Ритуал взаимодействия. Очерки поведения лицом к лицу

Другая форма негласной взаимопомощи, которая, похоже, широко распространена во многих обществах, — это обоюдное самоуничижение. Зачастую человек не имеет ясного представления, каково было бы приемлемое и справедливое распределение оценок в данной ситуации, поэтому он добровольно принижает себя и одновременно превозносит других, в обоих случаях без риска вынося суждения, выходящие за рамки того, что с очевидностью можно признать справедливым. Благоприятные суждения о себе он принимает со стороны других, неблагоприятные — высказывает сам. Этот метод, разумеется, срабатывает, поскольку в своем самоуничижении человек может рассчитывать, что его похвалят другие. Какое бы распределение любезностей ни установилось в итоге, всем участникам изначально дается шанс показать, что они не сосредоточены всецело на своих желаниях и ожиданиях, что в самооценке они довольно скромны и что от них можно ожидать поддержки в соблюдении ритуального порядка. Негативные сделки, в которых каждый участник старается создать для другой стороны более выгодные условия, — еще одна форма взаимопомощи и обмена, распространенная в сфере личного общения, пожалуй, даже шире, чем в экономике.

Выполнение индивидом работы лица, к которой добавляется молчаливое согласие помогать другим в их аналогичной работе, демонстрирует его готовность считаться с основными правилами социального взаимодействия. В этом состоит критерий его социализации как участника взаимодействия. Если бы сам человек и окружающие не усвоили этих социальных умений, то в большинстве ситуаций общение было бы гораздо более чревато рискованными последствиями для их чувств и лиц. Человек не считал бы нужным ориентироваться на символически сообщаемые ему оценки социального достоинства или владеть своими чувствами, то есть чувствительность к ритуальной стороне взаимодействия казалась бы ему непрактичной. В этом случае, могу предположить, общение не могло бы быть организовано так, как это бывает в действительности. Неудивительно, что человек, не вызывающий доверия как умелый исполнитель в игре сохранения лица, всегда порождает затруднения в общении.

Ритуальные роли Я.

До сих пор я имплицитно использовал двойственное определение понятия Я (self): Я как образ, складывающийся из мозаики экспрессивных значений всего потока происходящих в ходе контакта событий, и Я как своего рода игрок в ритуальной игре, который может вести себя достойно или недостойно, дипломатично или недипломатично в зависимости от оцениваемых им условий ситуации. Действует двойной стандарт. Считаясь объектами священными и неприкосновенными, люди, тем не менее, подвергаются пренебрежительным выходкам, так сказать, профанации. Поэтому как участники ритуальной игры они вынуждены вступать в своего рода поединки и, лишь дождавшись, когда ряд выстрелов пройдет мимо цели, могут снова обменяться рукопожатиями с противником. Различение двух Я подобно различению между функцией руки, перемещающей карты, и способностями игрока, которому она принадлежит. Такое различение всегда надо иметь в виду, даже в случае, когда заработанная однажды репутация хорошего или плохого игрока стала частью лица человека, которое ему впоследствии приходится поддерживать.

Разделив две роли Я, рассмотрим теперь имплицитно заложенный в работе лица ритуальный кодекс, чтобы понять, как эти роли связаны. Если по вине человека возникает угроза чужому лицу, он может, хотя и в известных пределах, попытаться выйти из этого затруднения путем самоуничижения. Когда оно добровольно, такое самоуничижение не вредит его образу. Все выглядит так, словно он вправе обособить две свои ипостаси и критиковать себя как игрока, не причиняя вреда себе как сверхценному объекту. Благодаря этому разделению человек может принижать себя и скромно преуменьшать свои достоинства, будучи уверен, что никто не воспримет подобные утверждения как подлинное выражение его священного и неприкосновенного Я. С другой стороны, если он принужден вести себя так против своей воли, его лицо, его честь и достоинство подвергаются серьезной угрозе. Таким образом, по неписаному ритуальному кодексу человек, по-видимому, имеет особое право принижать сам себя, но не должен терпеть такое обращение со стороны других людей. Это довольно безопасное правило, поскольку человек вряд ли станет чрезмерно пользоваться этим правом, тогда как другие люди, будь у них это право, могли бы им злоупотребить.

Более того, в известных пределах человек вправе простить другим участникам общения выпады против его свято оберегаемого образа. Он может терпимо отнестись к легким уколам, а в случае более серьезных оскорблений только он вправе принять оправдания других от имени своего сакрального Я. Это сравнительно безопасная привилегия человека по отношению к самому себе, поскольку она используется в интересах других, а также в интересах самого общения. Интересно, что когда человек допускает оплошность во вред самому себе, то он не может, так сказать, «простить себе» это событие; только другие участники обладают этой прерогативой, безопасной для них, поскольку использована она может быть только в интересах допустившего неловкость или в интересах общения. Таким образом, вырисовывается некая система сдержек и противовесов, наделяющая каждого участника правом пользоваться только теми приемами, которыми он мало склонен злоупотреблять. Короче говоря, права и обязанности участника взаимодействия оформлены так, чтобы не дать ему злоупотреблять своим статусом сакрального сверхценного объекта.

Речевое взаимодействие.

Большая часть сказанного выше относится как к непосредственным, так и к опосредованным контактам, хотя во втором случае взаимодействие обычно тоньше и линия поведения каждого участника проявляется в его письменных высказываниях, рабочих записях и т. п. При прямых личных контактах, однако, существуют уникальные возможности обмена информацией, и значение социального лица становится особенно явным. Присущая человеку тенденция пользоваться знаками и символами подразумевает, что данные о социальной значимости людей и их взаимные оценки будут передаваться при помощи мелких деталей поведения и эти детали будут замечены, как и тот факт, что они были замечены. Неосторожный взгляд, мгновенное изменение интонации, занятое или не занятое место в пространстве — все это может придать разговору другой смысл. И как не бывает разговора, в котором вольно или невольно не могли бы возникнуть неадекватные впечатления, не бывает и разговора столь тривиального, чтобы от каждого участника не требовалось проявлять серьезную озабоченность своим поведением и поведением присутствующих. Ритуальные факторы, действующие в опосредованных контактах, в прямом контакте проявляются особенно выпукло.

В любом обществе, как только появляется физическая возможность речевого взаимодействия, вступает в силу система практических условностей, приемов и процедурных правил, функционирующая как средство направления и упорядочивания потока сообщений. Существует взаимопонимание в том, когда и где приемлемо начинать беседу, с кем и на какие темы. Множество значащих жестов используется, чтобы начать процесс общения между людьми, а также в качестве средств признать друг друга в качестве полноправных участников общения [33] . Когда осуществлен этот процесс взаимного признания, индивиды, утвержденные таким образом в правах, оказываются в своеобразном состоянии беседы; это означает, что они официально провозгласили свою открытость друг другу ради достижения целей разговора и совместного поддержания потока слов. При этом также используется набор значащих жестов, посредством которых один или несколько новых участников могут официально присоединиться к разговору, а также один или несколько полномочных участников могут выйти из разговора либо сообщить о прекращении состояния беседы.

33

Значение этого статуса становится ясным при рассмотрении случаев нелегитимного или непризнанного участия в речевом взаимодействии. Человек может подслушать разговор других людей без их ведома; он может подслушать их разговор, и им это станет известно, и тогда они делают выбор — повести себя так, словно он ничего не подслушал, либо подать ему неформальный знак, что им известно: он подслушивает. Во всех этих случаях постороннего держат на известной дистанции как того, кто формально не принимает участия в общении. Разумеется, ритуальный порядок требует различного отношения к партнеру полномочному и неполномочному. К примеру, со стороны полномочного участника лишь незначительное оскорбление может быть проигнорировано без того, чтобы такая тактика нанесла ущерб лицу оскорбленного; по достижении известного предела необходимо противостоять обидчику и требовать, чтобы он загладил свою вину. Однако во многих обществах словесные оскорбления неполномочных участников могут быть проигнорированы без потери лица оскорбленным.

В беседе наблюдается тенденция к сосредоточению внимания и мысли на едином предмете, к поддержанию определенного течения разговора, и это всеми признается как характерное для прямого контакта. Общее зрительное внимание участников мягко переключается посредством формальных и неформальных пояснительных намеков, которыми говорящий сигнализирует о своей готовности уступить очередь, а намеревающийся говорить следом сигнализирует о желании взять слово. Общее понимание существует и относительно того, как часто и как надолго каждый участник может брать слово. Слушатели соответствующими жестами сообщают говорящему, что они уделяют ему внимание. Участники ограничивают свой интерес к материям, внешним для данной беседы, и соблюдают меру включенности в любое из высказываемых сообщений или тем, подтверждая этим, что могут следовать в любом направлении, которое примет разговор. Перерывы и паузы регулируются таким образом, чтобы не нарушать поток сообщений. Сообщения, выпадающие из общего течения разговора, подаются так, чтобы не войти в серьезное противоречие с принятым участниками предметом разговора. Люди, находящиеся поблизости и не участвующие в беседе, стараются не использовать выгоды своей позиции, и если они тоже общаются между собой, так изменяют свое общение, чтобы беседы не пересекались. Доминирует особый этос, или эмоциональная атмосфера. Обычно соблюдаются правила вежливости, и участники, которые, по сути, могут быть не согласны друг с другом, временно на словах демонстрируют взаимное согласие по принципиальным вопросам. Принято следовать определенным правилам плавного перехода с одной темы разговора на другую [34] .

34

Дополнительный анализ структуры речевого взаимодействия см. в Goffman Е. Communication Conduct in an Island Community. Unpublished Ph.D. Dissertation. Department of Sociology, University of Chicago, 1953.

Описанные правила беседы относятся не к речевому общению как непрерывному процессу, а к единичной беседе или эпизоду общения как естественно ограниченной единице. Эта единица включает в себя всю активность, протекающую в том отрезке времени, когда конкретный кружок участников признал друг друга в качестве собеседников и утвердил единый подвижный фокус внимания [35] .

Условности, относящиеся к событийной структуре разговора, — это эффективное решение проблемы организации потока речевых сообщений. Пытаясь понять, как эти условности живут и сохраняются в качестве руководства к действию, можно обнаружить свидетельства в пользу предположения о существовании функциональной связи между структурой личности и структурой речевого общения.

35

Сюда я включаю и формальные беседы, в которых правила процедуры явно предписаны, официально поддерживаются и в которых лишь некоторым категориям участников дозволено держать слово, и неформальные разговоры без оговоренных правил, где очередность высказываний свободно регулируется участниками.

Социально зрелый (социализированный) участник общения должен относиться к речевому взаимодействию как и к любому другому, то есть рассматривать его как нечто такое, что следует осуществлять с известной ритуальной тщательностью. Автоматически ориентируясь на сохранение лица, он понимает, как вести себя в разговоре. Он постоянно задает себе вопрос: «Если я поступлю или не поступлю вот так-то, не приведет ли это к потере лица мною или другими?» — и в каждый конкретный момент осознанно или неосознанно решает, как себя повести. Например, вмешательство в разговор может быть воспринято как символическое выражение близости либо преследования важной цели, поэтому человек ради сохранения своего лица должен воздерживаться от включения в беседу с данным кругом партнеров, если обстоятельства не будут оправдывать то, что такое вмешательство сообщает о нем. Когда к человеку подходят с намерением поговорить, он, ради сохранения лица других людей, должен вступить с ними в разговор. Уже втянутый в разговор, индивид должен претендовать лишь на ту степень внимания, какая является адекватным выражением его относительной социальной значимости. Поскольку чрезмерные паузы считаются потенциальными признаками разобщенности говорящих или недостаточной для создания своего высказывания собранности, их следует избегать. Аналогично, перебивание собеседников и невнимательность могут быть расценены как неуважение к ним, и от этого надо воздерживаться, если только некоторое имплицитное неуважение не подразумевается контекстом разговора. Видимость согласия должна поддерживаться благоразумными уступками и приемлемой («белой») ложью, чтобы не разрушить презумпцию взаимного доверия как предпосылку взаимодействия. Уход должен быть подан так, чтобы не повлечь неадекватной оценки [36] . Следует также быть эмоционально сдержанным, чтобы не демонстрировать отсутствие самоконтроля и достоинства.

36

Люди, уже имеющие опыт общения друг с другом, часто заканчивают свои беседы, так или иначе показывая, что все участники независимо друг от друга намерены разойтись одновременно. Происходит общее взаимное расставание, при котором, возможно, никто не сознает, какие сигналы были посланы ими друг другу для благополучного достижения одновременности этого действия. Таким образом, каждый участник огражден от попадания в компрометирующее положение, когда он демонстрировал бы готовность и дальше проводить время с тем, кто уже, возможно, не так этого хочет.

Связь личности и речевого общения становится еще более очевидной, если рассматривать ритуальный взаимообмен. В ходе беседы взаимодействие обычно осуществляется рывками, порциями взаимообмена в конкретный отрезок времени, и поток информации и действий подразделяется на относительно самостоятельные ритуальные единицы [37] . Пауза между такими отдельными взаимообменами обычно длится дольше, чем паузы при поворотах в разговоре в рамках одного взаимообмена. Смысловая взаимосвязь высказываний в двух последовательных взаимообменах также меньше, чем между двумя последовательными высказываниями в одном взаимообмене.

37

Эмпирическую дискретность единиц взаимообмена иногда трудно уловить, если один и тот же человек кладет конец одному взаимообмену и делает первый шаг в следующем. Аналитическое значение взаимообмена как единицы, тем не менее, сохраняется.