Ритуал прощения врага

— А Ситков что за птица?

— Карлуша? Хохмач, ерник, вечно шутит, очень подвижный. Потому и мотается по командировкам. Сплетник. Был женат, жена ушла… вот уже несколько лет. Подробностей его личной жизни я не знаю.

— Программист? Шевченко. Что за человек?

— Никогда его не видела, он у них новый. Всего несколько месяцев работает.

— А куда делся старый?

— Уехал в Америку, Коля говорил.

Они «прошлись» по всем сотрудникам «Электроники», и Шибаев уже представлял себе персонал компании и обязанности каждого. Он не спросил об Алисе, лишь задержал взгляд на фотографии девушки. Она улыбалась с цветной картинки — красивая, самоуверенная, знающая себе цену…

— Астахов не сказал, как убили Алису? — спросил он, выключая компьютер.

— Задушили, кажется. — Кира передернулась. — Ночью, в ее квартире…

Они помолчали.

— Я хотел бы поговорить с заместителем вашего мужа Ландисом, — сказал наконец Шибаев. — Если можно, позвоните ему и попросите встретиться со мной.

Кира кивнула…

…Шибаев ушел от нее около шести вечера. Без пятнадцати семь он уже торчал перед банком, ожидая Жанну и перебирая мысленно аргументы, которые убедят ее сказать правду.

Глава 26. Ссора. Неприятная неожиданность

Он сразу определил, что настроение у Жанны на нуле. Она окинула его хмурым взглядом, и Шибаев особенно остро почувствовал их социальную разницу. В результате у него испортилось настроение, и он, в свою очередь, окинул ее еще более мрачным взглядом.

Они молча шли по улице, и Шибаев прикидывал, как задать вопрос в лоб, взять ее за шиворот и заставить признаться. Характерец у нее тот еще, но не дура же она, в конце концов, не может не понимать, что представляет опасность для убийцы. Он понимал, что Ильинская испытывает что-то вроде благодарности к преступнику за то, что тот успел ударить первым и освободил ее от тяжкого бремени, а потому выдавать его она не собирается. В ее понимании они теперь вроде сообщников и скованы одной цепью. Кроме того, она не верит, что убийца ее найдет. Надеюсь, подумал Шибаев угрюмо, она не считает, что Плотникова убила ее мыслеформа? Но это нисколько его не позабавило — в сложившейся ситуации ничего смешного не было.

— Может, поужинаем где-нибудь? — нарушила молчание Ильинская, и Шибаев понял, что она не хочет оставаться с ним наедине. После ужина он проводит ее домой, и… все. Он понял шестым или седьмым чувством, что, похоже, на их отношения надвинулась тень, и не мог понять ее природы. Ведь не замуж он ее зовет! И делить им нечего. С его типично мужской точки зрения, капризничать имела право женщина, на которую имеют серьезные виды, а не случайная знакомая вроде Ильинской. Или она боится его расспросов? Что доказывает его правоту — она видела убийцу, но будет уперто молчать.

Они вошли в полутемный зал небольшого ресторанчика с милым названием «Лавровый лист», или «Лаврушка», сели у окна с витражами. Красно-синие пятна света упали на лицо Ильинской, придавая ему потустороннее выражение — Шибаев вспомнил фильм «Аватар», где герои были синего цвета. Она не смотрела ему в глаза, и он почувствовал ожесточение — никогда не понимал и не принимал извечной женской игры — надутых губ, уклончивых обиженных взглядов, молчания, и вместо того, чтобы броситься утешать и успокаивать, испытывал желание встать и уйти. Ильинская, правда, не принадлежала к разряду играющих дамочек, но ожесточение у него тем не менее вызывала — своим упрямством и нежеланием прислушаться к голосу рассудка. Его опыт оперативного работника говорил, что убийца, заметая следы, пойдет на все. Убивший дважды — убьет еще раз. Ему терять нечего. Он задушил секретаршу Плотникова, а перед тем, как задушить, возможно, следил за ней, и он, Шибаев, несомненно, попал в его поле зрения. А через него вычислить Ильинскую — детская забава. Он представлял радость убийцы, когда тот увидит их вместе и узнает ее. Он, Шибаев, окажется связующим звеном между убийцей и свидетелем и, по сути, приведет его к Ильинской. А она молчит. Они по-прежнему не смотрели друг на друга. Она раздражала его своей независимостью и самоуверенностью, которые сейчас были попросту глупостью.

Она заказала рыбу. Шибаев — отбивную с грибами и вино и вспомнил, что утром всего-навсего выпил кофе и съел бутерброд, предложенный заботливым Дрючиным. И он обозвал его «авокадо», что созвучно с «абогадо», что, в свою очередь, значит «адвокат» по-испански. Авокадо Алик Дрючин! Неплохо! Благодарный клиент подарил Алику красивый галстук в шикарной коробке с названием фирмы — «Абогадо». Галстук был неносибельный — ярко-зеленый в желтые косые полоски и красную крапинку — может, у них в стране адвокаты любят такие галстуки, — и Шибаев вдоволь потоптался по хребту Алика и придумал ему кличку «авокадо». Он хмыкнул. Ильинская взглянула вопросительно. Шибаев пожал плечами — мол, у меня своя жизнь, так, вспомнилось кое-что смешное, к тебе это не имеет ни малейшего отношения.

Отбивная оказалась восхитительной, Шибаев был голоден как волк и напрочь забыл об Ильинской — наворачивал за милую душу. Правы те, кто говорит, что кусок мяса и мужчина находятся в полной гармонии.

Она напомнила о себе, сказав:

— В банке освобождается должность начальника службы безопасности, хочешь, я поговорю? У нас шестнадцать филиалов по стране, придется много ездить, но платят хорошо.

Шибаев перестал жевать, подумал и сообщил:

— Жанна, сегодня утром была задушена секретарша Плотникова. Возможно, она что-то знала, и убийца убрал ее, не задумываясь. Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Ты не ответил на мой вопрос, — заявила Ильинская, и в голосе ее прозвучали стальные нотки. — Неужели тебе нравится твоя работа? Не надоела?

Любое напоминание о работе выводило Шибаева из себя — цену ей он знал и сам. Кроме того, ему не понравился ее тон.

Они смотрели друг на друга, перестав жевать: он — мрачно, она — вызывающе. Шибаев сдался первым. Он отложил нож, взял ее руку и сказал:

— Жанна, пожалуйста!

— Ты уже не думаешь, что это я его? — Ильинская понизила голос и наклонилась к нему через стол. — И почему ты решил, что я кого-то видела? Я не была там в день убийства, я тебе уже говорила! — Она выдернула руку из его ладони. — Если ты считаешь, что я что-то знаю, сообщи следователю! Давай, заложи меня!

Она вскочила и бросилась вон, белый жакет остался висеть на спинке стула. Шибаев, скорее озадаченный, чем рассерженный — что это с ней? — неспешно доел мясо, допил вино и кивнул официантке.

…Открыл ему Дрючин, который при виде приятеля раскашлялся и замешкался в дверях, мешая войти. Шибаев отодвинул его плечом, тогда Алик зацепился ногой за угол тумбочки и почти упал на Александра. При этом он что-то бормотал сквозь зубы. Шибаев хотел спросить, какого черта адвокат путается под ногами — и без него тошно, но тут взгляд его упал на ухмыляющуюся физиономию капитана Астахова по прозвищу Коля-Буль, подпиравшего плечом дверь в комнату. Шибаев перевел взгляд на Алика, тот дернул головой, что, видимо, означало: я же предупреждал!

— Какие люди! — обрадовался капитан. — Привет, Шибаев! А твой друг Дрючин утверждал, что ты по этому адресу уже не живешь и напрасно я тут отсвечиваю. Я даже собирался отчаливать, а тут ты! Везуха. Как личная жизнь, Шибаев? Работа? Что новенького?

— Может, чаю? — влез Алик Дрючин.

— Не откажусь, — сказал капитан. — А чего-нибудь пожевать? Шибаев, что это у тебя в руке? Никак, куртка? И явно не твоя, а?

— Моя, — буркнул тот, пристраивая жакет Ильинской на вешалку. — А ты чего тут? К Алику пришел?

— К вам обоим. Шел мимо, дай, думаю, зайду. А Дрючин перепугался, руками замахал — нету, кричит, Ши-Бона, забыл, когда видел. Съехал, говорит. Что, Сашок, за вещичками вернулся?

Коля-Буль наслаждался ситуацией, прекрасно видя, что ему не рады. Последнее укрепило его в подозрении, что эти двое клоунов что-то знают, и это что-то он из них вытянет, не будь он капитаном Астаховым!

— Саша, какое отношение ты имеешь к делу об убийстве Плотникова вообще? — спросил он, когда теплая компания гоняла чаи на кухне.