Ритуал взаимодействия. Очерки поведения лицом к лицу
Шрифт:
В этом очерке действие рассматривается, главным образом, в контексте американского общества. Хотя несомненно, что в каждом обществе есть арены действия, именно американское общество нашло для этого слово. Довольно интересно, что мы стали очень чувствительны к действию в момент, когда — по сравнению с другими обществами — резко ограничили в гражданской жизни судьбоносные события серьезного, героического и связанного с выполнением долга типа.
Пара слов в заключение о распространении слов. В игре в казино, когда игрок делает большую ставку и теряет ее, он иногда говорит о том, что «пустил ее на ветер». Таким образом, неудачно включиться в действие — значит «пустить его на ветер». Смысл в том, что желанная ставка (в данном случае денежная), которой обладали, теперь потеряна и что ни обладание ставкой, ни потеря ее не были особенно оправданы и узаконены. Пускание на ветер большой ставки плохо отражается на человеке, но не настолько плохо, чтобы он не мог довольно легко обвинить себя за это. Именно этот комплекс породил обобщение.
Персонал казино, «вмешиваясь» на работе, чувствует, что будет выгодно, если они «сделают это», но нет практического способа гарантировать, что это удастся. Во время этой сложной фазы будет множество небольших нарушений, которые могут служить достаточной почвой для увольнения: приход с опозданием на несколько минут; отклонение недостойной задачи; ошибка в
Потеря работы, вызванная тем, что по сути может рассматриваться как бессмысленная случайность, тоже является «пусканием на ветер». В противоположность взглядам среднего класса, представители которого склонны определять профессиональное положение как нечто приобретаемое и теряемое заслуженно, у работников казино профессиональное положение имеет тенденцию очень быстро колебаться между «сделать это» и «пустить на ветер», и ни то, ни другое состояние не рассматриваются как гарантированные. Этот взгляд распространяется на другие области жизни, и крупье может сказать, что «пустил на ветер» свой брак или шансы на учебу в колледже.
Логика этого стремительного отношения к основам жизни, отношения, создающего глубинную защиту от жизни в действии, может быть понята, если обратиться к особенностям социальной жизни в Неваде: относительная легкость разводов и браков; присутствие очень большого числа людей, потерпевших неудачу в браке или работе; традиции жизни на границе — не задавать вопросов о предшествующей или нынешней жизни человека; возможность получения эквивалентной работы в другом казино после увольнения; присутствие в поле зрения большого числа работников казино, которые, как известно, недавно работали на лучшей работе в других казино; представление, что спорадические приступы большой игры являются осознанной реализацией идеального опыта культуры и что какими бы долгими и скудными ни были дни между этими приступами, подобное применение денег может быть лучшим из того, что в состоянии предложить Невада. В любом случае, действие — это не только единичный термин, который, как выясняется, получил распространение из игорных заведений. Целое семейство терминов оказывается вовлечено в употребление, мигрируя в самые разные области человеческой деятельности [167] .
167
Наряду с «действием» и «пусканием на ветер» мы можем упомянуть фразу «сделать это», означающую существование с помощью источника дохода, заслуженного или нет, позволяющего вести жизнь с небольшим количеством работы и значительными тратами, а также один из смыслов выражения «идет само собой», отражающую какой-то критический момент. Так, сотрудник казино говорит, что он никогда не играет в «очко», если не ощущает каких-то процессов в крупье, работающих в его пользу, — ситуацию, развитие которой очень трудно остановить. Я не буду рассматривать здесь очень часто используемый сотрудниками казино во многих контекстах термин «толкать». Это приемыш в семействе терминов казино, ведущий происхождение из более старых видов бизнеса.
Я говорил, что действие может быть найдено везде, где индивид осознанно идет на чреватый последствиями риск, воспринимаемый как такой, которого можно избежать. Как правило, действие не обнаруживается в повседневной рабочей рутине дома или на службе. Ведь здесь риск стремятся организационно исключить, а то, что остается, очевидно, не является добровольным. Где же тогда обычно можно найти действие? Позвольте мне суммировать уже сделанные мимоходом предположения.
Во-первых, те, кто ищет действие, находят его в коммерциализированных видах спорта. Возможно, вследствие того, что эта деятельность специально организуется для зрителей как развлекательное зрелище, возникает ощущение, что нет серьезных причин для увлечения самой этой деятельностью. Фактом, однако, является и то, что любители занимаются этими эффектными видами деятельности самостоятельно, в одиночестве и без оплаты, в качестве занятия на отдыхе, что укрепляет представление о том, что профессионалы участвуют в самодетерминированном добровольном занятии, пусть даже очевидно, что на кону исхода зрелища могут находиться профессиональные и коммерческие деловые интересы. Хотя спортсмены-автогонщики зарабатывают на жизнь за рулем, а решение компании о том, продолжать или прекратить выпуск модели машины, может зависеть от результатов гонок [168] , считается, что водители могли бы выбрать работу другого типа или, по крайней мере, воздержаться от данной гонки и что этот тип риска, так или иначе, является добровольным.
168
Например, участие «корвета» в себрингских гонках 1956 г., описанное гонщиком Джоном Фитчем: «Я знал, что неудача на себрингских гонках могла бы означать конец интереса „Шевроле“ к гонкам спортивных машин» (Filch J., Beaumont С. The Day That Corvette Improved the Breed // Beaumont C., Nolan W. Omnibus of Speed. N.Y.: Putnam and Sons, 1958. p. 271–286).
Следующее место действия — это незрелищные [169] рискованные виды спорта. За участие в них не платят, они не укрепляют общественно приемлемого статуса личности и не порождают обязательств в серьезном мире работы. При отсутствии обычного давления, вынуждающего включиться в деятельность, легко допустить, что здесь присутствует самодетерминация и что подвергание себя риску осуществляется единственно ради принятия вызова. Интересно, что в некоторых из этих энергичных видов спорта доминируют крепкие, моложавые люди, которые могут себе позволить тратить на это время, путешествовать и приобретать снаряжение. Думается, эти люди извлекают лучшее из обоих образов жизни, получая удовольствие от риска без значительной угрозы своим рутинным повседневным делам.
169
Характерно, что рискованные рекреационные виды спорта «стоит смотреть», их часто смотрят, и участник вынужден принимать это. Он обязан быть в состоянии выступать, когда на него смотрят; однако он не должен выступать только для того, чтобы на него смотрели. Не важно, ни насколько большую толпу собирает спортсмен, ни насколько он захвачен интересом зрителей, их роль не ратифицирована,
они не могут требовать, чтобы он подстраивал под них свой график или завершал, если начал. У них есть право на то, чтобы он не обращал на них внимание как на зрителей, но также обязанность принимать то, что он их не замечает.Далее следуют более коммерциализированные арены действия — удобно расположенные места, где снаряжение и площадки можно арендовать, что позволяет обеспечить некоторую степень действия. Кегельбаны, бассейны, парки аттракционов и торговые пассажи создают условия, в которых стоимость игры и цена приза порождают умеренно судьбоносный контекст для демонстрации индивидуальной компетентности. Публичные ставки на ипподромах и в казино позволяют игрокам демонстрировать разнообразие личных свойств, хотя и ощутимой ценой. «Головокружительные» аттракционы на ярмарках и в парках развлечений открыто решают нашу дилемму относительно действия, предоставляя опасность, которая гарантированно не является реальной опасностью, — то, что Майкл Балинт прекрасно описал как безопасное трепетное волнение:
Во всех развлечениях и удовольствиях такого типа можно наблюдать три характерных отношения: (а) некоторую степень осознанного страха или, по крайней мере, понимание наличия реальной внешней опасности; (б) добровольное и намеренное подвергание себя этой внешней опасности и вызываемому ей страху; (в) в то же время более или менее уверенная надежда на то, что можно будет выдержать страх и справиться с ним, что опасность пройдет и что человек сможет без повреждений вернуться в безопасную обстановку. Эта смесь страха, удовольствия и уверенной надежды перед лицом внешней опасности создает базовый элемент всего волнующего [170] .
170
М. Балинт продолжает рассуждение следующим интересным комментарием: «Давайте вкратце исследуем, каким образом другие захватывающие удовольствия похожи на те, что предлагаются в парках удовольствий. Некоторые связаны с высокими скоростями, например, все виды гонок, скачек и прыжков, мотогонки, катание на коньках, лыжах, тобоггане, парусный спорт, полеты и т. д. Другие связаны с ситуациями незащищенности, как различные виды прыжков, ныряние, скалолазание, планеризм, укрощение диких зверей, путешествия в неизвестные земли и т. д. Наконец, есть группа захватывающих удовольствий, которые связаны с незнакомыми или даже полностью новыми формами удовлетворения, либо в виде нового объекта, либо незнакомого способа удовольствия. Явно новый объект — это что-то девственное, и удивительно, сколько развлечений требуют этого прилагательного. Говорят о девственной земле, девственной вершине, девственном пути к вершине, девственных диапазонах скорости и т. п. Вообще, любой новый сексуальный партнер — это что-то захватывающее, особенно если он другой расы, цвета или вероисповедания. Новые формы удовольствия включают, в частности, удовольствие от новой пищи, новой одежды, новых обычаев, вплоть до новых форм „извращенной“ сексуальной активности. Во всех этих явлениях мы обнаруживаем те же три вышеописанных основных фактора: объективную внешнюю опасность, возбуждающую страх, добровольное и намеренное подвергание себя ей и уверенную надежду на то, что, в конце концов, все обернется хорошо» (BalinlМ. Thrills and Regressions. London: The Hogarth Press and the Institute of Psychoanalysis, 1959. p. 23).
Наконец, есть последний тип коммерциализированных действий, включающий прямое участие, которое я буду называть «фигуряние» (fancy milling) [171] . В нашем обществе взрослые могут приобретать вкус к социальной мобильности, потребляя ценные продукты, получая удовольствие от дорогих модных развлечений, проводя время в роскошных условиях и общаясь с престижными людьми, — особенно если это происходит одновременно и в присутствии множества свидетелей. Это действие потребления. Так, простое присутствие на большом сборище пирующих людей может принести не только порождаемое толпой возбуждение, но и неопределенность из-за недостаточного знания того, что может дальше случиться, возможность флирта, который сам по себе ведет к формированию взаимоотношений, и живой опыт пребывания рядом с кем-то, кто действительно умеет найти настоящее действие в толпе.
171
На необходимость рассмотрения этого типа действия указал Говард Беккер.
Когда эти различные элементы «фигуряния» объединяются, а индивид сравнивает престижность и краткость участия с ценой выхода на сцену и объемом расходов, необходимых в каждый момент участия, происходит некоторое рассеянное действие — или, скорее, отблеск действия, — хоть и с ограниченной судьбоносностью [172] . Индивид совмещает роль исполнителя и роль зрителя; он участвует в действии, но оно вряд ли будет постоянно на него влиять.
Крайним примером этого служит казино отеля. Тут доступны не только азартные игры на деньги, этот тип действия вообще перегружен разными расходами. Обеспечивается краткое вторжение в мир высокого уровня жизни. Паркуемые служителями лимузины толкутся у входа. За входом — роскошная обстановка. На столиках предлагаются напитки, часто бесплатно для клиентов. Могут предлагаться хорошие закуски, с учетом разнообразных вкусов. Поощряется система чаевых, поднимающих настроение получающим их, и работают полуобнаженные официантки, отобранные за их внешность и довольно доступные. Система сигналов позволяет этим девушкам предлагать напитки, сигареты и аспирин по всем помещениям, где они требуются. «Агенты» игры в кено и девушки, обменивающие деньги, организованы подобным же образом, чтобы быть в распоряжении клиентов по мановению руки. Облегчаются контакты за столом с известными людьми и с теми, кто много тратит. Обеспечивается и близость к тому, что некоторые назовут гангстерским элементом. Гарантирован легкий доступ к знаменитым в национальном масштабе представлениям и даже физическая приближенность к самим знаменитостям. Бар гостиной «украшен» хористками, наряженными в неофициальные костюмы. Посетительницы чувствуют, что могут поэкспериментировать, выставляя напоказ наряды высокой моды, которые они постеснялись бы надеть дома. Короче говоря, здесь много возможностей для эфемерного «облагораживания». Однако если во время «облагораживания» клиенту захочется присесть, скорее всего, он сядет за игральный стол. Обстановка и окружение богатые, но каждая минута оплачивается риском потери значительных денежных сумм.
172
Услуги в таких местах должны оцениваться выше, чтобы способствовать этому виду действия. Собственники приспосабливаются, но по другим причинам.