Роберт Маккаммон. Рассказы

У одного из фургонов была открыта задняя дверца и откинута подножка с деревянными ступенями. Внутри фургона под ярким светом ламп стояли два стола и несколько складных стульев с гримёрными принадлежностями. За одним столом сидела девушка в джинсовой куртке и красных брюках, с чёрными волосами торчком и семнадцатью гвоздиками в каждом ухе. За другим — долговязый парень с тёмными волосами до плеч и непослушной бородой, в которой могла бы угнездиться целая стая соек. Эрик заботливо помог Шевановски подняться по ступенькам, а сам остался ждать внизу, пока режиссёр осматривал подручные материалы.

— Белые лица, — сказал Шевановски. — Тёмные круги под глазами. Голодный вид — вот что мы должны получить. У вас есть фальшивые глаза? Такие стеклянные штучки.

— Есть немного контактных линз, — ответила девушка.

— Красные, если найдутся.

— И ещё одно, — объявил Циммерман, встав на нижнюю ступеньку. — Перед самым моим отъездом мне позвонила наш костюмер. Её бойфренд заболел и поэтому она не сможет приехать. Поздно вызывать кого-то другого. Чего бы я только не отдал за телефон, который можно носить в кармане! Он бы сделал жизнь намного проще.

Шевановски всё ещё разглядывал пузырьки и склянки.

— Мм. Нам нужно вымазать кровью губы вампиров.

— Мы кое-что припасли. — Бородатый показал на пластиковую флягу с подкрашенной кукурузной патокой. — Хватит, чтобы изобразить любую резню.

— Очень хорошо. А что касается костюмера, — Шевановски обернулся к Циммерману, — мы обойдемся тем, во что одеты актёры. Может быть, немного испачкаем. Или порвём, если понадобится. Они не будут возражать, им за всё заплачено. А теперь извините нас с Эриком, мы ещё должны найти подходящее помещение.

— Эй, папаша! — окликнул Шевановского бородатый. — У этого места есть аура. Мне здесь нравится, чувак.

— Да, — согласилась девушка. — Стрёмно, но круто.

— Родственные души, — удовлетворённо сказал Шевановски и протянул руку Эрику, чтобы спуститься обратно, для пущей надёжности нащупывая ступеньки тростью.

— Вы не прихватили никакого огня? — спросил Циммерман. — Ступайте к другому фургону и получите фонарики. Подождите минутку… возьмите этот, у него конус шире.

Эрик взял у него фонарь.

— Свечи установят там, где вы пожелаете. А где же обещанный пожарный инспектор?

— Вероятно, ещё не приехал. Может быть, его бойфренд подхватил насморк?

— Напомните мне через неделю, чтобы я посмеялся.

Циммерман посмотрел на Эрика с последней мольбой отказаться от опасной затеи, а потом опустил глаза и махнул в сторону «Уистлера»:

— Ну тогда идите.

Весь его протест сжался до толщины солидного чека.

Эрик и Шевановски прошли через пустырь и поднялись по каменным ступеням, почерневшим от огня. Огромное крыльцо было усеяно обгоревшим хламом и просело с одной стороны. Они направились в темноту вслед за лучом фонаря, Шевановски опять ухватился на Эрика. Зайдя внутрь, Эрик поднял голову и различил звёзды и серп луны за переплетением ветвей.

— Смотрите внимательно в левую сторону, — предупредил мужчина с фонариком. — Большая дыра в полу.

Эрик на ходу водил фонарём туда-сюда. Ему почудилось, будто бы он всё ещё ощущает едкий запах дыма от пожара, поглотившего половину отеля. Но… оказалось, что там курили тоненькие сигареты молодой человек с симпатичной, но слишком худой девушкой. Парень что-то шепнул девушке, и она захихикала.

— Молодёжь, — сказал Шевановски, проходя мимо. — Пропустили всё самое интересное и даже не знают об этом.

Они подошли к карточным столикам… вернее, раньше это были карточные столики, но потом их раскололи и опрокинули. От пианино осталась только оболочка. Луч фонаря высветил небрежные рисунки и неприличные надписи на стенах. Портьеры повисли грязными тряпками. Эрик нашёл широкую лестницу, поднимавшуюся в темноту, но по ней уже кто-то осторожно спускался со своим фонариком.

— Наверх идти? — спросил Эрик.

— Нет, вниз. Я ищу дверь в подвал. Там должен быть бетонный или каменный пол, и нам не придётся беспокоиться о том, что кто-то провалится. Подойдите сюда.

Через несколько минут они нашли проход, хотя дверь была сорвана с петель. Эрик подумал, что лестница выглядит ненадёжной… но и здесь произошло то же самое: следом за лучом фонарика по ней поднялись два человека.

— Там, внизу, большое помещение, — сказал красивый молодой человек, словно рождённый играть главные роли в том, что американцы называют «мыльными операми».

Не менее привлекательная девушка, повисшая у него на локте, добавила:

— Жуткое место. И пахнет там тошнотворно.

— Вам нужно сделать грим, — велел Шевановски, а затем, когда актёры прошли мимо, обратился к Эрику: — Давайте спускаться не торопясь.

Пол в подвале действительно был бетонным и, если не считать груды сломанной, обгорелой мебели, а также тошнотворного, как и предупреждали, запаха, всё выглядело именно так, как надеялся Шевановски. Луч фонаря уткнулся в угол, потом в толстую дубовую балку над головой, а с другой стороны не нашёл ничего, кроме пустоты.

— Ах! — Шевановски постучал тростью по полу. — Мы на месте. Вот он, наш склеп. Нужно ещё выбросить отсюда часть мусора, но я думаю… А у вас какое мнение?

— Режиссёр — это вы.

— Да, но вы главный герой.

— Запах плохой.

— Зато хороша аура, как выразился тот юный джентльмен. Даже идеальна. И я уверен, что все эти профессионалы, которым заплатили по профессиональным меркам, смогут продержаться два-три часа в атмосфере заброшенного отеля.

— Да, — ответил Эрик, решив, что мистер Шевановски прав: это идеальное место.

— Очень хорошо. Давайте опять поднимемся наверх, да сжалится Господь над ногами старика.

Ушло немало времени на то, чтобы всё расставить по местам: свечи в подсвечниках, микрофоны и записывающее оборудование, операторов с ручными камерами, шестерых актёров и двух актрис с белым гримом на лицах, красными контактными линзами и перепачканными фальшивой кровью ртами и подбородками. Двое гримёров стояли наготове, чтобы подкрасить актёров при необходимости, ящик с сигнальными огнями отодвинули чуть в сторону. Все голливудские прибамбасы. Кто-то принёс складные металлические стулья. Колёса вот-вот должны были закрутиться.

— Так где же этот чёртов инспектор? — спросил Циммерман, когда свечи наконец-то зажгли. — Вы меня слышите? Сдаётся мне, что мы нарушаем закон.

Подвал казался теперь интерьером старинного средневекового замка, но он был слишком просторным, и свет не мог дотянуться до каждого угла.

— Тихо! — сказал Шевановски, вместе с Эриком меряя подвал шагами.

Вдруг кто-то вскрикнул:

— Боже мой, боже мой! Господи!

Циммерман и ещё шестеро присутствующих едва не выпрыгнули из штанов.