Ритуал прощения врага
Шрифт:
— Очень глубокое философское замечание, — фыркнул адвокат, все еще дувшийся на Шибаева за ночевки неизвестно где. Уж он и так и этак, но Шибаев как воды в рот набрал. Алика распирало любопытство, тем более что он пребывал в раздрыге, расставшись с очередной подругой, а потому молчание Шибаева было особенно обидным. — Жизнь такая! Плюс бурное развитие технологий при общей социальной незрелости и недоразвитости. То есть наблюдается не предвиденный никем парадокс — новые технологии заталкивают человечество назад в детство, оно не взрослеет, отсюда всплеск насилия, немотивированной агрессии и завышенных ожиданий при нежелании приложить усилия для их реализации. Кроме того, это отучает думать. Сейчас народ даже книги перестал читать.
— Сам придумал?
— Это
— Я встретился с женой Плотникова, его братом, художником, и девушкой из ресторана «Желтый павлин»…
— С женой Плотникова? Каким образом?
— Случайно. Не суть.
— И что, все они… с отклонениями? — удивился Алик.
— В большей или меньшей степени. Кира, жена, то есть вдова Плотникова, боится людей, угнетена, болезненно любит сына. Покойный муж бил ее и хотел сдать ребенка в психушку. Теперь она собирается продать бизнес и уехать с мальчиком в Германию на лечение.
— Ты думаешь, это тянет на мотив?
— Еще как тянет! Она за ребенка любого порвет. Но… черт его знает! Мотива недостаточно, мало ли у кого есть мотив. Нужен характер. Я не вижу ее в роли убийцы.
— Но люди с психическими отклонениями бывают очень изобретательными и хитрыми, — глубокомысленно заметил адвокат. — И никогда не знаешь…
Шибаев кивнул.
— В семье у них еще один тип со странностями, брат убитого, зовут Игорь. Художник. Я навестил его в тот момент, когда он пытался повеситься, причем, как я понимаю, уже не первый раз. Он как раз оборвался с крюка и упал на пол. По-моему, он был в запое. Продал картину и на радостях перебрал.
— Он пытался покончить с собой? — поразился Алик. — Но почему?
— Так он устроен. А может, ему все обрыдло. Их мать покончила с собой, его тоже тянет. Но ему не везет. В первый раз Плотников сдал его в дурдом, и они оба познакомились с Кирой, она работала там медсестрой. Теперь снова облом — веревка не выдержала. А сколько раз между попытками — я думаю, он и сам не помнит. Кира дала мне понять, что он психически неполноценный, то есть понимай — неподсудный. А он кричал, чтобы я позволил им уехать в Германию, понимай — дай сбежать. Кстати, Плотников избил его и сломал ему руку, и Игорь боялся, что не сможет держать кисть.
— Прямо кунсткамера какая-то! Ты думаешь, он мог? Они оба могли?
— Вряд ли он, хотя основания у него тоже были, как ты понимаешь. Но… для убийства, Алик, нужны подготовка и план. Надо носить с собой оружие, выслеживать жертву, выбрать подходящее время, все рассчитать. — Он запнулся, вспомнив Ильинскую. — А художник — личность взрывная и спонтанная, кроме того, как мне показалось, он не склонен к насилию. И часто под кайфом. Уж скорее он себя убьет или изувечит. Насчет Киры — не знаю, не похоже, но ты же сам понимаешь… К сожалению, у меня нет штата криминалистов, я даже поговорить не могу с кем надо и до всего дохожу вот этим! Пытаюсь дойти. — Он постучал себя пальцем по лбу. — А тут не избежать субъективизма, как ты говоришь, а кроме того, это вилами по воде писано — мы все разные. Убийцы зачастую прекрасные актеры, а уж психи — тем более. Но это еще не все. Есть еще один подозреваемый, вернее, подозреваемая. Эта вообще ни в какие ворота не лезет.
— Женщина?
— Женщина. Сама подошла ко мне и сказала, что хочет поговорить.
— А откуда она… С чего вдруг?
— Увидела меня в сквере напротив ресторана «Желтый павлин», поняла, что я ее «пасу», и пришла с повинной.
— Убийца?! — Алик перестал жевать, уставился на друга. — Сама подошла? Она что, действительно убийца? Ты правда следил за ней?
— Она не знает. И в мыслях не было следить — просто сидел там, думал о жизни. Хотя мысль поговорить с ней была — Кира рассказала мне, что какая-то официантка во время корпоратива уронила поднос, и мне стало интересно, с какого перепуга. Помнишь, ты рассказывал про патера… как его? Браун, кажется? Его интересовали всякие странные события, сопутствующие преступлению. Вот и я… заинтересовался.
— Как это она не знает?
— Говорит,
создала мыслеформу, чтобы Плотникова убили, и его убили.— Мыслеформу? Зачем?
— Я же сказал — чтобы убили.
— Ничего не понимаю! — воскликнул Дрючин, откладывая вилку. — Так убила она или нет?
— Я же говорю, она не знает.
— Ты что, издеваешься? — возмутился Алик. — Кто она такая?
— Официантка из «Желтого павлина», работала на корпоративе, та, что уронила поднос.
— При чем тут поднос?
— Она уронила его, когда увидела Плотникова. Она знала его раньше и уверена, что он убил ее подружку. Испугалась и уронила. К счастью, он ее не узнал.
— Откуда она знает, что он убил подружку? Проводилось следствие?
— Следствия не было, девушка приезжая, никто, как я понимаю, особенно ее не искал. Она просто исчезла.
— А куда же он дел труп?
— Откуда я знаю? Вывез на свалку… мало ли.
— А почему она подошла к тебе?
— Страх, Алик. Элементарный страх и чувство вины за то, что сбежала и оставила подружку на произвол судьбы. Этот страх грызет ее уже два года. Плотников, похоже, был законченный садист. Девушки… кстати, официантку зовут Татьяна, — подрабатывали проституцией, и однажды им попался Плотников. Он напился и стал их избивать, Татьяна сбежала, а другая осталась, и больше Татьяна ее не видела. А сейчас она вернулась, тут же наткнулась на Плотникова и от ужаса уронила поднос. По ее словам, он ее не узнал и даже попытался назначить свидание. После этого она создала мыслеформу и… в результате его убили.
— Ты серьезно? — Адвокат смотрел испытующе.
— А ты что, не веришь в мыслеформы? Вот я сидел на скамейке, обдумывал свои дела, в частности думал о том, что надо бы с официанткой поговорить, а она тут как тут, сама пришла. Чем тебе не мыслеформа?
— А где она была эти два года?
— Она точно не знает, место называется Городище. Какой-то городишко, райцентр или деревня.
— Как это не знает?
— Какая-то глубинка, говорит. А может, не хочет рассказывать. Жила у местной женщины, работала в огороде. Недавно вернулась и… вот. А еще я поговорил с секретаршей Плотникова, она была его любовницей, и, как я догадываюсь, он ее бросил. Она прямо указывает на жену Плотникова и брата, якобы убийство произошло из-за денег, эти двое в сговоре и вообще любовники. Более того, если я правильно ее понял, она донесет на Киру или уже донесла — уж очень эта Алиса ее не любит. Позвонит, не называясь, следователю и сообщит. Такой выпал расклад, Алик. Как ты видишь, у нас определилось несколько мотивов: страх официантки Татьяны, боязнь за ребенка у Киры, стремление спасти Киру и племянника у художника. Это только то, что мы знаем. Плюс ревность брошенной любовницы. Плюс то, чего мы не знаем и никогда не узнаем.
— Подожди, Ши-Бон, ты сказал, что Кира собирается продать бизнес и уехать. В прошлом году бизнес попытался купить Речицкий… может, это мотив? — спросил адвокат.
— Пытался, даже дважды, но… уверен. Вряд ли. Понимаешь, Плотников ходил по грани, и рано или поздно…
— Таких, как он, сотни, — перебил его адвокат. — Сексуально озабоченный садист и пьяница… это еще ни чем не говорит! Семьдесят процентов мужчин бьют жен, это статистика.
— Согласен, не говорит, но только до поры до времени. Пока ничего не случилось. А если случилось, то садизм вполне может оказаться причиной.
— Ну, в общем, да, пожалуй, — не мог не согласиться адвокат. — И что теперь?
— Ты же понимаешь, что никаких разыскных действий я проводить не могу. Мне иногда говорят больше, чем оперативникам, но установить алиби, проверить показания, опросить соседей, не говоря уже об обыске… — Шибаев вспомнил сумочку Ильинской и махнул рукой, — незаконном, если повезет, сам понимаешь!
Глава 23. Встреча
Кира Плотникова сидела на скамейке в парке, Володя в красной курточке — рядом на траве, сосредоточенно рассматривая мертвую красно-черную бабочку. Кира читала книгу, поминутно взглядывая на сына. Была она по своему обыкновению в черном.