось, будто она только что присела в нее, чтобы отдохнуть. Подходя ближе, я заметила, что у женщины легкий здоровый загар и она улыбается нам с Максом. Ее улыбка была слабой, но искренней и дружелюбной.

Когда мы с Максом подошли к ее коляске, женщина протянула мне руку и сказала:

— Нина, подозреваю, ты в курсе, что я много о тебе слышала.

Я улыбнулась в ответ.

— Да, догадываюсь. А ты Битси, — поздоровалась я, принимая ее руку.

Она ответила твердым рукопожатием и отпустила мою руку.

— Да, я Битси, новоиспеченная вдова, — ответила она, и я поняла, что, несмотря на здоровый загар и улыбающееся лицо, она выглядит усталой. Ее слова не были сердитыми, просто правда с оттенком безнадежности, который она не пыталась скрыть, и от этого они звучали душераздирающе.

— Мне очень жаль, — тихо сказала я.

— Ты, я и Шауна Фонтейн — единственные в городе, кому жаль, — ответила она с жестокой честностью, но все еще без горечи, скорее с печальным пониманием. Потом она положила ладони на колеса коляски, посмотрела на Макса и продолжила: — Эй Макс, не возражаешь, если мы на секундочку зайдем внутрь, перед тем как отправляться?

Не дожидаясь ответа, Битси ловко развернула коляску и заехала в дом.

Макс взглянул на меня, потянул меня за руку, и мы вошли следом за Битси. Когда мы оказались во внушительном холле, Макс отпустил меня и закрыл дверь.

— Не хочу показаться невежливой, Нина, — объявила Битси, снова развернув свою коляску к нам. Ее голос звучал несколько неуверенно. — Но не могла бы ты подождать минутку в гостиной, пока я поговорю с Максом? Мне просто надо...

Я перебила ее, давая понять, что нет необходимости объяснять мне что-либо и она может делать, что нужно:

— Все в порядке. Я подожду.

— Спасибо, — снова улыбнулась Битси. На ее лице отразилось облегчение, когда она объехала меня справа, а мы с Максом последовали за ней. По пути она продолжала говорить. — Хочешь кофе, или газировку, или что-нибудь еще?

— Нет, спасибо, все хорошо.

Она махнула рукой в сторону комнаты и сказала:

— Чувствуй себя как дома. Мы не надолго, обещаю.

После этого она посмотрела на Макса и покатила коляску к двери.

— Скоро вернусь, — пробормотал Макс, потрепал меня по подбородку и пошел следом за Битси.

Я смотрела, как они уходили, а потом, стараясь не думать о том, что произошло в «Чероки» (в последнее время это вошло у меня в привычку — не думать, зная, что разумнее было бы все-таки разобраться в себе, а ведь это, черт возьми, явилось главной причиной, по которой я решилась на это путешествие), подошла к окнам, тянувшимся от пола до высокого потолка, и заинтересовалась видом.