Ритуал взаимодействия. Очерки поведения лицом к лицу
Шрифт:
Необходимо, наконец, поднять последний вопрос, касающийся организационной основы действия. Ранее я предположил, что присутствующие в социальных ситуациях люди могут не только выступать как свидетели, но и сами служить объектами, по отношению к которым человек действует, и особое значение будут иметь его характеристики в этом качестве. Когда эти вовлекающие других действия содержат в себе судьбоносные риски, специально организуемые как доступная возможность, возникает особый тип действия, в котором люди, в присутствии которых находится субъект, сами обеспечивают поле для его действий. Хемингуэй дает поразительно жестокую иллюстрацию, которую можно также сравнить с примерами метающих ножи цирковых артистов и бросающих снежки маленьких мальчиков:
Для нашего развлечения Мэри взяла напрокат ярмарочный тир и установила его в саду. Как-то в 1956 году Антонио видел, как я из охотничьего ружья, на порывистом ветру, отстреливал горящий кончик сигареты, которую держал в руке наш шофер, итальянец Марио, и отнесся к этому неодобрительно. Но на этот раз, в день моего рождения, Антонио держал сигарету во рту, когда я отстреливал столбик пепла. Я проделал этот опыт семь раз, стреляя из крохотных ружей тира, и с каждым разом Антонио затягивался сильней, чтобы окурок стал как можно короче.
Наконец, он сказал: «Пожалуй, хватит, Эрнесто. Еще один выстрел — и останусь без губ».
Магараджа из Куч-Бихара тоже приобщился к этому безобидному развлечению. Сначала он проявлял осторожность — вставлял сигарету в мундштук, но очень скоро отбросил его и стал затягиваться не хуже Антонио. Я набрал много очков, но отложил ружье и отказался стрелять
186
Hemingway E. The Dangerous Summer // Life. September 12. 1960. p. 76 (рус. пер.: Хэмингуэй Э. Опасное лето // Собр. соч.: В 6 т. / Пер. Е. Калашниковой, В. Топер. М.: Нугешинвест, 1993. т. 5. c. 105).
В то время как один человек обеспечивает поле действия для другого человека, этот другой может, в свою очередь, использовать первого как свое поле действия. Когда обнаруживается реципрокность такого типа, а целью является проявить некое мастерство или способность, мы говорим о состязании или дуэли. То, что происходит в этих эпизодах, может быть названо межличностным действием [187] .
Межличностное действие иногда выглядит как простое удвоение обычного. Например, в дуэли на пистолетах один человек является пассивной мишенью для другого и в то же время другой является пассивной мишенью для первого, — за исключением, конечно, таких маленьких хитростей, как вставание под углом, чтобы подставить противнику наименьшую площадь для стрельбы, и прикрывание руками сердца. Фактически, дуэль на пистолетах может анализироваться как устройство для сложения вместе двух отдельных функций: состязания в стрельбе и схемы результата для победителей и побежденных. Чаще, однако, реципрокность более интимна и более интересна. Сам акт, посредством которого один участник проявляет свои способности перед лицом другого, может создавать поле для конкурентного или противостоящего действия другого. Фигура, которую вырезает один участник, будет вырезаться из фигуры, которую вырезает другой участник. Даже в описанном Хемингуэем развлечении со стрельбой есть оттенок этого: демонстрируемая Антонио хладнокровность в исполнении роли мишени требует для своего поля действия усилий Хемингуэя в качестве меткого стрелка.
187
Обычно порядок состязания требует, чтобы соперники находились лицом к лицу, однако, например, существует соперничество за руку женщины между двумя поклонниками, которые никогда не встречаются между собой, существуют споры в колонке «Письма к редактору» и состязания (предложенные Хемингуэем), где результаты одной стороны, которая может в этот момент отсутствовать, становятся условием действия другой стороны: «Бой быков без соперничества ничего не стоит. Но соперничество, когда оно происходит между двумя великими матадорами, смертельно. Ведь если один из боя в бой делает то, чего никто, кроме него, сделать не может, и это не трюк, но опаснейшая игра, возможная лишь благодаря железным нервам, выдержке, смелости и искусству, а другой попытается сравняться с ним или даже превзойти его, — тогда стоит нервам соперника сдать хоть на миг, и такая попытка окончится тяжелым ранением или смертью. Или же ему придется прибегать к трюкам, а когда публика научится отличать трюк от подлинного искусства, его поражение неизбежно, и хорошо еще, если он останется жив и удержится на арене» (Там же, c. 74).
Так же как есть социальные установления для обеспечения действия, есть и установления для обеспечения межличностного действия. Важным примером служит распространенная практика гандикапа (форы) в состязаниях [188] . Этот прием гарантирует, что, как бы мало ни соответствовали друг другу состязающиеся, у них будут примерно одинаковые шансы на победу или проигрыш и исход будет зависеть от того, насколько близко каждый сможет подойти к собственным пределам. Таким образом, гарантируется, что результат будет не только непредсказуемым и, следовательно, удерживающим внимание, но и явится делом крайних усилий, победа достанется тому из состязающихся, кто подойдет к своему пределу ближе, чем другой к своему. Последнее дополнительное усилие определяет исход. Так, состязание с гандикапом — это точно рассчитанное установление, превращающее двух людей в поле действия друг для друга, где дополнительная острота придается тем, что успех одного должен будет уравновешиваться неудачей другого. Можно добавить, что налагаемые на себя ограничения в снаряжении при охоте или рыбной ловле могут рассматриваться как разновидность гандикапа; добыча превращается в соперника, и в результате происходит «справедливое» (или почти справедливое) состязание. Честная игра требует честной игры.
188
Goffman E. Fun in Games // Goffman E. Encounters. Indianapolis: Bobbs-Merrill, 1961. p. 67.
В разных играх и видах спорта индивиды могут использовать друг друга как поле действия в обособленной обычно области, физически и по времени отделенной от серьезной жизни. Но очевидно, что взаимное использование друг друга в качестве поля действия — более общее явление. В качестве мостика от игры к жизни давайте посмотрим на отношения между полами.
Все до сих пор описанные ситуации действия в гораздо большей степени выступают областями активности мужчин, чем женщин; действительно, в нашей западной культуре действие, видимо, входит в состав культа мужественности — несмотря на женщин-тореадоров, воздушных акробаток и преобладание женщин в залах игральных автоматов в казино [189] . Есть описания нескольких дуэлей, участницами которых были европейские женщины, но эти столкновения рассматриваются скорее как извращения слабого пола, а не как его украшение [190] . Но, конечно, женщины вовлекаются особым образом в один вид действия: они являются полем игры для сексуальных и куртуазных действий. Взрослые мужчины могут определить женщину как объект для начала установления с ней потенциально сексуальных взаимоотношений. Существует риск отказа, мезальянса, ответственности, предательства прежних взаимоотношений или недовольства других мужчин; есть и возможность для такого рода самоподтверждения, которое может принести успех только в этой области. Это действие иногда называется «соблазнение».
189
Мужественность оказывается особенно важной ценностью в латиноамериканском обществе, и ценность ее с трудом можно отделить от ее оснований в биологии пола. «Таким образом, ограничение — это естественная основа сексуальной чистоты, точно так же как мужественность — естественная основа власти и защиты семейной чести. Идеал благородного человека выражается словом hombria — „мужественность“… Мужественность означает храбрость, используется ли она с моральными или аморальными целями. Это слово, которое постоянно звучит в пуэбло, и суть этого понятия выражается в физической сексуальной сущности мужчины (cojones). Противоположное понятие передается прилагательным manso, которое означает и ручной, и кастрированный. От лишенного этой физиологической основы слабого пола, очевидно, нельзя ожидать обладания им, и это исключается из требований женской чести» (Pitt-Rivers J. Honour and Social Status // J. Peristiany (Ed.). Honour and Shame. Chicago: University of Chicago Press, 1966. Ch. 1. p. 45). Вероятно, женский эквивалент классических мужских достоинств включает скромность, ограничения
и девственность, демонстрация которых может подразумевать что угодно, только не действие.190
Baidick R. The Duel. London: Chapman and Hall, 1965. Ch. II «Women Duellists». p. 169–178.
В нашем обществе выделены специальные условия времени и места для соблазнения: вечеринки, бары [191] , танцы, курорты, парки, классы, публичные мероприятия, собрания ассоциаций, перерывы на кофе в офисах, церковные собрания, улицы с дурной репутацией. Само соблазнение бывает двух видов в зависимости от того, включает ли круг, где оно происходит, людей знакомых или незнакомых. Между знакомыми мы обнаруживаем флирт и начало романов; между незнакомыми — обмен сигналами интереса и завязывание знакомства.
191
Близкое утверждение есть у Шерри Кэвен — Cavan Sh. Liquor Licence. Chicago: Aldine Press, 1966; см. также Roebuck J., Spray S. The Cocktail Lounge: A Study of Heterosexual Relations in a Public Organization // American Journal of Sociology. January. 1967.
Организационное облегчение соблазнения среди незнакомых принимает много форм: институт социальных «хозяек» на курортах; телефонные стойки; посредничество в баре по стереотипу «взять-вам-выпивку?» и т. д. Яподробно опишу ситуацию в казино Невады.
Столики казино по определению открыты для любого взрослого, у которого есть деньги, чтобы их тратить. Несмотря на очевидную безличность операций, посторонние люди за одним столиком обнаруживают, что совместное и взаимно заметное подвергание себя риску порождает легкий дух товарищества. Те, кто делает большие ставки, размер которых предполагает их заинтересованность и позволяет заключить об их обеспеченности, позиционируют себя как в чем-то открытых своим коллегам по игре и даже зрителям. Предполагаемая взаимная ответственность за исход (в ограниченном, но постоянном смысле) добавляется к взаимной открытости и связанности. А между представителями разного пола возникает еще большая открытость. Мужчина почти всегда может дать небольшой бесплатный совет соседкам, постепенно объединяясь с ними против крупье в коалицию надежды. Далее, если случается, что женщина играет способом, который может интерпретироваться как выгодный для всех, на нее с готовностью держат пари, и возрастает взаимная вовлеченность. Аналогично, когда завязывается знакомство, ей позволяют играть, не подвергая особому риску свое положение. И потом вполне естественно может оказаться, что она сохранит весь или почти весь свой выигрыш. Таким образом, столы для игры обеспечивают первый шаг в игре знакомства, а также очень тонкое прикрытие, под которым может производиться плата аванса наличными за социальную и сексуальную благосклонность, даруемую позже в некоммерческой манере. Таким способом организационно облегчается соблазнение.
Нужно отметить, что есть много мужчин, избегающих активного вовлечения в соблазнение, даже при посещении мест, организованных с этой целью. Есть и много других, которые везде ищут эти возможности, будь то дома, на рабочем месте или в служебных контактах. И они встречают каждый день мыслями о таких возможностях [192] . Этих хронически озабоченных мужчин следует отнести к тому же классу, что и тех, кто готов трансформировать любое событие в пари или любую задачу — в соревнование по силе, мастерству или знаниям.
192
Хотя понятие действия определенно релевантно гетеросексуальным контактам, оно, по-видимому, даже еще более релевантно гомосексуальным. Для сообщества гомосексуалистов явно в гораздо большей степени, чем для обычного, характерны случайные кратковременные связи с соответственно более высокой степенью случайности и риска в установлении отношений.
Попытки завязать потенциально сексуальные отношения, конечно, являются только одной разновидностью межличностных действий, происходящих в обществе в целом. Другой важный их вид происходит, когда индивид служит полем действия благодаря своей способности получать и наносить физические и словесные раны. Чтобы отыскать тех, кто доставляет себе удовольствие этим спортом, стоит взглянуть на «аутсайдеров», которые, как, например, подростки, не вплетены плотно в организационные структуры. Предположительно, среди них эта судьбоносная активность будет менее разрушительной и более терпимой; это случай, когда нечего терять или еще ничего не потеряно, случай хорошей организации для дезорганизации. Иллюстрацией служит исследование уличных банд агрессивной отчужденной городской молодежи:
Ускоренный, по сравнению, например, с рабочими группами, темп проверки взаимоотношений в закоулках возникает отчасти потому, что лидеры не контролируют значительного количества имущества, так как они могут пожаловать лишь немногие привилегии или льготы и потому, что здесь нет давления внешних институтов, вынуждающих участников принимать дисциплину банды [193] .
Среди такой молодежи понятие «пинок» обладает самым полным значением. Здесь нет культуры и культивации признанных видов спорта, маскирующих беспричинность риска; сама общность превращена в поле для действия, с особым использованием сверстников, незащищенных взрослых и людей, воспринимаемых как символы полицейского авторитета. Уолтер Миллер предлагает удачное описание:
193
Short J., Strobeck F. Group Process and Gang Delinquency. Chicago: Chicago University Press, 1965. p. 196.
Многие наиболее характерные черты жизни низшего класса связаны с поиском возбуждения или острых ощущений. Сюда относятся превалирующее употребление спиртных напитков представителями обоего пола и широко распространенные азартные игры всех видов: нелегальная лотерея, ставки на скачках, кости, карты. Поиск возбуждения обнаруживает то, что, быть может, является его наиболее живым выражением в сильно структурированной практике «ночи в городе». Эта практика, по-разному называемая в разных местах («хождение по кабакам», «выход в город», «шатание по барам»), включает ряд повторяющихся видов активности, в которых алкоголь, музыка и сексуальные похождения являются основными компонентами. Группа или индивидуум отправляются «кружить» по разным барам и ночным клубам. Выпивка продолжается по нарастающей весь вечер. Мужчины стараются «снять» женщин, а женщины играют в рискованную игру принятия сексуальных заигрываний. Драки между мужчинами, в которых задействованы женщины, азартные игры и утверждение своей физической отваги в различных сочетаниях являются частыми последствиями ночи кружения по барам. Взрывной потенциал приключений такого типа с сексом и агрессией, часто ведущими к «неприятностям», полуоткрыто ищется самим человеком. Так как всегда есть значительная вероятность, что выходы в город будут приводить к дракам и т. д., эта практика включает элементы поиска риска и желанной опасности [194] .
194
Miller W. Lower Class Culture as a Generating Milieu of Gang Delinquency // Journal of Social Issues. 1958. V. XIV. p. 11. Еще раньше утверждение о теме возбуждения у подростков можно обнаружить у Thrasher F. The Gang. Chicago: University of Chicago Press, 1927. Ch. 5 «The Quest for New Experience». Более позднюю версию можно найти у Finestone Н. Cats, Kicks, and Color// Social Problems. 1957. № 5, особенно p. 5, который описывает группу, сочетающую пренебрежение миром работы с сильной озабоченностью проявлением хладнокровия перед лицом неприятностей. Подобным образом, «фокусы заботы», которые У. Миллер приписывает городской культуре низшего класса (проблемы, «крутизна», ловкость, возбуждение, судьба, автономия), оказываются очень подходящими для поддержания вовлеченности в действие.